Атлет повел себя в высшей степени странно: отступил на три шага назад, профессионально выдернул из плечевой кобуры внушительных размеров пистолет, наставил его на Ивана и неожиданно писклявым голосом крикнул в уоки-токи, торчавший из нагрудного кармана:
– Вовец! Иван здесь! Тебя хочет! Че делать?
«Сумасшедший, – с некоторой тревогой подумал Иван, удивленный тем, что атлет знает его имя. – „Дядя“ что, растрепался о моем боевом прошлом и они теперь думают, что я – военный маньяк?»
Через минуту примчался Леша-Вовец, облаченный в шорты, потный, но тоже с пистолетом на изготовку. Из-за спины бригадира выглядывали три настороженные дегенератские физиономии. Ивану стало грустно – что жизнь с людьми делает?
– Здорово, братуха! – задушевно воскликнул воин, протягивая бандиту руку и широко улыбаясь. – У вас тут что – военных не любят?
– У нас всяких не любят, – с каким-то сомнением буркнул Вовец, внимательно рассматривая Ивана – точь-в-точь, как вчера. – Че-то случилось?
– У меня бабки кончились. – Иван перешел к делу. – «Дядя» далеко, а ты рядом. Вот – хочу взаймы попросить…
– Как узнал, что я рядом? – настороженно спросил Вовец. – «Дядя» сказал?
– А телефонный справочник на что? – удивился Иван. – Ну ты даешь, Леха…
– Вовец, – поправил бригадир, отпуская дегенератов барственным жестом, но не делая попытки пригласить Ивана войти во двор. – Я ж сказал – зови меня Вовец, так проще… Сколько тебе надо?
– «Лимон», – по старой привычке брякнул Иван и, заметив, как у собеседника нехорошо сощурились глаза, поспешил заверить: – Да я отдам, ты не думай… Вот как «дядя» подъедет, возьму у него – сразу и отдам. А то ни копья – даже курить не на что купить…
– Много просишь, – угрюмо пробасил Вовец. – Много… Откуда у твоего дяди такие бабки? И че ты с «лимоном» собираешься делать? Кстати, тебе в баксах или в рублях? А то с валютного снимать – самому ехать надо, а я щас качаюсь…
– Понял, – сообразил Иван. – Извини, притормозил – забыл, с кем дело имею. Мне надо тысячу рублей – новыми. На расходы. Дашь? Я отдам потом, ты не думай…
– Тю, е… – расслабился Вовец. – Это я тормоз! Ну, братуха, – че за дела? «Отдам»… Я думал, тебе деньги надо. А это не деньги. Глаз!
Тотчас же подскочил короткий атлет, тот, что встречал Ивана, и подобострастно уставился на хозяина.
– Бегом в дом – притащи мой бумажник. Минута времени. Время пошло! – Атлет сорвался с места и стремглав полетел к дому. Иван с любопытством заглянул во двор, успел рассмотреть обширные владения бригадира, плавно переходящие в речной пляж, а на пляжу том… Он поморгал и затаил дыхание. Под развесистым деревом на скамейке сидела девчонка в купальнике, читала книжку и цедила что-то через соломинку из высокого стакана. На правой ноге девчонки была цветная повязка, при виде которой у Ивана как-то нехорошо похолодело в желудке, а в горле застрял тоскливый комок.
– Это кто там? – хрипло спросил Иван, силясь заглянуть через плечо Вовца, – хозяин дома, заметив его взгляд, развернулся в дверном проеме и загородил собой девчонку. – У вас что – гостей в дом пускать не принято?
– Глаз! – нервно крикнул Вовец, сверля Иванов профиль острым взглядом и не сдвигаясь с места. – Это моя дочка. Она больная… эмм… на посторонних реагирует болезненно… Вот. Поэтому никого не пускаем. Ты извини, братуха…
– Да ладно, чего там, – потерянно пробормотал Иван, отступая назад и мучительно пытаясь сообразить, где он видел эту девчонку. – Я на минутку…
Тут вовремя подоспел атлет, стремглав подлетел к хозяину, держа на вытянутой руке кожаный бумажник и впиваясь глазами в свои часы. Вовец, не глядя на циферблат, отвесил атлету мощную затрещину – тот пискнул жалобно и скрылся. Не глядя выхватив из бумажника толстую пачку розовых купюр, бригадир протянул деньги Ивану и торопливо сказал:
– На, братуха, отдавать не надо. Это не деньги. Ты на чем?
