– Обязательно объясню, – пообещал мужик. – Только давай тихо перелезем через забор и на карачках по овсу пойдем ко мне домой – тут рядом. За дачей следят, и я не уверен, что в доме не понатыканы «уши». Давай – иди за мной. – И крадучись двинулся вдоль забора за дом…
Глава 5
– Мне все это страшно не нравится. – Бабинов нервно дернул щекой и полез за сигаретой, хотя обычно остерегался дымить в присутствии некурящего Пульмана. – Сначала побег, потом этот шаромыга, который чего-то вынюхивает у моей дачи… Заметьте – до сих пор у нас все шло просто великолепно, ни единого осложнения. А как только вы начали разрабатывать этот сверхсомнительный проект, сразу начались неприятности. У нас и так все есть – чего еще вам не хватает? Может, бросить, пока не поздно… Вы, кстати, не уточнили – это мент, частный детектив или… или кто похуже? – Бабинов потыкал пальцем в сторону экрана телевизора, на котором видеопауза зафиксировала сосредоточенно застывшего над мусорным баком Руслана Тюленева.
Пульман рассеянно улыбался и цедил через соломинку апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдая в окно кабинета, как выздоравливающие дебилы под присмотром санитаров пропалывают клумбы во дворе клиники. Он пробыл в Ростове ровно сутки – этого времени вполне достало, чтобы решить все вопросы, касающиеся Ивана и предстоящего визита в район предполагаемой катастрофы. Сейчас он наслаждался покоем, рассеянно слушал помощника и втуне, про себя, тихонько радовался.
Судьба словно услышала его опасения по поводу подозрительной легкости и безболезненности в осуществлении, как справедливо заметил хирург, этого сверхсомнительного и авантюрного проекта. Услышала и подкинула первые трудности, каковых, как следует из исторической практики, на всем протяжении пути к желанной великой цели должно быть изрядное количество. Трудности Адольф Мирзоевич любил, поскольку их преодоление приносило ему заслуженное удовлетворение результатами работы и ощущение своей исключительности – далеко не каждый индивидуум способен побороть все свои трудности и выйти победителем из поединка с вредной девкой по имени Судьба. То обстоятельство, что в ходе осуществления проекта начали явственно ощущаться шероховатости, радовало еще и по другой причине: это значило, что Пульман не тянул пустышку, а действительно зацепил нечто важное. Да, вне всякого сомнения, господин, запечатленный на видеопленке, забрался в мусорный бак не из простого житейского любопытства. Он изображал шаромыгу и сыграл довольно прилично – видимо, имеет большой опыт в подобного рода делах. Но он не учел, что рискнул противостоять мастеру психоанализа. Мастер расколупал противника на три счета. Первое. Подавляющее большинство селян не шарят по помойке – все на виду друг у друга, гордость не позволяет. Второе. Ежели кто и шарит, то исключительно в поисках бутылок, которые выкидывают «новые». Свидетельство обвинения: в баках была целая куча бутылок, но шаромыга ни одной не взял. Третье и, пожалуй, самое главное: на площадке стоит, как минимум, полтора десятка баков, но «шаромыга» залез именно в бабиновский, не уделив никакого внимания остальным, а между тем мусоровоз должен был подъехать только на следующий день, и, с точки зрения настоящего шаромыги, в баках было чем поживиться. То, что «шаромыга» из поселка, а не пришлый, было очевидно – из Солнечного в город можно пробраться лишь по шоссе, проходящему мимо вельможных дач. Стало быть, он пришел из поселка, шоссе проигнорировал, вернулся обратно – откуда пришел…
– Неприятности – это когда у тебя нечего жрать, – глубокомысленно заметил Пульман. – Да – нечего жрать, а ты не можешь достать еды, потому как слаб телом, чтобы заняться бандитизмом, и хил интеллектом, чтобы придумать что-нибудь стоящее. Вот это – неприятности. А то, что имеем мы на сегодняшний день, – это нюансы, коллега… И прекрати курить – тебе кто разрешал?! Нюансы – это просто дополнительная работа, не более того. А работы мы никогда не боялись… Так что сегодня поедешь отдыхать на дачу.
