кивнув на грузовик с будкой. — Но, не долго. Скоро пойдем и проверим правдивость вашего повествования. Если все, что вы рассказали, соответствует истине, то можете благодарить судьбу. Мы позволим вам спокойно уйти. Но, имейте в виду, что исключительно из — за вас мы сейчас имеем в наличии пять трупов. Двое из них штатные сотрудники милиции. И мне придется приложить много усилий, чтобы вы остались в целости и сохранности.
После этого Палыч махнул Октябрю рукой. Октябрь подозвал грушеподобного, и тот отвел и запер меня в будку.
КУКУШКА КУКОВАЛА
Где — то за рекой куковала кукушка. Я вспомнил, как на реке Санька выпытывал у кукушки сколько ему осталось жить, и как мы смеялись, когда кукушка в ответ замолчала, как парализованная.
— Уж, не ко мне ли относилось ее многозначительное молчание?!
Я задумался. 'Позволят уйти?!..'
— Нет, дорогой Палыч, уйти вы мне не позволите. Причем, при любом исходе, — найдете вы бриллианты, или нет? Весь вопрос в том, — сколько мне накукует эта кукушка? Только уже не лет, а часов? Самое ужасное в этой ситуации, что из — за Валеркиной подлости бандиты узнали о реальном существование сокровищ. Теперь они из кожи вылезут, чтобы их разыскать и примут для этого все возможные и невозможные меры.
— Если бы сокровища продолжали оставаться в склепе, размышлял я, — то в этом случае Палычу уже сразу не было бы никакого резона оставлять меня в живых. Теперь, когда золота в подземелье нет, они меня убивать не станут. Уж, во всяком случае, до тех пор, пока не узнают подробности и адрес исчезновения купеческих богатств.
А значит, бандитам так или иначе придется убедиться в наличие или отсутствие золота?!
Для этого, они обязательно поведут меня в подземелье, — думал я. — А уж там я сам должен думать, что предпринять к своему спасению. Единственная соломинка, которая могла бы удержать меня на плаву жизни, — был его Величество случай. На какую то выручку извне я надеяться не смог.
Минут через десять послышался шум мотора, подъехал УАЗ. В 'обезьянник' погрузили покойного Тимоху и тела двух парней, привезенных в байдарке. Вся орава Палыча подтянулась к костру. Из кабины УАЗА достали рюкзак, в котором позванивала посуда.
— Ничего себе, братство?! — подумалось мне, глядя на хлопочущих с закуской хлопцев. — Дорвались козлы до капусты! Еще час — полтора назад их живые и здоровые товарищи бесславно ушли на тот свет, а хлопцам хоть бы хны?! Как будто рождение и смерть для них такое же повседневное явление, как утро и вечер?…
Джону даже и не дали передохнуть. Кто — то достал из рюкзака бутылку водки, шоферу налили стакан. Он без закуски выпил и, утирая рот рукавом рубахи, стал озабоченно разговаривать с друзьями о тех переменах в лагере, которые произошли, пока Джон возил первую партию покойников. Я не знал, о чем они говорили, и внятно услышал только возглас Джона:
— А ну покажи, его?
— Грушеподобный и Джон запрыгнули в кузов. Пока открывали замок, я понял, что сейчас может быть неприятность.
— А — а — а — а! — увидев меня, заорал, успевший захмелеть шофер. — Так, как насчет пальчика, которым ты обещал пошевелить, если я буду молчать? Помнишь? Так я тебе, сейчас, сука, эти пальчики обрежу. Ну, ко выйди сюда, падла, если не трусишь? — откровенно рисуясь перед дружками, пригласил он меня в открытую часть кузова.
Я не сомневался, что теперь без свалки не обойтись. Окруженный собратьями по бандитскому цеху Джон, обязательно должен доказать свое геройство на одиноком пленнике.
— Ну что же, в нынешнем положение я теряю не много?! Убить меня Палыч сейчас вряд ли кому позволит? А накопившаяся во мне ярость должна была рано или поздно на что — то излиться. После этой мысли я не вышел, а вихрем вылетел в кузов и слету врезал Джону так, что его до белизны истертые подметки на кроссовках, мгновенно мелькнули и пропали за бортом.