– А вот – на нем. – Иван показал на прислоненный к забору велосипед. Вовец выглянул из двери, удивился и предложил:
– Щас скажу – тебя подбросят. Ты извини, так получилось…
– Ничего, – рассеянно пробормотал Иван, садясь на велосипед. – Я понимаю. А подбрасывать не надо – прогуляюсь. Спасибо за помощь…
Оставшееся время дня он провел праздно – пил пиво вопреки требованиям режима, смотрел видак и боролся сам с собой. Сомнения одолевали. Насчет дежа вю он слыхал, но представлял себе данное явление весьма абстрактно. За время военной карьеры его неоднократно били по голове, причем весьма сильно – не просто так баловались. И контузии были… Но такого – никогда. Цветные глюки…
Одолеваемый сомнениями, Иван вышел во двор покурить. Сел на крылечке, затянулся, выпустил колечко и только сейчас заметил, как вокруг хорошо. Приволье, зелень, воздух напоен ароматами трав – никакой войны тебе. Живи, короче, да радуйся…
– С цветными глюками, – вслух пробормотал Иван и страшно огорчился тому, что все испортил.
Уже смеркалось. Длиннющие тени от предметов, еще более вытягиваясь, сползались в общую кучу, покрывая вечер серым одеялом загустевшего за день зноя, который через некоторое время должен сдать вахту ночной прохладе. В поселке начали зажигаться огни, был слышен монотонный шум сельского вечера, который через пару часов должен был респектабельно вылиться в тихую лунную ночь, лишь изредка нарушаемую сварливым лаем поселковых пустобрехов да страшными вскриками опоенного некачественным самогоном сторожа сельмага…
Иван вздрогнул и застыл как изваяние. Из-за дома неслышно вышел какой-то невзрачный мужичонка, замер, прижавшись спиной к забору, и, приложив палец к губам, поманил воина пальчиком.
– Однако, – охрипшим голосом просипел Иван. – Опять?
Мужичонка продолжал манить, делая знаки – мол, не шуми, иди сюда. Иван крепко зажмурился, больно ущипнул себя за ляжку, поморщился, опять разжмурился – видение не исчезало.
– Ты кто? – зловещим шепотом спросил Иван, вставая и осторожно приближаясь к незнакомцу.
– Оружия нет, – пояснил тот, похлопав себя по одежонке. – Я безвредный. Только, ради бога, не шуми – за дачей следят. Иди ближе.
Иван подошел к нему вплотную и застыл в боевой стойке, поедая мужичонку взглядом и одновременно периферийным зрением контролируя обстановку вокруг. Если что – одним ударом в череп. Бойцом мужик не выглядит, видимых признаков вооружения нет…
– Я твой друг, – веско прошептал незнакомец. – Ты поможешь мне, я помогу тебе…
– А если я не захочу тебе помогать? – капризно предположил Иван. – Что тогда?
– Куда ты денешься, парень! – тихо воскликнул мужик с какой-то веселой злостью. – За тебя уже все решили – ты винтик. Ты вчера был с чалмой. Где она? – Он показал на голову Ивана.
– Бинты? – уточнил Иван. – А, ясно… Сняли сегодня, выкинул на помойку. А что?
– Они? – Мужичонка вытащил из кармана аккуратно свернутые бинты. Иван пожал плечами – в самом деле, они же не подписаны! Чем отличаются его бинты от миллионов таких же?!
– Читай, – лаконично распорядился мужик. Иван с опаской взял рулон. На марлевом полотне отчетливо проступали мелко и коряво писанные бурые строки: «Мать – убийство – Бабинов. Меня изъяли. Психклиника. Приютное. Гараж – прихожка – панель – кнопка – лифт. Подземная лаборатория-операционная. Бабинов не дядя – он хирург, делает зомби. Операция – закодировали. Код знает Пульман, возможно, Бабинов. Сыщик Андрей Мартынюк – тоже операция. Мы вместе. Мы удерем отсюда – если получится. Я встречался с Шеффером, Пульман вытащил из памяти координаты катастрофы Вольфгаузена. Ищет его бумаги. Пульман – главарь. Все шишки в области – операция, закодированы. Я – зомби. Вспомни, Ван…» – Последняя буква расплылась пятном.
– Бред какой-то, – ошарашенно пробормотал Иван. – Это что – моя повязка?
– Твоя, – уверенно подтвердил мужик. – Я сегодня полдня с этой твоей повязкой разбирался – чуть шизу не схлопотал. Зато почти все разложил по полочкам. Тебе повезло – теперь мы вдвоем.
– Я не знаю, могу ли я… – неуверенно промямлил Иван. – Может, ты мне объяснишь, что это за…