– Не понял? – Бабинов приоткрыл окно и выкинул сигарету в клумбу – к ней тотчас же бросился какой-то ловкий идиот, схватил и скрылся в кустах. – Я хотел сегодня и завтра ударно поработать в лаборатории…
– Я навел справки. – Адольф Мирзоевич проигнорировал его слова. – В поселке с неделю назад появился посторонний – некто Ануфриев, племянник одной из жительниц Солнечного. Естественно, дал задание проверить его нашему номеру семь. По их картотеке не числится. Утром я позвонил номеру двадцать восемь – завтра мы будем иметь информацию по банку данных Российского отделения Интерпола. Но вообще-то я сильно сомневаюсь, что дело зашло так далеко… Короче, поезжай, поживи пару дней – ты мне здесь пока не нужен. Разберись. Если тебе покажется, что этот пресловутый Ануфриев пытается подбить клинья к нашему парню, резко не реагируй. Посмотри ему в глаза, пообщайся. Ты у меня умничка – сразу все поймешь. Хотелось бы не спугнуть раньше времени, узнать, что он такое и кого представляет… Ну а если он тебе сильно не понравится, привези ко мне – я с удовольствием с ним побеседую. Да, и прихвати с собой пару бойцов – мало ли…
В час дня Андрей повязал галстук, надел пиджак, шляпу и критически осмотрел себя в зеркало. На улице стояла жара, так что в шляпе и галстуке он смотрелся по меньшей мере странно. Но Андрей не без оснований считал себя интеллигентом, а интеллигенту с лысым черепом путешествовать по кварталам, где его знает каждая собака, категорически противопоказано. Носить же шляпу поверх джинсов и тенниски – это и вовсе извращение.
– Может, дома пообедать? – с сомнением посоветовался он со своим отражением. Отражение изобразило страдальческую гримасу, явно не соглашаясь с таким диким предположением. Детектив никогда не обедал дома – он пунктуально посещал полюбившееся ему кафе, заведующим которого был его одноклассник Макс. Макс иногда пользовался услугами Андрея и кормил его чуть ли не бесплатно, хотя средства позволяли сыщику питаться по обычным расценкам любого приличного ресторана.
Выйдя на улицу, Андрей обнаружил, что его ожидают. У подъезда нетерпеливо слонялся молодой человек выше среднего роста, атлетического телосложения, облаченный в дурацкую тинейджерячью бейсболку с дырками для доступа воздуха. На несколько скуластом, не лишенном приятности лице выделялись ошалелые, с чертовщинкой, зеленые глаза, которые в буквальном смысле принялись его пожирать.
«Где-то я его видел, – встревоженно мелькнуло в голове сыщика. – Где? Черт его знает… Киллер? Нет, вокруг люди, не должно… А потом, почему киллер – и ко мне? Я никому вроде бы дорогу не перешел, загадочных секретов не обнаруживал… Нет, вряд ли… Клиент, наверно».
Незнакомец коротко кивнул Андрею и без предисловий спросил:
– Ты точно Мартынюк? Андрей Владимирович?
«Ишь, какой резкий пацан! – неодобрительно подумал Андрей. – Верно, бандит. Только прикинут почему-то бедновато – не по „понятиям“. Видимо, из „отморозков“.»
– Так что?! – нетерпеливо поторопил «отморозок».
– Может быть, может быть, – солидно ответил Андрей. – А зачем тебе именно «точно»? У тебя ко мне что – дело?
– Ага, дело. – Парень осмотрелся по сторонам и начал беспокойно растирать левое запястье. – Очень серьезное дело, братишка. Удели мне минут пять – не пожалеешь.
– Я сейчас на больничном. А в настоящий момент у меня обед. Во время обеда делами не занимаюсь. Если очень нужно, подожди недельку – я выйду, придешь в контору и пообщаемся.
– Я тебя очень прошу! Это крайне важно и не только для меня. Всего лишь пять минут – и тебе все станет ясно. Итак? – Он нехорошо дернул левой бровью, и глаза его внезапно наполнились сильно концентрированным ультрамарином.
Это «итак» несколько охладило пыл Андрея. «Нет, явно не „отморозок“, – решил он. – „Отморозки“ так не выражовываются. А кто? Какой-нибудь ревнивый муж? Еще хуже – это такая публика, как пристанет, ни за что не отвяжется!»
– Ладно… Я обедаю в кафе «Раб желудка». Отсюда – пятнадцать минут, если идти не торопясь. Можешь прогуляться со мной и по ходу изложить суть своего дела. Большим временем я не располагаю. Устраивает?
– Ага, устраивает. – «Муж» заметно обрадовался и несколько расслабился.
Двинулись в сторону кафе. Парень представился:
– Иван Андреев. Офицер. В отпуске. Заранее предупреждаю – не торопись возмущаться, если тебе в моем рассказе что-то покажется странным. А тебе точно покажется…
