влезть в машину так, чтобы не испортить прическу.
Через два часа Арусяк Петровна Столярова сидела в ресторане «Ахтамар» в окружении самых близких людей и впервые прилюдно целовалась с Тимофеем.
Народ веселился и то и дело поднимал тосты за здоровье молодых.
Борис Иванович сидел в уголке и объяснял разницу между городскими и деревенскими езидами захмелевшему Гарнику, который сам себя делегировал на свадьбу как представителя дома тридцать один по улице Тихого Дона.
– Э-э-э, езид – он и в Африке езид, что ты мне втираешь, – отмахивался Гарник. – Вот ты мне скажи: ты ведь человек видный, ты случайно с президентом России не знаком?
– Знаком, – кивнул Борис Иванович, – он мне награду вручал за мои научные труды.
– Это хорошо. Письмо ему передашь?
– Передам, обязательно передам, – икнул Борис Иванович.
– Красивая какая наша Арусяк! – вздохнул Петр, обнимая за плечи жену и Елизавету Анатольевну.
– А Тимочка какой красавец, вот детки славные получатся. – Елизавета Анатольевна приложила платок к краешку глаза и всхлипнула.
– Славные, черненькие, как Арусяк наша, – улыбнулся Петр.
– Беленькие, как наш Тимочка, – поджала губы Елизавета Анатольевна и покосилась на Петра.
Ованес, обещавший держать язык за зубами, после пятой рюмки коньяка все-таки проболтался бабке Арусяк, сидящей рядом, что через неделю он намерен прийти в их дом, чтобы смешать золу из их очага с золой из своего – так в старину говорили в Армении, когда приходили просить руки девушки. Арусяк, не сразу сообразившая, о чем речь, попыталась вспомнить, где у них в доме находится камин и почему она его до сих пор не видела, а когда поняла, удивленно посмотрела на Ованеса, а потом хлопнула себя по лбу:
– Офик-джан, что же ты раньше молчала?
– То, – пробурчала Офелия, показывая незадачливому жениху дулю.
– Ой, счастье-то какое! Умру я от счастья, ей-богу, умру! – Бабушка схватилась рукой за сердце и с умилением посмотрела на человека, готового взять в жены ее, мягко говоря, странную дочь и терпеть у себя в доме запах краски, картины, астральные путешествия и все остальные причуды Офелии.
– Милая, какое счастье, что я нашел тебя, – прошептал Тимофей, прижимая Арусяк к груди.
– Сейчас заплачу, и тушь потечет, – улыбнулась Арусяк.
– Не плачь, все ведь уже хорошо, а будет еще лучше, я тебе обещаю! – Тимофей приложил руку к сердцу в доказательство того, что слова его – не пустой звук.
– Я верю тебе, верю и люблю, очень люблю, – всхлипнула Арусяк, размазывая тушь по щекам.
– А если будет плохо, я тебя зарэжу, вах! – сказал Петр с характерным кавказским акцентом, делая ударение на «вах» и улыбаясь зятю.
– Слушайте, вы заставляете меня нервничать! Чуть что – сразу «зарежу»! Вы это серьезно? – Елизавета Анатольевна скомкала платочек и шмыгнула носом.
– Серьезно, серьезно, зарежет, глазом не моргнет, он у нас тако-о-ой, да-а-а, – пропела Аннушка и подмигнула мужу.
Примечания
1
Харьковский национальный университет имени В.Н. Каразина. –
2
Барилуйс – армянское приветствие, дословно означает «добрый свет».
3
Микрорайон в Ереване. –
4
Лиазор – управдом.
5
На армянских свадьбах, когда молодожены возвращаются из церкви, перед входом в дом жениху и невесте кладут на плечи лаваш.
6
Ариса – пшенная каша с курицей, традиционное армянское блюдо.
7
Порник – проститутка (арм. разг.).
8
Спас – суп с пшеном на мацуне – кисломолочном продукте.
9
Во время войны в Нагорно-Карабахской Республике фидаинами называли армян-добровольцев, которые формировали бригады и воевали с азербайджанцами.
10
Курик-джан – сестра (арм.).
11
Гяурами правоверные мусульмане называют «неверных», то есть людей веры. –
12
Ахпарами называют армян, живших за пределами Армении. –
13
В древнегреческой мифологии – покровительница лирической поэзии и музыки. –
14
Кюфта – фрикаделька.
15
Ашхах-ашхар – дословно «мир-мир»; выражение, близкое по значению к русскому «ну и нравы».
16
Христианские сектанты, русские; квашеная капуста молокан славится далеко за пределами Еревана. –
17
Эчмиадзин – город неподалеку от Еревана, религиозный центр Армении; там заседает католикос и расположена главная армянская церковь.
