– А что рассматривается? – не понял Паляницын.
– Материи более, так сказать, художественные. Ответь мне, Вячеслав Тихонович, как считаешь, Бог – прагматик или нет?
– Чего? – опешил Паляницын и поплотнее сел в кресле.
– Ты ответь, а не чевокай.
– Я не думал…
– В прошлом месяце я был в Соединенных Штатах. Там считают, что Бог воздает за кредитную карту. Так любит ли Он богатых? И Он богат ли?
Паляницын вынул носовой платок и отер лысину. Слова Чичикова огорошили его. Захотелось унести ноги подобру-поздорову. Чичиков, он, может, конечно, и сверхсущество, но вдруг к тому же и сумасшедшее?
– Я думаю… вот собака… хрена этим пиндосам кредитные карты… – невразумительно ответил Паляницын.
– Папку давай, а сам думай.
Паляницын механическим движением раскрыл кейс и бросил папку на кровать Чичикова. Тот взял ее, развязал тесемочки и принялся перебирать листы. Перебирал довольно долго, по своему обыкновению принюхивался.
Досье же у Паляницына было весьма подробным. На каждого бизнесмена имелась его фотография, адреса домашние и офисов, контактная информация. Также подробная биография и описание текущего бизнеса с указанием нечистоплотности тех или иных сделок. Имелись кое-где копии документов, квитанций, секретных приложений к контрактам и прочие изобличительные бумаги. На каждого было составлено резюме самого полковника.
Мнения полковника о своих «подопечных» Чичикову были не интересны. Для него было важным, что имелись фотографии, хотя могло хватить и простых факсимиле. Он отобрал с добрую дюжину бизнесменов. «Да здесь целый Клондайк», – не без удовольствия подумалось Чичикову. Затем еще раз, уже внимательно, изучил отобранные досье и сделал открытие, которому даже несколько удивился. Выходило, что в городе Н. ни один серьезный бизнес без «мертвяков» не двигался.
– Надумал? – отложив бумаги, окликнул он полковника.
Тот же, в свою очередь, оторвался от наблюдений за действиями Чичикова. Паляницын уже оценил фронт работ. И ответил:
– Я же говорил, что у наших непременно найдется.
– Кто бы сомневался, Вячеслав Тихонович. Значит, сделаем так. Я сегодня похожу, пообщаюсь с людьми. А завтра отбуду. Ты же за время моего отсутствия подготовишь всю почву для сделок с несговорчивыми. И думай, полковник, чего тебе надо, думай, не ошибись.
– А если не надумаю?
– Тогда перейдешь ко мне в вечное услужение. Если человек не знает себе цену, значит, он сам ничего не стоит. Если недооценишь или переоценишь – все едино, вечное услужение.
– А иначе никак? Может, как-то порешаем по-человечески?
– Не надо было ко мне со своими раскладами соваться, – отрезал Чичиков. – И не надо было подсерать. Иди, разговор окончен. Вечером позвонишь.
Чичиков сложил ненужные досье обратно, аккуратно завязал тесемки и сунул папку в руки Паляницыну. Тот как-то сомнамбулически принял ее, взял под мышку, в другую руку взял кейс и, не прощаясь, пошел прочь. Чичиков рассеянно посмотрел ему вслед, вытащил из стопки бумаг одно из «дел», чем-то особенно ему глянувшееся. Досье было на Султанова Германа Ивановича, владельца фирмы «ООО Астероид «Железный странник». С фотографии на Чичикова смотрел азиат, потомок Чингизидов. Худое, скуластое лицо, сосредоточенный взгляд, короткий ежик черных волос.
– «Железный странник», говоришь? – вслух спросил Чичиков. – Посмотрим, каков ты странник. Эй, Степан, где костюм?
– В химчистке, Сергей Павлович! – отозвался Бычок из своей комнаты.
– Так позвони, чтобы не мешкая принесли.
Чичиков кряхтя поднялся на ноги и отправился в ванную ополоснуться.
Как только Паляницын вошел в гостиницу, к Нестору Анатольевичу Перетятькину полетела соответствующая депеша. Оповещенный Нестором Анатольевичем Аркадий Никифорович Дятел увидел своим необыкновенным зрением, как Паляницын поднялся на второй этаж, как вошел в номер к Чичикову, но дальше уже ничего не видел – о чем беседовал куратор ИПК с заезжим коммерсантом, осталось неясным. Зато Дятел хорошо видел, как Паляницын выходил, вернее, в каком состоянии. Ясно было, что разговор вышел не из приятных.
