Когда же они проходили через залы с черными и серыми нефритовыми стенами, то видели, что их охраняют стражники в адамантовых доспехах. Были стройны эти стражники, и были благородны их лица. Волосы у них были темными, глаза темно-серыми, губы тонкими, скулы острыми, щеки впалыми. И почувствовал Мъяонель, что эти каджи причастны к Искусству.
Дальше шли гости, ведомые мажордомом, сквозь серебряные и золотые комнаты, у дверей которых уже не стояло охраны. И видели они вельмож народа каджей. Волосы их были черно-золотыми, черно-синими или черно-алыми. Глаза их были алыми, черными, синими и темно-золотыми. И на плечах некоторых из них покоились плащи из прозрачной ткани, которой пользуется народ невидимок, а у других были плащи из черной или красной ткани. И были их руки унизаны перстнями, а грудь, шею, плечи и пояс украшали драгоценности.
И вот, вошли они в зал, стены которого были из яшмы, и многие драгоценные камни украшали те стены. Там увидели они, в окружении нескольких вельмож, каджа, сидящего на троне из темного серебра. Был он высок ростом, волосы его были белы, как снег, а глаза сияли, как светлое золото. И было у него два кольца – одно на левой руке, другое на правой.
Приветствовали друг друга хозяин и гости и расположились за изящным столиком для легкой трапезы. Во время трапезы беседовали они о многих возвышенных вещах. Когда же трапеза закончилась, стали говорить они о предприятии, которое собирался совершить Мъяонель. И услышал Мъяонель, что Принц Каджей согласен помочь ему.
Сказал Армрег:
– Сколько солдат потребуется вам для этого предприятия?
Сказал Мъяонель:
– Решайте сами. Не столько солдаты требуются мне, сколько волшебники, ибо волшебники же будут противостоять нам.
Сказал Армрег:
– Сколько же вам потребуется волшебников?
Отвечал Мъяонель:
– Только один – вы. Что до того, скольких своих придворных вы возьмете в этот поход – решать вам, хотя не один из них не будет лишним.
Сказал Принц Каджей:
– Какими же силами располагаете вы сами?
Сказал Мъяонель:
– Если вы говорите об армиях и волшебниках, то, не считая меня самого и Мирэна – никакими.
Сказал Принц Каджей:
– Не стану я воевать вместо вас и выигрывать для вас эту войну.
Услышав это, расхохотался Мъяонель:
– Милорд, – сказал он, отсмеявшись, – вы ошибаетесь, полагая, что сможете выиграть эту войну для меня. Ибо не о помощи против своих врагов я прошу вас, а лишь предлагаю присоединиться ко мне, став одним из моих союзников и признав на время войны мое главенство.
Каджи-вельможи, услышав это, разгневались и выхватили оружие, чтобы покарать наглеца, но Армрег повелел им убрать мечи в ножны.
Сказал Принц Каджей Мъяонелю:
– Впервые раздается в моем дворце подобная дерзость. Столь велика эта дерзость, что я даже не стану карать за нее, ибо не оставляет сомнений, что говорящий так – безумен.
Рола уже хотела вмешаться и попросить у Принца Каджей извинения за слова приведенного ею гостя, но осеклась, увидев, как зашевелились насекомые в глазах Мъяонеля. Сильно испугалась Рола того, что может произойти, потому что поединок двух Лордов наверняка привел бы к гибели всех прочих присутствующих в зале.
Сказал Хозяин Безумной Рощи:
– Несомненно, я безумен. Однако я предлагаю вам, милорд Армрег, сравнить наше волшебство и определить, имею ли я право говорить так или нет, и если окажется, что нет, то я принесу вам самые униженные извинения.
Сказал Армрег:
– Я принимаю ваше предложение, ибо оно представляется мне весьма забавным. Поэтому я приглашаю вас покинуть вместе со мной пределы города, поскольку населенный город – не самое подходящее место для подобных состязаний.
Они покинули город и пришли в безлюдные горы.
Сказал Армрег:
– Прошу вас, Лорд Мъяонель, начинайте.
Сказал Мъяонель:
– Если позволите, ваше высочество, я бы хотел быть вторым, а не первым.
Тогда Принц Каджей сотворил заклинание. И, подчиняясь его заклинанию, оторвалась верхняя треть одной из гор и, проплыв некоторое расстояние по воздуху, опустилась в другом месте.
Сказал Принц Каджей:
– Теперь ваша очередь.
Но Мъяонель пожал плечами и ничего не сделал.
Сказал Армрег:
– Что же вы медлите, милорд Мъяонель?
Ответил Мъяонель, усмехнувшись:
– Для чего предпринимать усилия, меняя что-то в мире, если вы не видите его таким, какой он есть? Но посмотрите, каков он.
И тогда заметил Принц Каджей, что происходит нечто странное с миром, который окружал его. Взглянул он вокруг и содрогнулся. Ибо небо стекало на землю, сверкая разноцветными красками, и облака спаривались, извиваясь в экстазе, и у гор появились многочисленные ноги, и вся земля стала фарфоровым блюдом, по которому скользили горы, силясь выбраться за ее край, и оступались, ибо чересчур гладким была поверхность этого блюда. И хотел Принц Каджей что-то сказать Мъяонелю, но его слова ожили и изменились, и сами стали что-то говорить Принцу Каджей. Воззвал он к своему волшебству и хотел применить его против Мъяонеля, но волшебство рассыпалось в руках его. И тогда Принц Каджей упал на одно колено и закрыл глаза руками, ибо не мог смотреть на мир, в который вверг его Мъяонель, а этот мир будто сдавливал и крошил его разум. Затем он почувствовал, как кто-то отнимает от лица его руки. И увидел Армрег, что находится он в своем собственном дворце, и за одним столом с ним сидят Мъяонель, Рола и Мирэн.
Сказал Армрег:
– Что за наваждение вы напустили на мой разум?
Сказал Мъяонель:
– Не знаю, можно ли назвать это наваждением. Ибо одни философы утверждают, что видимый мир – реален, а другие говорят, что нет, и я верю тем или другим в зависимости от обстоятельств. А раз так – нет у меня ответа на ваш вопрос, милорд Армрег.
Сказал Принц Каджей:
– Вижу я, что вы настолько углубились в магию иллюзий, что перестали даже сами для себя различать иллюзию и реальность. Но можете ли вы управлять чем-то настоящим, реальным?
Спросил Мъяонель:
– Что вы называете реальным?
Сказал Армрег:
– Скала, которую я поднял посредством волшебства – реальна.
Удивился Мъяонель и сказал:
– Разве вы поднимали какую-нибудь скалу, милорд?
Вознегодовали тогда вельможи и сказали Принцу Каджей:
– Позволь нам немедленно убить его, господин, ибо он издевается над тобой. Все мы видели, как ты посредством своего искусства отделил от горы ее треть и перенес в другое место. Воистину, господин, ты –
