— А-аа, голубок! — воскликнула тётя Эрна насмешливо. — Небось пустой желудок загнал назад, в клетку?
— Не стану жаловаться, тётя Эрна, — ответил Юри с не свойственной ему дерзостью. — Я только что наелся до отвала: гороховый суп, котлеты, салат, кисель.
Юри давно понял: еда для тёти превыше всего на свете. Вот и сорвался с языка сам собою такой ответ.
Эрна Казук была уверена, что нужда рано или поздно заставит Юри постучать в её дверь. Поэтому независимый тон мальчика её озадачил. Но женщина быстро пришла в себя.
— В таком случае что тебе здесь нужно?
Юри протиснулся в прихожую. На лестнице ему не хотелось объяснять, зачем он сюда пришёл.
Не далее как вчера вечером Эрна Казук узнала из надёжного источника: отец Юри зарабатывает более двух тысяч рублей в месяц.
Из этой суммы на содержание мальчика ему придётся уделить рублей пятьсот-шестьсот. А разве на ребёнка столько истратишь?
— Тётя Эрна, — начал Юри сдержанно. — Я прошу, отдайте мне, пожалуйста, те деньги, которые скопила мама на отпуск… Они, наверное, у вас?
Слова мальчика огорошили женщину: поначалу она не в состоянии была произнести ни слова и только в упор смотрела на Юри. Но, как всегда, Эрна Казук быстро взяла себя в руки.
— Деньги?! — воскликнула она. — Ты требуешь от меня деньги? Живёшь и ешь здесь…
— Я не вернусь больше к вам, — перебил её Юри. — Поэтому отдайте мне мамины деньги и мои вещи. Учебники пускай пока полежат у вас. Я…
— Видали барина! — заорала Эрна Казук. — Он не вернётся! Ему лишь подавай деньги, неблагодарный! Копейки, которые остались от твоей матери, — разве это деньги? Тьфу! Не дам. С деньгами я тебя на улицу не пущу. Не пущу! Хочешь, приходи, живи здесь. Не хочешь — убирайся. А деньги тратить я тебе не позволю. Вот упрямый осёл! Взяла я на себя крест! Как же, жди благодарности от пионера!
— Вы… вы не имеете права так поступать! — в испуге закричал Юри.
— Ах ты! Ты приходишь ко мне разглагольствовать о правах! Не беспокойся! Законы я знаю. Значит, я не вправе забрать тебя с улицы?! Вот благодарность детей!
В голове у Юри всё смешалось.
Нет более тяжкого удара, чем тот, который уничтожает надежду.
Мальчик никак не мог сосредоточиться и по-настоящему возразить тётке.
Эрна Казук приободрилась, упёрла руки в бока; казалось, она разгадала мысли мальчика.
— И куда же ты собираешься идти? — насмешливо спросила она. — Туда… домой, что ли? Ха-ха… Смею тебя уверить: квартира сдана. Думаешь, её кто-то там для тебя бережёт?
— А вещи? Мамины вещи? — вскричал Юри с таким отчаянием в голосе, словно сознание, что их дома больше не существует, причиняет ему невыносимую боль.
— Вещи, вещи… — передразнила мальчика тётка. — Видали! Тоже мне, явился наследник! Ну-ка, пошёл вон! А если остаёшься, то не воображай, будто я разрешу тебе здесь командовать да ещё требовать от меня какие-то вещи. Подрасти сначала, а потом и приходи учить меня, старого человека…
Не отрывая глаз от тёткиного лица, Юри попятился к двери. Пошарив за спиной, нащупал дверную ручку. Дверь отворилась, и Юри сломя голову кинулся вниз по лестнице.
Как уверенно, с какими радужными надеждами шагал Юри всего лишь несколько минут назад по этой самой улице, а теперь он еле передвигал ноги, как потерянный. Все планы рухнули, словно башня из кубиков.
Неужели у него остаётся только один путь — назад к тётке? Брать серую сумку и крадучись идти к красным воротам… Придя из школы, возле дверей стаскивать с шеи пионерский галстук… По вечерам слушать, как насмехаются над всем, что тебе дорого… Неужели все другие дороги для него закрыты?
