они представляют значительную историческую и научную ценность, и в то же время могут рассматриваться как подозрительные. О чем именно хотел бы услышать товарищ Круглов в первую очередь?
Товарищ Круглов занес все перечисленное в блокнот, подчеркнув слово «артефакты», посоветовал Корневу выпить еще чайку и куда-то убежал. Вернулся он через полчаса, вместе с другим товарищем, которого представил как «специалиста Наркомата иностранных дел». «Специалист» — с прилизанными бриолином редкими волосами, худощавый и вертлявый, был одет в полосатый двубортный костюм наподобие тех, что носят миллионеры и гангстеры в иностранных кинокартинах, нарядную рубашку, искристые запонки и широкий шелковый галстук. Его узконосые щегольские ботинки сияли новизной почти непристойной. В таком виде только с Чемберленом разговаривать!
«Специалист» просмотрел перечень в блокноте Круглова, несколько секунд близоруко прищурившись, изучал Корнева, а потом заявил:
— Это должна быть связка бумаг…
Корневу вновь прибывший — без малейшей объективной причины, а только из-за раздвоенного подбородка — был глубоко не приятен, он довольно резко ответил, что ему, то есть Корневу, доподлинно известно как выглядит связка баранок — а что позволяет идентифицировать документы не известного содержания как «связку» совершенно не ведомо, и он будет признателен за такою информацию…
«Специалист» ослабил узел галстука — сказать ему было нечего, а Круглов, опять убежал. Долго отсутствовал и вернулся с новым гостем — высоким, сухощавым человеком в офицерской форме НКВД, но без каких-либо знаков отличия — да, тем самым, что вчера поил Баева водой в больнице. Наметанным глазом Корнев сразу определил, принимая во внимание внешний вид и состояние самого человека, а так же сколько времени отсутствовал Круглов, что человека этого привезли, скорее всего, из Лефортово, а в форму одели просто потому что никакой другой мало-мальски цивилизованной одежды под рукой не оказалось. Поэтому уверенно утверждать, что человек этот офицер НКВД или вообще военный он не может. Посетителя Корневу не представили, хотя остальные обращались к нему «Константин Константинович».
Константин Константинович, не дожидаясь приглашений, уселся на стул, закинул ногу за ногу, и так же, не спрашивая, закурил. Круглов, остался стоять, сложил руки на груди, демонстрируя искренность, принялся уверять Константина Константиновича в том, что все трагические — трагические! — ошибки наконец-то разъяснились, ко всеобщему миру и согласию. А их виновники — по всей строгости наказаны!
— Так строго, что и спросить теперь не с кого, — иронично ухмыльнулся Константин.
Круглов снова некоторое время разливался соловьем о перегибах, вредительстве, международном положении и генеральной линии. Тема была неисчерпаемой, но монолог Круглова прервал «Специалист»:
— Полно вам оправдываться, Сергей Никифорович! Мы с вами не преступники и не вредители — мы все просто выполняем свою работу.
— И партийный долг! — идеологически выдержано вставил Круглов.
— Константин Константинович — вы должны это понимать не хуже нас, так что хватит ультиматумов! — добавил «Специалист».
Константин Константинович развел руками и снова не добро ухмыльнулся.
— Вы возможно и находитесь сейчас на службе — а я уволен. В партии тоже не состою с некоторых пор — так что выступаю как лицо сугубо частное. Просто как гражданин. Так что могу себе позволить невинную прихоть… Если Александр Дмитриевич жив — я хочу убедится в этом лично. Просто его увидеть…
— Ох, Константин Константинович — ну нельзя же всему миру не доверять! — возмутился Круглов, — вот товарищ Корнев сегодня только из Н. прилетел, Александра Дмитриевича там оставил живым и невредимым… Отчего вам ему не верить — он же к имевшим место… э… трагическим, трагическим, не побоюсь этого слова, роковым, ошибкам — никакого отношения не имел! Он вас вообще первый раз в жизни видит — ну зачем ему и вас и нас — его руководителей — в заблуждение вводить!
