поговорить по душам, утешить и даже одарить парочкой кофточек. Но на всякий случай, чтобы убедиться в том, что слово «порник» действительно имеет то значение, о котором она подумала, Арусяк полезла в армянско-русский словарь. Слова в словаре не оказалось, и она окончательно утвердилась в мысли, что так в Армении называют дворников, поскольку за время своего пребывания уже успела наслушаться исковерканных русских слов: «каструл» (кастрюля), «гардроп» (гардероб), «батинка» (ботинок), «пративен» (противень) и др.
От письма Арусяк отвлек голос Сенулика, который приехал от бабушки и теперь уже хныкал и просился с родителями в город.
– Не возьмем мы тебя, и не хнычь, – резко отрезала Рузанна. – Мы по делам едем.
– И я по дела-а-ам! – заголосил Сенулик.
– Я с ним не останусь, – отвлеклась от вязания Арусяк-старшая, – он обещал поджечь меня, когда я усну.
– Тогда пусть они меня возьмут на Севан! – завопил Сенулик, тыча указательным пальцем в Аннушку, которая штопала плавки любимого мужа, намеревавшегося отвезти жену на озеро Севан.
– Нет, мы тебя не возьмем, – покачал головой Петр, явно не желавший весь день гоняться за племянником.
– Хотите, я за ним послежу? Мне все равно делать нечего, – предложила Арусяк.
– Последи-последи, Арусяк-джан, тебе это полезно будет, скоро свои детки пойдут, – закивала бабушка.
– Останешься с сестричкой? – спросил Гамлет.
Сенулик подозрительно посмотрел на Арусяк и согласился остаться при условии, что Арусяк отведет его гулять.
– Пойдем, – протянула Арусяк.
– Прямо сейчас пойдем? – обрадовался Сенулик.
– Давай сейчас.
– А в гости к Соне с Маретой сходим?
– Ну, если ты мне покажешь дорогу, то сходим, я как раз к ним собиралась, – согласилась Арусяк.
– Да тут идти близко, в соседнем квартале они живут, заодно пообщаешься с сестрой, столько лет не виделись. – Бабушка Арусяк застучала спицами.
Через пятнадцать минут Арусяк стояла перед домом и провожала Гамлета с Рузанной.
– Если что, Соня живет в доме двадцать три, квартира сорок четыре! – крикнул Гамлет, заводя мотор.
Как только машина скрылась из виду, Сенулик, который до этого с ангельским выражением лица сидел на скамейке, вдруг подскочил как ужаленный, хитро посмотрел на Арусяк и заявил, что ходить в гости с пустыми руками негоже, а посему по дороге они зайдут в сад, нарвут там зеленой алычи и только после этого отправятся к тетке.
Идея Арусяк не понравилась. Известие о том, что Соня подметает пыльные улицы микрорайона Эребуни, в то время как она, Арусяк Мурадян, катается как сыр в масле, потрясло ее до глубины души, и единственным желанием Арусяк было поскорее добраться до сестры, пообщаться с ней и вручить ей новехонькую кофточку, привезенную из Харькова. Сенулик, заподозрив неладное, показал Арусяк язык и побежал по направлению к обрыву. Арусяк ничего не оставалось, как кинуться следом.
– А здесь придется спускаться, ты за кусты хватайся, чтобы не упасть, – шмыгнул носом Сенулик, когда они подошли к обрыву, и первым схватился за ветку.
Арусяк посмотрела вниз и скисла. Перспектива спускаться по практически отвесной стометровой стене, хватаясь руками за редкие кустики, ее совершенно не прельщала.
– За мной! – закричал Сенулик и резво, как горный козел, поскакал вниз.
Тяжело вздохнув, Арусяк оперлась левой рукой о камешек, торчащий из глины, и поставила ногу на склон. Тем временем Сенулик лихо спускался с горы, иногда помогая себе руками. В какой-то момент он не удержался и заскользил вниз по склону, подняв за собой облако пыли. Арусяк закашлялась, потеряла равновесие и поехала следом. До подножия горы она добралась первой, порвав по дороге джинсы. Вскоре к ней присоединился Сенулик.
