В этот момент дверь палаты распахнулась, и взору собеседников предстал гуру Федор. Окинул их суровым взглядом и изрек:
– Ироды. Сынка моего мучить удумали. Быть ему мучеником. Сила его и власть великая от мук его проистекут! А вы сдрыснете!
С тем и удалился.
– Видал? – спросил Нестор Анатольевич.
– Прогностическая ценность высказываний гуру Федора около восьмидесяти процентов. За нами двадцать.
– А что он имеет в виду, когда говорит «сдрыснете»?
– Не забивай голову, Анатолич. Пошли на магнит?
– Пошли.
Жека позвал санитаров. И те отнесли Артема в подвал, уложили на стол. В молочном свете люминесцентных ламп его лицо казалось лицом покойника. Жека положил руку на лоб Артема и сказал:
– Артем, ты меня сейчас слышишь. Я, Евгений Миокард, приказываю тебе во всем слушаться только меня. Я – твой хозяин. Ты – мой верный слуга. Ты служишь только мне. Только мне.
Убрал руку, кивнул санитарам.
Рыжий принялся крутить рукоятку лебедки – магнит пополз, и голова Артема, поддерживаемая вторым санитаром, Бесом, оказалась внутри соленоида.
Нестор Анатольевич прохаживался взад-вперед около щита управления, негромко мурлыкал под нос какую-то мелодию. Головоломка с паразитами теперь полностью складывалась. Тела людей, жалкие и болезненные, некогда стали жертвами астральных паразитов. Скорее всего, паразит вселяется в человека на стадии зародыша, когда нет сознания, когда человек – овощ, комок слизи. Это многое объясняет. Зародыш растет под контролем паразита, тот же проникает, занимает все новые области тела, мозга, вот что главное. И переключает огромные способности, скрытые в человеке, на себя. И путешествуя в этом мире на человеке, использует его сверхсилы в своих непонятных астральных целях. Человеку же сообщает чувство самоуверенности и самодовольства. Паразит так срастается с хозяином, что отними его от человека, и тот, пожалуй, умрет от тоски, утратив ощущение собственной ценности, раздираемый великими освободившимися в его организме силами. Так Нестор Анатольевич думал до последнего времени. Но, оказывается, ходят среди нас такие, что уже освободились от своих паразитов. И ничуть не умерли, напротив, поставили себе на службу открывшиеся возможности: материю и самое время научились трансформировать по собственному усмотрению и даже подчинили некоторых бизнесменов, определив их себе в качестве «крыши». На этом месте Перетятькин мысленно споткнулся, какой-то мелкий осколочек все- таки выпадал из мозаики. Купчая, вот загвоздка. Что же это получается, не они, а их продают? Впрочем, в этом может заключаться некая алхимическая инверсия смысла, когда раб становится хозяином, а хозяин – рабом. Алхимичит, стало быть, Чичиков, меняет, так сказать, местами золото и свинец. Что он такое знает, чего не знаю я? На ум Нестору Анатольевичу пришел гаммельнский крысолов с его волшебной дудочкой. Образ крысолова явился как нельзя кстати: если считать крысами обычных, пораженных астральными паразитами людей, а детьми считать людей освободившихся. Есть у господина Чичикова эта самая дудочка, а у него, Нестора Анатольевича, – нет. Он только приступил к изучению феномена, он еще до конца не выяснил, почему его собственный паразит позволяет ему изыскивать средства от паразитов, а тут на голову этот самый Чичиков. И ведь куда крысолов увел детей – в какую-то гору, не пойми куда, не знаешь зачем. Кто такой Чичиков? Надо бы посмотреть на его паразита. Более того, в этом его долг ученого. В благородные намерения Чичикова Перетятькин не верил. Воображение рисовало картины апокалиптического размаха: сонмы порабощенных Чичиковым сверхлюдей уродуют по его приказу планету и все, ее населяющее; перекраивают, обращая время, историю человечества, гасят звезды и зажигают галактики.
Пока Перетятькин размышлял, Жека включил магнит. Подвал наполнило мерное гудение. Нестор Анатольевич мгновенно выбросил из головы Чичикова и стал наблюдать за спящим паразитом Артема. Человечек лежал у него на груди, подложив ручку под голову и просыпаться, похоже, не собирался.
