Майор посмотрел на бортпроводницу… «Глупая ты девчонка!» И сказал с плохо скрываемым недовольством:
– Я бы не советовал устраивать по самолету хождения.
И сел на свое место. А Петр Панфилович в сопровождении Тани пошел в первый салон.
Проходя через кухню, Таня заметила, что Людмила Николаевна стоит все в той же напряженной позе у телефона.
– A! – воскликнул Петр Панфилович, просияв, но Людмила ожгла его таким злым взглядом, что он нырнул сквозь шторы в первый салон, забыв попросить положенный даже «зайцам» стаканчик нарзана.
Людмила вынула из гнезда телефонную трубку и сказала:
– Командир! Есть будете? Курица остыла…
Выслушала ответ и заткнула трубку на место.
– Готовить им обеды? – спросила Таня.
– Не хотят.
– Но ведь они так давно…
– Если не хотят – что я поделаю? 3аймись-ка лучше пассажирами. Много неспящих?
– В первом салоне человек пять – шесть.
– А во втором?
– Сейчас посмотрю.
Таня отбросила штору, сделала шаг и отступила: перед ней стояли Петр Панфилович и солдат.
– Я с товарищем солдатом сменялся местом, – сказал Петр Панфилович. – У него тоже первый ряд, только место у окна. Но, я думаю, не продует? – рассмеялся он.
А когда солдат скрылся за шторой в первом салоне, уточнил:
– Солдат – человек дисциплинированный. Говорю ему: «Товарищ рядовой, вас требует на первое „в“ товарищ майор!»
Таня рассмеялась:
– А вы, оказывается, находчивый!
– O! – обрадовался Петр Панфилович, усаживаясь на контейнер с подносами. – Находчивость – мой стиль. Меня, если говорить от сердца, надо бы еще в колыбели назвать Находчивым. А нарекли – Веселым, Петр Панфилович Веселый, будем, девочки, знакомы. А выпить у вас по такому поводу не найдется?
«Уже час… Целый час висят на двух движках. Неужели ЦДС не может найти полосу в Сибири? Что они там думают, чиновники от авиации? Целый час! Отец после каждого трудного рейса возвращается все больше и больше седой… Как они идут – на двух двигателях? На нервах. Отец сойдет на землю совсем белым… Если только сойдет…
Отец был для меня самым дорогам человеком на свете. Есть, а не был, – поправил себя Виталий. – Сядут, конечно, сядут!» – Щелкнул тумблером:
– Роза? Витковский. Какая высота теплого фронта на траверсе Тюмени? Ну, облачности… Шесть километров? Не обойти… Heт, это я не тебе.
«На какой они сейчас высоте? Крылов, наверное, знает, но как его спросить? И так все время косится и кружится вокруг – того и гляди уберет с пульта. Тем более сейчас, когда у него „на шее“ сам начальник управления Ивановский. И еще куча начальства – все приехали. А что толку? Лучше бы давили на ЦДС, чем на него…»
Щелчок тумблером…
– Тюмень? Привет коллега! Там к тебе приближается 75410. На двух идут. Знаешь?
– Знаю, приказано принять по особой. А что?
– Связи пока нет?
– Что ты! Он еще за Тобольском.
– А тобольский РД докладывал?
– Не взял еще, васюганский пока ведет. Все? Виталий понял: уже перебрал время.
– Все. Как войдет в твою зону – сообщи… Вернул тумблер на место и повернул голову. Рядом стоял Крылов.
– Сейчас Ивановский разговаривал с Москвой, – сказал Крылов. – ЦДС решило в случае чего дать команду на запуск выключенных моторов. – Они же сгорели!
– Да нет, кажется. Если бы сгорели… Что они там, в ЦДС, сумасшедшие, запускать сгоревшие? Слушай, не подменить тебя?
– Зачем? Я – в порядке. – Виталий схватил с пульта пачку сигарет, вырвал зубами одну, щелкнул зажигалкой и протянул пачку Крылову – все в одно мгновение: – Берите!
– Ты как фокусник, – сказал Крылов, вытаскивая сигарету. Размял, прикурил от зажигалки Виталия и указал на селектор: – С Тюменью выяснил? Где они?
