Так говорил Саддам

Хусейна. Если не считать первого из серии заговоров — уже упоминавшегося заговора Назима Гзара, наиболее серьезным покушением на власть Саддама считается выступление ряда членов руководства партии и страны летом 1979 года, когда на заседании Совета революционного командования решался вопрос об отставке прежнего президента Бакра и о выдвижении на этот пост Хусейна. Четверо членов регионального руководства партии, выразившие свое несогласие с процедурой избрания нового главы государства, были обвинены в попытке переворота и казнены.

Самое интересное, что измена была обнаружена несколько позднее. Особая позиция четверки, как оказалось, не была случайностью. А разоблачить предателей удалось только благодаря хорошему знанию психологии руководителями спецслужб, обратившими внимание на некоторые странности в поведении членов регионального руководства БААС. Впрочем, слово Саадуну Шакеру:

— Тогда у руководства партии БААС существовал проект объединения Ирака с Сирией. У нас были хорошие отношения с этой страной, они приезжали к нам, мы — к ним, мы начали работать в единстве, мы доверяли им. Тем временем сирийцы начали готовить переворот внутри нашего руководства. Это стало ясно, когда Бакр подал в отставку со своих постов в государстве и партии и власть перешла к товарищу Саддаму Хусейну. Сначала мы не знали, что делать. Мы видели, как сирийцы волновались — это было заметно на переговорах после ухода Бакра. Но мы заметили, что проявления нервозности есть и у некоторых членов нашего руководства, которые находились под влиянием Сирии. Это было самым жестоким испытанием для народа. Мухи эпь-Шеммери, Мухаммед Аиш, Мухаммед Махджуб, Ганем Абдель Джелиль, Аднан Хамдани — вот имена этих предателей.

Как только их отстранили от власти, Сирия сразу же разорвала отношения с Ираком. Суд был скорый и беспощадный. Подсудимые полностью признали свою вину и рассказали о деталях сговора с сирийским руководством, целью которого было, в сущности, завладеть Ираком.

Неудивительно после этого, что начавшаяся вскоре война Ирака с Ираном проходила для Багдада как бы на два фронта — Сирия, объявившая себя союзником Ирана, перекрыла важнейший нефтепровод к Средиземному морю, закрыла все транспортные артерии, вынудила Ирак отвлекать для прикрытия на сирийском направлении значительные воинские контингенты. Как могли воспринимать это в Ираке, только за несколько лет перед этими событиями оказавшего крупномасштабную военную помощь Сирии во время войны с Израилем в октябре 1973 года?

После этого было еще несколько заговоров, но они исходили не изнутри партии, поэтому Мухабарат не считал их серьезной угрозой режиму. Шакер подтверждает сообщения западной печати о существовании нескольких групп заговорщиков в офицерской среде и среди интеллигенции. Однако говорит о них с пренебрежением:

— Они — изменники, наемники. Большинство из них жили в Европе. Они не оказывали влияния на людей, которые живут здесь, ни политического, ни социального.

Многое в Ираке определяет не только политическая, но и племенная, религиозная принадлежность человека. Поэтому если начинается какая-то заваруха на юге, среди озерных арабов, исповедующих шиитскую версию ислама, все шииты приходят в возбуждение. И это вызывает соответствующую реакцию спецслужб — как-никак шииты составляют 60 % иракских арабов, и правящее суннитское меньшинство (40 %), к которому принадлежит и Саддам Хусейн, должно учитывать фактор единоверческой солидарности.

Что же касается племенной дисциплины, то она еще выше. Когда недавно была арестована группа заговорщиков во главе с генералом Ахмедом Мазлумом Дулайми, принадлежащим к многочисленному и влиятельному племени дулайми, населяющему западную часть страны, это вызвало большую тревогу Саддама. Казнив мятежного лидера племени и полторы сотни его сподвижников, он в то же время принялся щедро награждать видных людей племени — иракские газеты печатали длинные списки обласканных верховной милостью. К тому же, по сообщениям иностранной печати, Саддам предложил отступные племенной элите — 500 скаковых верблюдов и 5 миллионов долларов.