За бортом охнули.
— В чем дело!
Из — за палатки появился грозный Палыч, вышедший на шум. Джон совсем не ожидал такого оборота событий? Он сидел около колеса и, держась за челюсть, как маятник качался из стороны в сторону.
— Палыч, махнул Грушеподобному рукой, и тот снова защелкнул меня в будке.
— В машину, и вперед! — Приказал он Джону, а сам вновь скрылся за палаткой.
Джон еще минуту сидел, потом, не отрывая руку от челюсти, подошел к костру, налил себе стакан водки и, как — то странно накренив голову, стал пить. Потом, также молча прошел в машину и сел за руль.
В УАЗ, превратившийся в катафалк, прыгнул еще один хлопец, с собой он, почему — то, захватил автомат? Машина завелась и тронулась в очередной скорбный путь. Куда свозили погибших ратников бриллиантовой мечты, мне было не известно? Среди первых жертв оказался главный вертухай в палычевской компании — Санек. Мне казалось, что будь Санек жив, то он бы и без кровопийцы дедка первым стал применять к пленнику, то есть ко мне специальные методы, чтобы добиться правды. А пока я был жив и мучительно размышлял, какой мне найти способ, чтобы перехитрить бандитов и обрести свободу? Минувшее мелкое происшествие с Джоном отозвалось во мне только легкой дрожью в коленях и томной болью в правом кулаке.
Судя по сгустившемуся звону металлической и стеклянной посуды, а потом и говора, хлопцы, вовсю трапезничали. Всю компанию я видеть не мог, но по голосам чувствовалось нарастающее оживление. Самого Палыча и Октября около костра тоже не было. Как, впрочем, не было и старика. Вскоре я услышал его трепещущий от обиды голос, который раздавался из — за палатки.
— Врет он, все врет, Октябрь Максимыч! Ну, бля буду, ни с кем я насчет подвалов не говорил.
Вероятно, сам Палыч не считал допрос старика соответствующим своему рангу, и дознание вел Октябрь.
— Откуда я знаю, как они узнали обо всем?! — опять донесся голос старика — Никакого Виктора я отродясь не видел и никто мне в столовке не наливал. Ну, сам посуди, как я буду спрашивать у буфетчицы взаймы, если вы сами, Палыч, мне денег давали?! Что я из этой тыщи себе на пиво не найду?
— Скорее всего, после этой тирады к старичку была применена мера физического внушения, так как вязь его слов стала прерывистой и плачущей.
— Не говорил, ей богу не говорил. Палыч, скажите ему, зачем драться?!..
Ах ты сука! Да будь я помоложе…. После этого старик замолк. Наверное, он почувствовал, что оскорбительно разговаривать с людьми в милицейских рубашках — себе дороже.
Вскоре, из — за палатки показались и Палыч, и раскрасневшийся Октябрь. Они подошли к костру, и выпали из моей зоны видимости. Не считая старика, уехавшего Джона и сопровождающего хлопца, в команде Палыча оставалось не менее десяти человек. Расклад был сильно не в мою пользу.
Я почувствовал, что кузов закачался, щелкнул замок, и дверь в будку отворилась. Тот же парень, который и запер меня здесь, сказал: 'Выходи. Палыч зовет'. Я спрыгнул с машины и подошел к костру. Около него на разостланном брезенте в кучу были свалены открытые и непочатые консервы, хлеб, пучки зеленого лука, копченая колбаса, куски наперченного сала и другая снедь. С краю от брезента лежали три пустые бутылки 'Андроповской'. При виде продуктового изобилия, я вспомнил, что скоро сутки, как я голодаю, и есть захотелось нестерпимо.
Вероятно, поняв мое настроение, Палыч сам отломил полкруга колбасы, налил стакан водки и все протянул мне. Хлопцев, как и прежде, он отогнал от костра, и мы снова остались втроем.
Я выпил и закусил колбасой. Приятное тепло сразу расползлось по телу. Солнце уже перевалило через зенит, и я подумал, что прошло два или более часов с моего пленения и наши ребята, наверное, не дождавшись меня, уже добрались до какой — нибудь большой дороги и теперь следуют в Горький.