– Не больно? – заботливо спросил он.
– Да нет, не очень… ап-чхи! – чихнула Арусяк, отряхивая пыль с джинсов, изодранных на заднице в клочья. – И как мне теперь в таком виде ходить?
– Ничего, я, когда первый раз спускался, тоже чуть не убился, а потом привык. Ты не бойся, здесь людей нет, а придем к Соне – она тебе даст какую-нибудь юбку. А вот и наш сад. – Сенулик поднял руку и показал в сторону большого сада, огороженного колючей проволокой.
– Ты уверен, что это ваш сад? Мне кажется, ты врешь.
– Я никогда не вру. – Сенулик вытер сопли.
Арусяк окинула взглядом сад и задумалась:
– А как мы туда попадем, в ваш сад?
– Просто, там лазейка есть. Можно и через калитку, но я ключ дома забыл, честное слово. Ну, не веришь мне, давай пойдем спросим у бабушки.
– Да нет, верю, пошли, – вздохнула Арусяк, посмотрев на отвесный склон, с которого она съехала на пятой точке минуту назад.
Сенулик махнул рукой, показывая дорогу, и они пошли вдоль проволоки. Вскоре Арусяк очутилась перед просторным лазом: кто-то вырезал в проволоке дыру высотой в человеческий рост.
– Вот, проходи, – как радушный хозяин, пригласил Сенулик.
Арусяк прошла вперед и прислушалась. В саду было тихо. Тем временем Сенулик снял футболку, завязал ее узлом и передал сестре, а сам лихо вскочил на дерево и стал его трясти. Ветки зашатались, но ни один плод не упал.
– Сил не хватает, давай ты залезешь и станешь трясти, а я буду внизу собирать, – предложил он.
Пришлось Арусяк лезть на дерево и трясти ветки что есть сил.
– Падают, падают! – радостно завопил Сенулик и стал собирать падающую алычу. – Хватит пока.
– Может, я слезу, а? – предложила Арусяк. Смутное сомнение, что здесь что-то нечисто, не покидало ее с того момента, как они вошли в сад.
– Нет, погоди, еще раз тряхнешь, тогда и пойдем, – крикнул Сенулик.
– Ладно, – вздохнула Арусяк и облокотилась о ветку.
– Давай тряси, – послышалось снизу. – Только сильно тряси.
Что есть силы налегла Арусяк на ветку и стала раскачивать ее из стороны в сторону. Алыча градом посыпалась вниз.
– Может, хватит уже? – крикнула она.
– Хватит, хватит, мать вашу! – послышался мужской бас.
«Попались», – похолодела Арусяк.
Племянника и след простыл, а на его месте стоял рослый мужчина лет шестидесяти с ружьем наперевес. Сердце Арусяк екнуло, она вцепилась в ветку и жалобно прошептала:
– Здравствуйте, дяденька-джан.
– Какой я тебе дяденька-джан?! А ну слезай, мать твою так! Сейчас дробью засажу по заднице, будет тебе дяденька-джан! – Мужчина потряс ружьем в воздухе.
– Не-а, не слезу, – замотала головой Арусяк, вцепилась в ветку еще сильнее и стала карабкаться наверх, проклиная всех на свете и в первую очередь себя, доверчивую дуру, которую угораздило вляпаться.
– Сейчас позову собак, – пригрозил мужчина, – будут тебя стеречь, пока я за лестницей пойду. Все равно же сниму тебя с дерева, так что лучше сама слезай.
В ответ Арусяк стала карабкаться еще выше и через минуту оказалась на верхушке дерева. «Чому ж я не сокіл, чому не літаю?» – вспомнила она слова украинской песни.
– Ты дочь Аршака? – рыкнул дядя.
– Нет, я Пети дочь, то есть Погоса, мы приехали в гости из Харькова. Мой двоюродный брат Сенулик сказал, что это наши деревья, а так я бы не полезла. Мы в гости к моей сестре Соне шли, она дворником
