водкой, ты бы, наверняка стал Ихтиандром. А ты же по — э — э — т, лекарь наших душ…Ты учить нас должен, вдохновлять…
— Ладно, ладно, я вас научу — забасил Вовка: наливай пропорционально, по росту и по весу. Мне кружку. Тебе, Михаил и Ивану по половине, Саньке четверть, а Игорю — каплю.
— По уму надо наливать, по уму! — запротестовал Игорь — мне кружку, всем по половине, а этому дылде вообще ни капли — сказал он, кивая на Вовку — для его извращенных инстинктов и запаха будет много. Взбесится.
Вовке налили, как и всем. Опасно было не наливать. Посмеялись над обстоятельством: Вовка и Саня родные братья, от одного отца и матери, но Санька метр с кепкой, Вовка почти два метра — странно!?
— Ничего странного. Генетика. Хотя, странностей кругом много. Никто еще не ответил на вопрос, что такое жизнь вообще? — выдал Игорь.
— Ну, как же, как же — шутливо запротестовал Михаил. Всем известно, что жизнь — это существование белковых тел. Обучили. Но лично в тебе, товарищ поэт, белковые тела могут существовать только в комплексе с алкалоидами.
— Я за жизнь изучал разные философии, самые яркие и признанные в истории людского рода, не обращая внимания на подколки Михаила, со сдержанным достоинством сказал Игорь, — но ни одна так и не дала ответа — зачем мы живем?
— Плюнь на все эти философии — возразил Мишка. — Все философии претендуют на истину, и тут же разнятся друг с другом с точностью до наоборот. Относись к ним, как к праздным размышлениям сумасшедших и живи по своей философии. А цель — конечный результат. Я, например, живу для того, чтобы выгодно жениться, купить машину, построить дачу и воспитывать своих детей. Иван, чтобы сделать газетную карьеру. Ты, чтобы издать очередную книженцию, гонорар пропить, прогулять, а потом опять кроптеть за письменным столом или возиться с мольбертом.
— Про этих — он кивнул на насторожившихся при этих словах братьев, — я уж и не говорю. Вообще не знаю, зачем они живут? Если Санька и имеет хоть малюсенькую социальную значимость и цель, то этот дылда — он показал на Владимира — живет только ради того, чтобы других пугать. Ходит по улицам и кулачищами размахивает. Вот скажи, Саня, тебе не страшно было обитать в детстве под одной крышей с этим буйволом? Он же тебя, наверное, бил, как сидорову козу. Да еще и издевался, что братец такой щупленький попался? Может, ты и не вырос из — за этих передряг?
— Это произошло из — за того, что я с самого детства увлекся табаком — сказал Саня, — ну и этим зельем тоже — кивнул он на фляжку! — Вот и остановился в росте в девятом классе.
Стали спорить. Мишка уверял, что табак и зелье не влияют на конституцию тела.
— Ведь я тоже первый раз выпил и закурил во втором классе, но на свои метр семьдесят пять дотянул — горячился он.
— Если бы ты не выпил во втором классе, то дотянул бы, хотя бы, до моего плеча, — усмехнувшись, сказал Вовка, доставая сигарету.
Вся наша компания была курящей. Мишка, Саня Вовка и я, — курили общедоступные сигареты 'Космос', а Игорь курил и Космос, и Ту–134, и 'Приму' и что подадут. Свои сигареты он не имел принципиально. Разговор о табаке, тут же вызвал у всех желание покурить. Недавно перед сельскохозяйственной конференцией, я для презентабельности купил пачку американских сигарет 'Kamel'. Сигареты искурил, а привычный Космос всю последнюю неделю перекладывал в пустую американскую пачку.
Когда я достал свой 'Кемел', Санька воскликнул:
— Надеюсь, не откажете бедному родственнику в импортной сигаретке? Просьба вызвана не корыстными соображениями, а исключительно тягой к познанию нового.
— Да, кури на здоровье, — сказал я, подавая ему пачку.
Санька, опираясь на локоть, вальяжно разлегся на траве и с наслаждением затянулся сигаретой.