Едва дождавшись, когда Паляницын освободится, Перетятькин позвонил ему и, не скрывая раздражения, поинтересовался, какого лешего понесло полковника к скупщику душ? Паляницын, хоть и находился в крайнем удручении, ответил, – тоже не скрывая раздражения, что его контакты с Чичиковым – это его личное дело, а если Нестор Анатольевич думает пугать его чудесами в магните, так после Чичикова ему уже ничего не страшно. После чего выключил мобильник. «Кто ж такой этот Чичиков, что Лаврентий так испугался?» – подумал Нестор Анатольевич и стал звонить Жеке, чтобы пожаловаться тому на обстоятельства. Жизнерадостный Жека посоветовал не брать в голову и, кстати, сообщил, что для Перетятькина есть интересный экземпляр, как раз для его опытов с тонкоэфирными паразитами. Жека голову клал на отсечение, что экземпляр удачный и к тому же еще вчера общался с «нашим Чичиковым».
Директор ИПК был, как уже говорилось, маниакально одержим темой тонкоэфирных паразитов. И потому намеченный было визит к Чичикову отложил до вечера, а сейчас поспешил в «больничку». Там их с Жекой приветствовал гуру Федор:
– Здоровы, батьки! Чудного сынишку вы мне сосватали. Молчун! Смотрит грустно, словно мамку потерял. А я его утешил. Говорю – жить долго будешь. Никто, говорю, с тобой ничего сотворить дурного не сможет. Потому что сила у тебя будет невероятная. Выше даже моего разумения!
– Ты чего буровишь? – разозлился Жека.
– А ты, сморчок, вскорости сдрыснешь, – обиженно поджал губы гуру Федор. – Так далеко, что не сыскать. Сынишка мой тебя изведет, червяк поганый! – Гуру Федор грозно встопорщил бороду и, повысив голос, с каким-то болезненным вдохновением провозгласил:
– Здесь, здесь и сейчас! Здесь лед и пламя, высокое и низкое, свет и тьма! Добро и зло! Красота и мерзость. Это – сердцевина тайфуна. Здесь – все и ничто!
– Кажется, Евгений Петрович, ты не того к нам доставил, – мягко пожурил Жеку Нестор Анатольевич. – Ну давай, посмотрю на твою находку.
От разговора с Артемом Перетятькин ожидал подробностей о Чичикове. С чего бы это Чичиков нанес визит какому-то Артему? Чичиков осчастливливает общением людей неслучайных. Сам является только души покупать. Больше всего Нестора Анатольевича занимал вопрос – что вкладывает Чичиков в понятие «душа»? Если Перетятькин воевал с живыми душами, называемыми им «паразитами», то Чичиков скупал мертвые. А таковых Перетятькин пока не встречал. На уборщиц с сантехниками он и внимания-то не обращал. Тем более в «больничке», где он появлялся только на эксперименты с магнитом. Здесь уж никакая уборщица или сантехник ему на глаза не попадались. Оставив Жеку в коридоре, он зашел в палату.
Но разговор не заладился. Заготовленная фраза: «Вы на нас не в обиде, юноша?» – так и не прозвучала. Потому что тонкоэфирный паразит Артема спал, парил над теменем хозяина или, наоборот, своего слуги, блаженно улыбался во сне и пускал слюни. Те, вместо того чтобы капать или стекать, поднимались к потолку маленькими разноцветными пузырьками и там лопались, производя яркие вспышки.
Артем сидел на койке, угрюмо нахохлясь и кутаясь в больничный халат. На директора не обратил внимания. После ночной беседы с гуру Федором ощущал он себя наполовину Наполеоном, наполовину червяком. Последнее оттого, что гуру Федор объяснил, куда Артем попал, и что выхода отсюда не предусмотрено, разве что ногами вперед. А первое оттого, что опять же гуру Федор предсказал ему великое будущее, такое, что невозможно описать его человеческим словом. Пытаясь сказать что-либо внятное, гуру Федор мычал, тряс головой и громко восклицал: «У-у! Такое! У-у, какое, понял?!» Артем понял, что гуру – это продукт экспериментов хозяев «больнички» и что его, Артема, ожидает та же скорбная участь. Но гуру
