неофициальное расследование на свои плечи и на предложения о помощи отрубил: не мешайте, мол, занимайтесь своими делами. В маразм впал дядя Коля – не иначе, или ранняя побудка вызвала несанкционированный приток желчи…
– Молчите, – с каким-то странным удовлетворением констатировал Пручаев. – А ведь по идее с меня должны были начать. Что-то они не с того конца взялись… Что бы вы без меня делали, а?
– Слышь, Алексеич, мы знаем, что ты самый умный, – хрипло пробормотал Кошель, катая сигарету по столу. – И знаем, что без тебя нам было бы тяжко. Доволен? Давай к делу – вижу, расколол ты эту залипуху. Че томишь-то, дело говори!
Пручаев многозначительно крякнул и уставился на толстые пальцы Вора, нервно разминающие сигарету. Сейчас, совершенно не задумываясь, глава альянса выдал фразу, которая являлась ключом к подспудному чувству незавершенности и подавленной тревоги, беспокоившему его с момента убийства Стадогонова. Работал профессионал, акция был обставлена просто блестяще… Почему Стадогонов? Начинать нужно было с него, Пручаева! Именно он является главным действующим лицом в противостоянии между Первым и Вторым альянсами, именно ему, если рассуждать логически, суждено было открыть кровавый счет в этой необъявленной войне…
Благодаря изворотливости коммерческого директора «Белогорпротекта» обнаруженный на месте преступления ствол изъяли до прибытия оперативной группы. Криминалисты, за хорошие деньги взявшиеся втихаря «отработать» карабин, выдали неутешительное заключение: ни одного отпечатка не найдено, номера запилены так тщательно, что обнаружить остаточные следы невозможно. В принципе этого следовало ожидать – в наше время даже самый отчаянный «отморозок», отправляясь на «дело», не ленится натянуть резиновые перчатки и потрудиться напильником, а тут работал профессионал. Принадлежность оружия удалось прояснить лишь вчера вечером – и то можно с уверенностью сказать, что помог случай. Люди Пручаева, посетившие все оружейные магазины области, ничего интересного не узнали, посланные в столицу пятеро гонцов пока молчали. Но вчера около полуночи телефон Николая Алексеевича загадочно затрезвонил. Хрипловатый женский голос сообщил, что, дескать, это продавец московского магазина «Диана». Заходил тут ваш человек, оставил визитку, просил побеспокоить в случае чего… Так вот – партию карабинов «ИЖ» числом четыре в нашем магазине, как выяснилось, около двух лет назад приобретал… господин Толхаев…
Это был удар: Николай Алексеевич даже дар речи утратил на пару минут – сидел с телефоном в руке и рот разевал. В принципе он не давал никаких визиток гонцам, поскольку не имел привычки раздавать кому попало свои координаты, но на эту маленькую неувязочку внимания не обратил – не в том был состоянии. Придя в себя, он поблагодарил даму и тут же набрал номер работавшего на него криминалиста. И поинтересовался: а не проходил ли кто в ближайшую пятилетку из окружения милейшего Григория Васильевича у них по уголовщине? Эксперт молчал минут пять – видимо, рылся в своих неофициальных источниках, затем выдал: ага, проходили. Некто Рудин, директор Школы консервативной дрессуры, и еще двое с ним. Замочили – как пить дать! – пятерых «отморозков» и одного ранили. Но от всего отперлись: оружия не нашли, оставшийся в живых «отморозок» на вторые сутки после происшествия неожиданно изменил показания, сказав, что оговорил от волнения честных граждан и вообще… В общем, выпустили Рудина со товарищи. Но в том, что они замочили, – никто не сомневается. И спасибо им за это – земной поклон, так сказать…
– А пули из этих… ну, из трупов – остались? – вкрадчиво поинтересовался Пручаев. – Вы же их там где- то храните, даже если преступление не раскрыто… А?
– А вы представляете себе, Николай Алексеевич, во что превращаются пули из мелкашки, побывав в теле? – скучным голосом спросил эксперт. – Это же кусочки свинца – они ж безоболочные, патроны-то…
– Идентифицировать никак нельзя? – с надеждой уточнил Пручаев. – Даже если сильно постараться?
– Можно попробовать, – уклончиво ответил криминалист. – За результат не ручаюсь. Есть в принципе у нас те дробинки – почему-то не выкинули…
– Пять штук баксов!!! – отчеканил Пручаев. – Плачу. Тебе. Пять штук. Это хорошие деньги. Бросай все – езжай в лабораторию, хитри там как хочешь – не знаю. К утру результат чтоб был. Звони в любое время, как только прояснится. Только смотри – если схалтуришь, лично обижу. Действуй!