– Евгений, увеличьте, пожалуйста, напряженность, – распорядился Перетятькин.
Магнит загудел сильнее. Спящего человечка стало подбрасывать. Вокруг головы Артема образовалось голубоватое светящееся облако.
– Еще, – нетерпеливо бросил Перетятькин.
К гулу магнита добавилось пение трансформаторов. Проклятый паразит не просыпался и не исчезал. Его тельце уже пошло волнами, будто было из резины.
– Давай на полную.
Жека пожал плечами и повернул реостат до отказа. У Перетятькина заложило в ушах, зазвенел предупреждающий о перегрузке сигнал, и вдруг паразит проснулся. Сел и обвел помещение безмятежным взглядом идиота. В этот момент магнит перестал гудеть: сработало реле защиты. Наступившая тишина ударила по ушам сильнее грома. Перетятькин подошел к Артему и, что есть силы, мысленно стукнул паразита по голове. Человечек удивленно улыбнулся, и только. Перетятькин недоуменно глянул на Миокарда, тот снова пожал плечами, мол, теперь сам разбирайся. Артем же вдруг зашевелился, слез со стола и пошел к двери.
– Стоять! – рявкнул Жека.
Артем должен был послушаться, но вместо этого улыбнулся, сказал: «Добрый день!» и вышел из лаборатории.
– Он куда?! – завопил директор.
– Далеко не уйдет, начальник, – заверил его Бес, и они с Рыжим бросились вслед за Артемом.
– Что все это значит? – спросил Нестор Анатольевич Жеку.
– Это у тебя спрашивать надо, – ответил тот.
Директор злобно глянул на него и выскочил вслед за санитарами. Жека посмотрел на приборную панель и присвистнул: оказывается, магнит отключился не из-за перегрузки, трансформаторы работали, питание не отключалось. Вольтметр указывал, что на обмотки магнита по-прежнему поступает напряжение.
– Он еще спрашивает меня, что случилось! – воскликнул он и с ожесточением вдавил кнопку выключения.
День обещал быть хлопотным, поэтому Чичиков, рассудив, что плотная еда расслабляет, ограничился на завтрак тостами с корицей и стаканом молока. С завхозом пусть Паляницын повозится, раз уж вызвался. А он начнет с Германа Ивановича Султанова, владельца аж пяти мертвых душ.
Султанов никак не выказал удивления, когда к нему позвонил Чичиков и, представившись, попросил об аудиенции по взаимовыгодному, на его взгляд, делу. Напротив, тут же предложил встретиться без всяких аудиенций у него дома. Разъяснив, где именно живет бизнесмен, Чичиков пустился в путь.
А жил Герман Иванович можно сказать, что скромно. В однокомнатной квартире, и ту арендовал. Был он в городе Н. человеком новым, бизнесом здесь обзавелся недавно, но полагал, что надолго и всерьез. А впрочем, полагал он так только для самоуспокоения, хорошо понимая, сколь прихотлива судьба делового человека.
Гостя он встречал у подъезда. Для восточного человека это было вполне нормально. Окинул Чичикова оценивающим взглядом, кивнул и протянул руку. Чичиков мельком отметил три наколки-»перстня» на пальцах протянутой руки, означавшие три тюремных срока, и энергично ответил на рукопожатие. «Каков молодец, – подумал Чичиков. – Знает ведь уже, зачем я пришел, а как держится. Здесь наскоком не взять, здесь придется чай пить».
– Сергей Павлович, ничего, если мы перейдем на «ты»? – предложил Султанов.
– Охотно, – поддержал Чичиков.
– Прошу, – Султанов указал на двери подъезда и пошел вперед.
Чичиков скривился: в подъезде нестерпимо воняло мочой.
– Что же замок кодовый не поставить? – спросил он.
– Я здесь человек новый. Предлагал, конечно, никто не захотел. А самому платить западло. Я в том смысле, что помогать людям, живущим в сортире, – это неправильно.
Пока поднимались на лифте, Султанов успел рассказать, что живет с молодой женой, которая переживает из-за того, что нигде не работает, а также из-за разницы в возрасте. Ему-то уже за сорок, а ей всего восемнадцать. Потому и переживает из-за такой ерунды, что молодая.
