Чтобы не попадать в такие ситуации, а если попал, то умело из них выкручиваться, необходимо всегда помнить, что главное – это радиослушатель. Он – всегда друг, собеседник или, если хотите, коллега. Слушатель всегда прав, он всегда хороший, любимый, в конце концов, без него не было бы моей программы.
И вот что надо знать любому ведущему на радио. Залог успеха – это хорошее настроение. Если оно есть – эфир удастся. Диджей просто не имеет права на плохое настроение. Ведь главная функция современного радио – развлекательная.
Такую атмосферу и должен привнести в эфир человек, который берет на себя смелость быть ведущим на радио.
4.15. Мир, не спасенный красотой
Охонская Мария – студентка 3 курса факультета журналистики СПбГУ. Не так давно я делала первую серьезную работу для телевидения – снимала сюжет для программы «Интерфорум». Первая эфирная работа, где я в кадре, – и сразу такая ответственность: специальный репортаж, который должен задать тему всей передачи. Волновалась жутко, волосы на бигуди завивала, потом рассказывала зеркалу стендапы и задавала каверзные вопросы.
Выпуск передачи был посвящен красоте, и снимать решили в Академии художеств (где, если не там, знают о прекрасном все?!). Потрясающие живые интерьеры, юные художники с одухотворенными лицами, абитуриентки с планшетами на складных табуреточках, модели в старомодных, как сейчас говорят, винтажных, платьях, – античные музы, – все они словно живут в узких коридорах Академии. Здесь – и воздух, и стены пропитаны творчеством, все настраивает на отличную работу.
Пообщавшись с некоторыми студентами, я разыскала преподавателя кафедры живописи, чтобы взять у него интервью. Мы говорили с ним о стандартах красоты, об Академической школе и вневременных идеалах. И вот в завершение разговора я задала ключевой и, как мне казалось, логический вопрос: сможет ли красота спасти мир? И вопреки всем моим ожиданиям, Никита Петрович Фомин заговорил не об истинной красоте, красоте – от Бога (как у Достоевского), которой суждено стать единственной спасительной силой, а, напротив, пустился в пространные рассуждения, которые сводились к тому, что «фразе уже 200 лет», а пока красота не спасает, и что вряд ли когда-нибудь спасет. В подтверждение тезиса он стал приводить много фактов, явлений, событий... Я была разочарована – художник, творец (чтобы это понять, не обязательно говорить с ним – Никита Петрович относится к такому типу людей, чья избранность сразу видна в толпе), и он – не верит в красоту! Во всяком случае, в спасение красотой...
Передо мной усталый человек. Просто человек, который долго жил и видел эту жизнь, видел много и видел разное, а значит, имеет право об этом говорить и в это верить.
Это разрушило мою убежденность в том, что люди абсолютного творчества живут в своих красивых мирах. Все мы сосуществуем рядышком, влияем друг на друга, получаем опыт, разговариваем. Уходим с головой в любимое дело или нехотя высиживаем нелюбимую работу, а потом возвращаемся в наш общий мир, в котором действительно много красоты. Но она почему-то не спасает...
Сюжет был смазан.
4.16. «Коллега»
Устюменко Александра – студентка 3 курса факультета журналистики СПбГУ.
Когда я проходила летнюю практику в ИТАР-ТАСС, в мои обязанности входило посещение пресс- конференций, которые проходили в здании информагентства, и написание отчетов с мероприятия. Очередная пресс-конференция была посвящена Зощенко и Ахматовой. Среди организаторов были представители музеев – писатели, поэтесы, литературоведы. Журналистов было человек пять, включая меня. На самом последнем ряду сидел внушительных размеров мужчина, который нервно постукивал карандашом по столу. Организаторы долго рассказывали о Зощенко, Ахматовой, какие они были замечательные, талантливые и как несправедливо с ними обошлось советское правительство. В какой-то момент очередного восхваления Ахматовой мужчина, сидящий среди всех, начал кричать, что поэтесса была плохой (это его точные слова, что она продавалась врагам СССР и т. д.). Естественно, в зале поднялся шум, несколько минут организаторы пресс-конференции и неопознанный мужчина спорили, а потом пришел охранник и попросил последнего покинуть здание. Мужчина в ответ крикнул: «Да вы знаете, кто я? Я, между прочим, заканчивал журфак СПбГУ!».