Ах, если бы у Юри был дом! Пойти бы туда и лечь на диван, на тот самый диван, где он спал с детства, где висит на стене вид таллинского Вышгорода… Но недавний визит в дом с мансардой окончательно разрушил надежды мальчика. Да, тётка права: у Юри уже нет ничего — ни дома, ни вещей.
По улице взад-вперёд снуют прохожие. Они все куда-то спешат. Домой, на работу, к знакомым, в кино… А вот молодой человек и девушка идут медленно, потому что они гуляют.
И Юри думает: «Как было бы хорошо, если бы и я куда-нибудь спешил, если бы и меня где-нибудь ждали. Как пусто сейчас на душе. Как страшно от мысли, что ты одинок и навсегда останешься одиноким».
Юри взбирается по скрипучей лестнице на чердак.
«Неужели уже ничего нельзя сделать? — думает мальчик и тут же утешает себя: — Я пойду работать. Может быть, возьмут куда-нибудь. Получу место в общежитии. Пошлю письмо дяде Кустасу!»
С улицы доносится кошачье мяуканье. Протяжное и жалобное.
Юри поднимается с кушетки. Прислушивается.
Да. Лестница начинает тихонько скрипеть. Похоже, идут несколько человек. Так оно и есть!
— Привет мастеру плавания! — вполголоса говорит Билли, чтобы его приветствие случайно не долетело до слуха какого-нибудь прохожего.
— Здрасте… — бормочет Вялый.
Всех сердечнее и проще относится к Юри Эрви. Протиснувшись между приятелями, он подошёл поближе к Юри, внимательно посмотрел ему в лицо и уверенно сказал:
— Температуры у тебя уже нет. Сразу видно: глаза ясные. Это здорово! Ну, что ты сегодня делал! Кишочки не переговариваются?
Эрви вытащил из кармана брюк кусок колбасы и две сплющенные булочки.
— Наверни-ка, Юри, всё одним махом!
— Кончай болтать! — ворчит Вялый и плюхается на один из ящиков. Длинные, в пёстрых носках ноги вытянуты так, что они достают чуть ли не до противоположной стены. Пальцы проворно тасуют колоду карт. Видно, это занятие для него дело привычное.
— Начнём! — Вялый большим пальцем проводит по ребру колоды — вжжиг!
— Да погоди ты, — возражает Билли. — Дай обменяться впечатлениями. Мы же с Юркой вместе болели. Ну, как дела, паря?
Юри пожимает плечами.
— Вроде ничего. Сегодня почти весь день был на улице. А вчера… — Он усмехнулся. — Вчера на рынке чуть было не упал.
Билли находит, что Юрка молодчага парень, ведь сам-то он, атаман, вчера не смел и носа на улицу высунуть. В груди страх как болело. Да и сейчас ещё хвастаться рановато. Но у Вялого нынче деньжата. Надо перекинуться в картишки.
Эрви вытаскивает на середину каморки ящик побольше: В центре ящика ставит пустую консервную банку, вместо пепельницы; возле ящика, в земляном полу, выкапывает неглубокую ямку и устанавливает в ней извлечённую из кармана бутылку вина с яркой наклейкой.
— Готово! — отрапортовывает он атаману.
— Ну, поехали! — даёт атаман команду. И обращается к Юри: — Может, попробуешь с нами?
— Не хочу, — отказывается Юри.
Вялый сразу же принимается зубоскалить:
— Боишься, что ли?
— Если у тебя нет денег, я одолжу, — предлагает Билли.
— Не хочу, — категорически отказывается Юри. — Раньше никогда не играл… на деньги. — И с удовольствием принимается грызть принесённую Эрвином колбасу.
— Никудышный ты человек. — Вялый махнул рукой, поплевал на пальцы и начал раздавать карты на троих.
— Не ворчи! — цыкнул на него Билли. — Законный парень; видишь, не побоялся отказаться. Это тоже дорого стоит.
— Ха-ха! Маменькин сынок и ничего больше! — Вялый протянул руку и напялил Юри шапку на