Константин Константинович продолжал, как будто не слышал Круглова:
— А если Александр Дмитриевич умер — так покажите мне его тело. Труп. Не фотографию могилы, не снимок тела в гробу или в морге, не заключение о смерти, и даже не одежду с пятнами крови! Все это я уже видел…
Корневу, честно говоря, от таких заявлений стало не по себе — он собственными глазами видел Баева несколько часов назад — конечно, назвать Сашу здоровым было бы преувеличением, но он, во всяком случае, был жив! И начал поправляться… Только сейчас Корнев до конца осознал, какой серьезный козырь пришел ему в этой сложной политической интриге, и решил этим незамедлительно воспользоваться.
— Ну, зачем же вы Александра Дмитриевича хороните раньше времени! Он жив, хотелось бы добавить что здоров — но обманывать ни вас — ни товарища Круглова я просто не имею права — как коммунист и сотрудник МГБ… К сожалению, товарищ Баев болен инфекционным гепатитом, но чувствует себя уже получше, и медицинский прогноз самый благоприятный! — примирительно улыбнулся Владимир Митрофанович, хотя стопроцентной уверенности что Саша все еще жив в этот самый момент у него уже не было…
— Тем более — покажите его мне. Думаю, это не составит проблемы, — продолжал настаивать Константин Константинович.
— Товарищи, так нельзя, в самом деле! — снова начал мирить присутствующих Круглов, — давайте найдем компромиссное решение — например, позвоним по телефону в клинику, поговорим с Александром Дмитриевичем…
Корнев похолодел — он сам лично строго на строго запретил подпускать Сашу к телефону до его возвращения — кто бы ни звонил, что бы ни случилось! А уж в исполнительности своих людей он был уверен на сто процентов…
— Только личная встреча, — сухо сказал Константин Константинович, у Корнева отлегло от сердца.
— Торгуется как на невольничьем рынке! Жертву инквизиции из себя изображает! Это действительно безобразие! — «Специалист» еще в начале общей беседы снял шелковый галстук, а сейчас стащил пиджак, аккуратно расправил его на спинке свободного стула.
— А кто Густав Иванович, вас в мое отсутствие дежурным Жаком де Моле назначил? Так сказать — местного значения? Может вас избрали — как народного депутата? Или рукоположили — как в папской Курии? — Густав Иванович, Корнев впервые услышал имя «Специалиста», густо покраснел и принялся нервно вытаскивать запонки, намериваясь закатить рукава…
— Вы запонки берегите, а то нагорит вам за них от начхоза, в случае чего, — с жалования вы за них долго не расплатитесь, — глумливо добавил Константин Константинович. Он продолжал расслабленно сидеть, но вытянул ногу так, что бы иметь возможность сделать подножку «Специалисту», если тот попытается приблизиться к нему. Да — судя по приготовлениям — ответственные работники собирались драться на кулаках — как обычные уличные мальчишки. Это очень обеспокоило Корнева — он не мог определиться — следует ли ему в таком случае разнимать дерущихся, занимать сторону одного из них, или просто наблюдать, не вмешиваясь в конфликт…
Пока Корнев размышлял, дипломатичный Круглов успел куда — то снова позвонить и драке воспрепятствовало появление еще двух офицеров МГБ — одного Круглов представил как сотрудника пятого управления, а второго — как представителя управления геодезии и картографии. Густав Иванович, с безнадежным вздохом, снова облачился в пиджак, Константин Константинович закурил, а Круглов — выбежал. Корнев понял — эти новые люди нужны только, чтобы предотвратить всякое общение между враждующими сторонами в отсутствие самого Круглова.
Через минуту Корнева тоже просили к телефону — секретарь Круглова. Никто ему конечно не звонил. Зато в приемной стоял сам Сергей Никифорович, и доверительно взял Владимира Митрофановича под локоток — Корнев показал Прошкину как именно, вывел на небольшой балкончик и попросил торжественно поклясться — как коммунист коммунисту, что Баев действительно жив. Потом они вместе позвонили в Н. — в больницу. Борменталь, что б ему пусто было этому доктору — лектору! — сказал и Корневу, и Круглову что Саше действительно гораздо лучше! Корнев вернулся в кабинет. А Круглов, видимо еще раз посовещавшись