— Вот, бля! — сказал он. — Какая прелесть. Крепкие, ароматные, приятные… Умеют же делать за рубежом!?
— Ты на сигарету посмотри, дурень! — сказал Мишка, знавший хитрость с пачкой.
— Кос — мос! — разочарованно прочитал Саня на сигарете. Парни захохотали.
— Ну, все равно, это какой то другой Космос, значительно лучше, чем наш! — дурашливо вывернулся Саня.
Отдохнув, побалагурив и повалявшись в тени, мы снова сели в лодки и плыли под соснами. Солнце было белым, вода голубой, у меня натерлись мозоли. За песчаным поворотом обнаружили пять байдарок, вытащенных на пляж. У самого песка, сбившись в кружок у маленького костерка, сидели на бревнах и плахах, человек семь представительниц прекрасного пола. Иные были в спортивных костюмах, другие в купальниках. Поодаль в гордом одиночестве восседал и чего — то жевал невероятно тощий усатый парень в огромных солнцезащитных очках. Он был худ настолько, что если бы не очки и усы, то можно было бы подумать, что это оживший Рамсес какой — то там, который взял отпуск, и временно покинув свой саркофаг.
— Девушки, мы в сторону Волги правильно плывем? — крикнул Мишка.
— Вы заблудились, ребята. Волга — вверх по течению, — засмеялись те, приняв юмор.
ИНДЕЙЦЫ И АФГАНЦЫ
Через километр на правом высоком берегу, кто — то пронзительно завизжал, и в воду бултыхнулась пустая бутылка. Через секунду визг повторился, и очередная бутылка оказалась в воде. Резвились какие — то парни. Наверное, видели по телеку, что в Индонезии ежегодно проводят соревнования по визгу. Они брали пустые пивные бутылки и, соперничая, кто кого при броске бутылки перевизжит — бросали ее, стараясь перекинуть через 40–ка метровую реку. Бутылки, как гранаты падали вокруг наших байдарок, поднимая султанчики воды.
— Эй, индейцы! — крикнул им Вовка, встав во весь свой прекрасный рост. — Либо вы прекратите засорять реку, и пугать проплывающих туристов, либо мы станем решать вопрос о ваших скальпах!
Вопрос о скальпах заставил задуматься мелких хулиганов. Парни посмотрели на нас, посовещались и крикнули в ответ:
— Ладно, ладно. Все равно бутылок больше нет, завязываем — и скрылись за бугром.
Скорее всего, их остановило не отсутствие пустой тары, а решительный бас и могучий рост нашего впередсмотрящего. Мы плыли дальше. Настроение немного подпортилось.
Визги я не люблю, у меня они вызывают физиологический дискомфорт и с определенного времени заставляют вздрагивать, напрягаться, и шарить около себя рукой в поисках чего — нибудь тяжелого. Именно так визжали 'духи' на севере от Кабула, когда прыгали на нас с ножами и ружьями со скал. Правда, только в начале 80–х у них часто встречались ружья времен куперовского Соколиного глаза. Потом они поголовно имели или китайские АКМы, или американские М–16,
Визг — это непременный психологический атрибут их нападения: — слетает с горы орава в тюрбанах и каком то мышином тряпье с автоматами и тесаками, визжат, как мартовские коты, но хором. Наши 18–ти летние парнишки — солдатики часто приседали и немели от испуга. Это их губило, и потом их головы катились вниз по ущелью. Ну, вот любят эти духи отрезать головы своим жертвам, хоть тресни. Группу солдат моего приятеля капитана Виктора Колесникова, охранявшую керосинопровод, тоже нашли около горного ручья с отрезанными головами. У многих были выколоты глаза и отрезаны уши. Извините за жуткие подробности.
Некоторых вообще не нашли. Значит, их пленили. Но я — то Виктора хорошо знал, пару лет тому назад мы с ним вместе служили в небольшом и красивом эстонском городке. Он был не такой слабак, чтобы попасть им в руки живым. Между телами ребят на земле было рассыпано с пол тысячи пустых автоматных гильз. Парни отстреливались до последнего патрона. Обезображенное тело Виктора оказалось здесь же и на