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Дело было даже не в том, что он выпускник факультета, а в том, что люди совсем забыли о правилах приличия и этике, что для журналистов, на мой взгляд, недопустимо. Все-таки люди, которые служат обществу, должна понимать, что хорошие манеры должны прививаться не только родителями, но и СМИ, поэтому и вести себя журналисты должны соответственно.
4.17. Надо ли разговаривать с охраной президента
Гончаренко Марина Васильевна – заместитель главного редактора петербургского журнала «ГОРОД»; заместитель главного редактора журнала «Massmedia XXI века», преподаватель факультета журналистики Санкт- Петербургского государственного университета.
Старики легендарной теперь «Смены» 1980-х учили новичков всегда следовать простой профессиональной заповеди, а именно – не лукавить с героем материала. Если дал слово перезвонить, завизировать, уточнить, не оправдывайся потом срочной работой в номер, а сделай то, что обещал. Ведь герой интервью или зарисовки испытывает настоящий страх перед завтрашним утром. Подойдет он к киоску, купит свежий номер, а потом вовек не открестится от глупостей, которые там про него или от его имени написаны журналистом. Казалось это сначала очень назидательным, вроде как «мойте руки перед едой». Но ремесло состоит в освоении аксиом. Это потом понимаешь, что на них профессия держится. Потому что если вы с героем материала расстались, что называется, при взаимном уважении, то, значит, в другой раз, когда припечет, когда нужна будет информация, телефон, фамилия и не у кого взять, ваш прошлый визави всегда пойдет навстречу.
Он никогда не откажется дать комментарий по проблеме, охотно назовет других экспертов, он позвонит вам с интересной новостью. Даже через год может позвонить: «Вы меня помните?». Короче, ваши труды в начале, когда вы уламываете капризного или вселяете уверенность в трусоватого собеседника, который так и норовит вычеркнуть при визировании интервью лучшие факты, окупятся сторицей. Герой превратится в вашего личного ньюсмейкера, а вы со временем обрастете гигантской вертикально-горизонтальной сетью знакомств в самых разных сферах жизни города. Одно это позволит журналисту иметь громадное преимущество перед менее опытными коллегами, ведь у вас всегда будет возможность узнать эксклюзивные подробности по домашнему или мобильному телефону. Это вам не пресс-релизы переписывать.
Во всяком случае, так и получилось однажды, когда в редакцию позвонил образованнейший и интеллигентнейший отец Андрей Чижов, преподаватель Петербургской духовной академии, с которым до этого несколько месяцев назад мы делали интервью. Он спросил, будет ли мне интересно завтра оказаться на острове Валаам, где произойдет встреча президента Ельцина и патриарха всея Руси Алексия II, на которой должен решиться вопрос о передаче острова Русской православной церкви. Есть одно место на паломническом теплоходе, почти заговорщицким шепотом сказал отец Андрей, отплытие через четыре часа. Вот вам и аксиома! Простое стечение обстоятельств – Чижов был назначен формировать список петербургской прессы на теплоход, а редакция моей оппозиционной газеты «Час пик», родившейся на волне перестройки, вовсе не входила в пул, с которым привычно работала епархия. Если бы не доверие героя прежнего интервью, вряд ли состоялся звонок. И второе. О встрече на Валааме не знал никто.
Зато когда ранним утром монастырский теплоходик причалил к острову, выяснилось, что никто не ждет журналистский десант. Патриарх и духовенство уехали на машинах, нам же, числом десять человек, предстояло пройти несколько километров пешком. Надо отдать должное компании – здесь были почти все питерские мэтры. Они снисходительно посматривали на двух барышень, меня и Ильмиру Степанову из «Вечерки», которые неведомыми путями оказались среди репортеров. Мало того – в мужском монастыре... Куда ни пойди – «Наденьте платок!» или «Без юбки нельзя!» Можно подумать, было время собраться в дорогу.
Честно говоря, тот день запомнился как бесконечное ожидание на жаре, от которой вылиняло до белизны к полудню небо. Мы сидели в траве у самого входа в монастырь под старыми деревьями, там, где