Эксперт позвонил в половине восьмого. Свинец, изъятый из черепов двух трупов «отморозков» – достоверность семидесятипроцентная, не более, – мог быть выпущен именно из того самого карабина, который поставил точку в жизни Стадогонова…
– Вот это они прокололись, – тихо пробормотал Логвиненко, выслушав рассказ банкира. – Вот это они влетели…
– Это мы молодцы, – уточнил Пручаев, отхлебывая кофе. – Я тебе скажу, Иван, добыть такую информацию за столь короткий срок было под силу только очень обеспеченным людям – МУР прославленный вряд ли бы такую работенку потянул. Всем ведь платить надо – нынче никто за так не желает разговаривать. И еще: я консультировался со своими юристами не далее как с час назад – они в один голос утверждают, что добытые сведения ничего не значат. Очень трудно инкриминировать Толхаеву и его людям организацию убийства, располагая столь куцыми данными. Уже хотя бы лишь потому, что невозможно доказать принадлежность оружия. Упрутся – не наше, и все. Потеряли. Сперли. Подарили. Да мало ли… И алиби у каждого – я уверен – несколько вариантов на то утро. Так что по закону мы против них ничего не имеем.
– У нас свои законы, – веско бросил Кошель, закуривая наконец измочаленную сигарету. – Побазарим с глазу на глаз, замочим всех, и никаких делов… Звякнуть пацанам, чтобы привезли к тебе этих? – он достал из кармана сотовый телефон и выжидающе уставился на Пручаева.
– Спрячь телефон – он тебе по закону не полагается, – усмехнулся Николай Алексеевич. – Что за воры нонче пошли? На «Ниссане», с телефоном, в прикиде за… сколько стоит твой костюмчик?
– Ты мой клифт не трогай, – весело оскалился Вор, обнажив великолепные вставные зубы. – Все меняется, закон терпит. В области закон – это я. Че делать собираешься?
– Пока наблюдать, – мудро прикрыв глаза, заявил Пручаев. – Ты вот что – приставь своих пацанов смотреть за этим Рудиным и его командой. И за Толхаевым… Хотя сам Толхаев, естественно, на курок жать не собирается…
– На спусковой крючок, – поправил Вор. – Это писаки в книгах пишут, которые волыну токо на картинке видали, – «на курок». Можешь жать на курок сколько влезет – толку не будет. Чтобы волына шмальнула, надо жать на спусковой крючок… Я вот что думаю: а не провороним мы? Ты смотри, как он шустро Андрюшку сработал, – глазом моргнуть не успели! Хотя около него целая кодла при стволах торчала – могли бы упредить.
– Нет, надо, конечно, усилить охрану, поберечься, – согласился Пручаев, – это само собой… И вот что: дай своим команду – пусть смотрят, это понятно, а если вдруг что… Ну пусть тогда берут. Если вдруг что. Ты понимаешь?
– Все, расслабься, Алексеич, – успокаивающе помахал рукой Вор. – Дальше – моя забота. На дальняк не дам без надзору сходить. Все?
– И держи на всякий случай бригаду с тяжелым вооружением, – нахмурился Пручаев. – Мало ли… Ну чтоб – если вдруг что – подскочили по-быстрому. Если вдруг что. Понимаешь?
– С тяжелым – это как? – насмешливо прищурился Вор. – Сгонять в полк, попросить пару танков?
– Те «отморозки» – год назад – тоже с оружием были, – недовольно напомнил Пручаев. – А этот Рудин со своей бандой их за несколько секунд уложили – из «мелкашек». Мне эксперт рассказывал… Зря прикалываешься.
– Все – уже перестал, – посерьезнел Вор. – Щас поеду, организую все в лучшем виде. Хотя можно не торопиться – воскресенье. Этот «ворошиловский стрелок» еще дрыхнет без задних ног…
…Вор ошибался, предполагая, что «ворошиловский стрелок» дрыхнет без задних ног. На лужайке Школы консервативной дрессуры подходил к концу первый час внепланового занятия, Рудин изрядно устал, но пребывал в состоянии эйфории. Алиса была рядом – лучшая женщина всей Земли вообще и Белогорской области в частности. И не важно, что пришлось вставать ни свет ни заря, – ради Алисы Рудин был готов на многое.
