надо на поездку. Мать зимою говорила, что собирается заказать себе и Юри новые пальто. В старых, дескать, уже стыдно ходить. Полы обтрепались. Наверняка эти деньги сейчас у тёти Эрны. Их хватит и на убранство могилы, и на билет в Сааремаа.
— У меня есть дядя на острове Сааремаа. Попробую поехать к нему, — проговорил наконец Юри.
Так они и расстались. Оба немного успокоенные, потому что надеялись на лучшее будущее.
Но дома девочку вновь стали мучить тревожные мысли.
Дядя на Сааремаа… Но как же Юри туда поедет, если у него нет денег? Что это за парни, у которых он живёт? Почему Юри ушёл от тёти? А что, если тётя его просто-напросто выгнала? Кто живёт в бывшей квартире Кангуров? Как-то девочка проходила мимо их прежнего дома. Возле калитки разговаривали двое мужчин.
— Вот здесь я и живу, — говорил один из них. — Пользуюсь квартирой да и мебелью в придачу. Всё это устроила мне одна женщина за небольшие деньги…
Сейчас Вирве вспомнила их разговор и задумалась: слишком подозрительной выглядит вся эта история с Юри. Сегодня же вечером надо сходить к учителю Роозма. Завтра он уже уезжает на экскурсию…
Учитель Роозма жил за рекой в новом районе. Здесь дома стояли перпендикулярно к улице, чтобы в окна попадало как можно больше солнца. Окна были широкие, просторные, из них открывался прекрасный вид на реку и город, особенно с четвёртого этажа, где находилась квартира учителя.
— Вирве! Здравствуй! — воскликнул Антон Роозма так, словно он с минуты на минуту ждал прихода председателя совета отряда. — Каким ветром тебя сюда занесло?
Антон Роозма был без очков и, возможно, поэтому показался Вирве несколько неуклюжим, но зато ещё более добрым, чем обычно.
— Я по важному делу, — сдержанно сказала Вирве, словно взрослая, не сразу выкладывая причину своего появления.
— Входи, входи. Тут уже есть один человек.
К удивлению Вирве, в комнате сидел Аарне. На его лице не было обычной весёлости. По-видимому, они с учителем Роозма беседовали о чём-то очень серьёзном.
Аарне поднялся и протянул Вирве руку.
— Учитель Роозма, я хотела поговорить с вами о Юри, — выпалила Вирве без дальнейших проволочек.
В нескольких словах она рассказала о двух странных встречах с Юри Кангуром. Начала тревожно, сбивчиво, но чем дальше девочка говорила, тем спокойнее становилась её речь. Закончив, наконец, свой рассказ, Вирве вздохнула с облегчением — с её плеч будто сняли тяжёлую ношу. Ведь если удалось поделиться с кем-то своей заботой, у тебя осталась лишь половина. А может быть, даже и меньше, потому что теперь помогут и учитель Роозма, и Аарне.
Для Вирве не осталось незамеченным, как учитель и пионервожатый во время её рассказа несколько раз переглянулись. Казалось, они мысленно соглашались с ней, будто её слова подтверждали их собственные предположения.
Наконец учитель Роозма сказал:
— Именно этого я и боялся. Хорошо, что ты пришла, Вирве.
— Учитель, а что с Юри?
Вирве не могла больше сидеть спокойно. Её пугало грустное лицо воспитателя, неужели случилось что-нибудь непоправимое?
— Юри остался без дома, — начал классный руководитель и посмотрел на Вирве так, словно пытался выяснить, понимает ли девочка, что означает такая потеря. — Мы как раз обсуждаем с Аарне, что предпринять…
А дело было так: тревога за судьбу ученика Юри Кангура со вчерашнего вечера не давала покоя учителю Антону Роозма. Эта тревога возникла в то самое мгновение, когда Эрна Казук, махнув рукой, сказала:
— Голод не тётка, небось прибежит назад как миленький.
«Нет, нет. Вы ошибаетесь! Мальчик для этого чересчур горд», — хотел было возразить ей учитель Роозма. Но промолчал.