Доверить охрану порядка и спокойствия в государстве в таких условиях можно только тем, кто изначально предан руководству страны — так сказать, по определению. Это люди племени, к которому принадлежит президент, и уже — члены клана, в который входит его семья. Клан этот носит имя Тикрити — именно под такой фамилией стал известен Саддам Хусейн. К Тикрити принадлежал и Ахмед Хасаналь-Бакр, предыдущий президент Ирака, в 1979 году передавший дела своему более молодому сородичу (Саддаму было тогда 42 года). Наверное, не случайно до последнего времени министром внутренних дел был Ватбан Тикрити, брат президента, не случайно и то, что Мухабарат возглавляет Сабауи Ибрагим аль-Хассан, сводный брат Саддама, а сын Кусай командует службой охраны президента… Впрочем, у Саадуна Шакера свое мнение по этому вопросу:

— Говорят, что эти органы укомплектованы выходцами из Тикрита, но это не так, я тоже был во главе их, хотя я не из Тикрита. Наши враги, чтобы исказить правду, пытаются уверить людей, что все, кто руководит революцией или участвует в ее защите, — из Тикрита. Это неправильно — выходит, что власть опирается только на один маленький городок Тикрит. Есть города, в которых партия гораздо влиятельнее, чем в Тикрите.

Когда Саддам воспринял власть, выражаясь державным штилем, он выступил с речью на багдадском стадионе, в которой дал отповедь тем в стране, кто поговаривал, что правит страной тикритская группировка: «Саддам Хусейн нетикритец, он иракец. Саддам родился в провинции Сапахеддин. Но он не только салахеддинец. Он принадлежит точно также провинциям Эрбиль, Сулаймания, Анбар, Кадиссия и Тхиквар, рекам Тигру и Евфрату, Бараде, Иордану и Нилу, он сын Дамаска, Аммана, Каира и Касабланки… Он сын арабской нации».

Как бы то ни было, долговечность баасистского режима (ему уже 28-й год) свидетельствует о том, что в основе построения и работы иракской госбезопасности лежат правильные принципы. Ведь служба госбезопасности и охраны существует везде — при капитализме и социализме, при диктатуре и демократии. Но при одних режимах она действует эффективно, а при других неэффективно. К чести советских ЧК-ОГПУ- НКВД-КГБ, за семь десятилетий ни один из руководителей страны не стал жертвой террористов. Эпизод с Кировым можно по известным причинам вынести за скобки. Немудрено, что на этапе своего становления Мухабарат обратился к опыту КГБ — тем более что такое сотрудничество было обусловлено секретным протоколом к Договору о дружбе и сотрудничестве, заключенном Ираком и Советским Союзом в 1972 году. Я задаю Саадуну Шакеру, может быть, самый неудобный для него вопрос: «КГБ помогал вам создавать службу государственной безопасности, какой-то опыт вы перенимали от КГБ?»

— С КГБ мы сотрудничали. В мое время, когда я возглавлял Мухабарат, в 1972–1973 году у нас были отношения с КГБ, представитель КГБ был здесь, наш представитель был там, у них бывали командировки, мы обменивались информацией, с КГБ были нормальные отношения, как, впрочем, и со спецслужбами других стран. Конечно, отношения Мухабарата с КГБ были глубже и лучше, чем с другими аналогичными организациями, так как наши политические отношения с Советским Союзом были хорошими.

Зловещую аббревиатуру Шакер произносит на английский манер: «Кей Джи Би». Видимо, немалое число английских книг на полках кабинета стоят тут не для понта. Да, создатель Мухабарата недаром похож на Андропова — тот ведь тоже резко выделялся среди своих собратьев по Политбюро, ребят от сохи и гаечного ключа. Я спрашиваю: «Вы лично с Андроповым встречались?» Шакер отвечает, что несколько раз виделся с ним.

— Он был сильным человеком в партии… Очень хорошо относился к нам. Практичный и спокойный политик, понимающий наши проблемы. Даже когда обсуждаемая тема была неприятна советскому руководству, он понимал эти обстоятельства. Когда возникли проблемы между нами и Советами, имею в виду межгосударственные отношения, на взаимодействии между Мухабаратом и КГБ это не сказывалось.

Из тех, с кем Саадун Шакер виделся в Москве, ему заполнились Чебриков, который тогда был замом Андропова, и помощник шефа КГБ Александров-Агентов. Кто сегодня у нас в стране помнит этих могущественных когда-то людей?..

На вопрос об отношениях с сегодняшней русской службой безопасности Шакер коротко отозвался: «Не знаю». Надо сказать, что такой ответ он давал на все вопросы, касающиеся нынешних событий внутри Ирака и вне его.