«На женщину с таким злым лицом подобные слова вряд ли произведут впечатление. Она ничего не поймёт», — с отвращением подумал он. Дальнейший разговор подтвердил его предположение. У Эрны Казук не нашлось для Юри ни одного доброго слова, она только жаловалась. Мальчик, дескать, и непослушный, и злой, и неблагодарный, и по хозяйству ей не помогает… Однако она настолько великодушна, что возьмёт этого неслуха назад, в том случае, конечно, если он попросит прощения. Она, Эрна Казук, ради своей родственницы готова пожертвовать последней копейкой.
Слова женщины звучали фальшиво, а объяснения были полны противоречий. Во-первых, семья Кангуров была не такой уж нищей, как изображала Эрна Казук. Во-вторых, Юри вовсе не походил на такого шалопая, каким она его описывала. В-третьих, очень уж расходились уверения Эрны Казук с её действиями: на словах она готова была пожертвовать для мальчика последнюю копейку, а на деле выгнала его на улицу.
Мысли обо всём этом не давали учителю покоя. Он понимал: дело с Юри Кангуром плохо. Антон Роозма убедился в этом ещё раз, когда постучал в двери прежней квартиры Кангуров. Желание побывать там возникло у него сразу же, как только он вышел от Эрны Казук.
Где бы мог быть мальчик? Не на старой ли своей квартире? По словам тёти, там всё по-прежнему. Только в кухне временно живёт какой-то молодой человек.
Действительно, дверь Антону Роозма открыл молодой мужчина. И тут выяснилось, что он купил у Эрны Казук всю обстановку квартиры. При посредничестве той же Эрны Казук он договорился, что поселится здесь. Прежний жилец, какой-то мальчик, мать которого недавно умерла, выписан. Что? Сколько было уплачено за мебель и другие вещи? Ну, достаточно много!
До полуночи учитель Роозма обдумывал всё случившееся. Ясной, как день, стала для него цель Эрны Казук: хорошенько заработать на постигшем Юри несчастье. А потом, возможно, поместить мальчика в детский дом — воспитывать она его вряд ли станет. Да, дело о спекуляции чужим имуществом придётся передать в суд.
Но где Юри? Может быть, обратиться к помощи милиции? А если мальчика не найдут, что тогда? Город большой и многолюдный. К тому же Юри своей внешностью и поведением ни в ком не вызовет подозрений. А может быть, его уже и нет в городе.
Надо немедленно действовать. Голод вряд ли загонит Юри к тёте Эрне. Каждую минуту может произойти нечто более страшное. Юри, конечно, не способен на преступление, но отчаяние иной раз вынуждает человека делать то, чего при нормальных обстоятельствах он даже и в мыслях не допустил бы. Только в борьбе с трудностями узнаётся истинная цена человека, выявляется полностью его характер.
Необходимо всё как следует обсудить.
Антон Роозма поднялся. Широко шагая он прошёлся несколько раз взад-вперёд по комнате, затем остановился перед Вирве. Девочка невольно вскочила со стула, словно она находилась в классе и должна была отвечать урок.
— Теперь нас трое, — сказал классный руководитель. — Прости, что я сам не позвал тебя. Но я рад: сердце подсказало тебе правильный путь — ты пришла к нам.
Учителю хотелось сказать Вирве ещё много хороших слов, приласкать её, как свою маленькую трёхлетнюю дочурку. Ему было очень приятно, что Вирве так озабочена судьбой своего товарища. Антон Роозма испытывал к своей ученице чувство нежности и уважения.
Однако он промолчал. Он знал, что Вирве не нужны ни похвала, ни благодарности. Это могло даже оскорбить её — разве можно благодарить человека за то, что он честен и хороший товарищ? Такие качества — первый долг пионера.
— Да, теперь нас трое! — ещё раз повторил учитель Роозма. Он пододвинул кресло поближе к столу, сел на подлокотник, и тут все трое принялись обсуждать, как лучше помочь попавшему в беду товарищу.
После полудня имя Юри Кангура было уже на устах у десятков людей. Это имя произносили и те, кто
