вопросов к хозяину. Мы поговорим и уедем. Если вы будете правильно себя вести, никто не пострадает. Ты!
Он кивнул в сторону взрослого юноши, застывшего неподалеку.
– Подойди сюда. Давай, смелее. Остальным – стоять на месте, не шевелиться!
Парень подошел. В глазах его плескался страх – совсем еще сопляк, крови не нюхал ни разу, наверное.
– Мы поговорим и уедем, – повторил Аюб. – Но при таком шуме говорить трудно. Давай, покажи, что ты мужчина. Загони женщин в дома, пусть сидят там и не мешают мужчинам общаться. Давай.
Парень кивнул и бросился выполнять распоряжение. Шапи тем временем приказал мужчинам сложить оружие и построиться на аллее в шеренгу. Они выполнили распоряжение, но нехотя – все смотрели на Махмуда. У юноши, которому Аюб дал поручение, ничего не получалось – женщины продолжали орать и не слушали его.
– Подними, – тихо сказала я, вставляя чеку гранаты обратно.
– Чего? – не понял Аюб.
– Хозяина подними.
– А, да, – спохватился Аюб – понял, что, унижая хозяина, мы ничего хорошего здесь не добьемся. – Махмуд, вставай. Давай, давай – хватит валяться. Мы к тебе в гости приехали, а он спать завалился!
– Цх! – возмущенно хрюкнул Махмуд, грузно поднимаясь с земли. – Таких гостей…
– Давай, давай, нечего время терять! Скажи, пусть все лишние домой идут. У нас к тебе мужской разговор на два вопроса. Два вопроса – два ответа, и разбежимся.
Махмуд распрямился, отряхнул живот и прикрикнул на женщин. Те, видя, что хозяин вернулся в приличное положение, послушно развернулись и разошлись по домам, забрав с собой детей. Во дворе остались только четверо мужчин, стоявших на аллее в шеренгу, спиной к нам. И Махмуд. Вот так все просто.
– Я тебя, кажется, знаю, – буркнул Махмуд, всматриваясь в лицо Аюба. – Ты Дадашев?
– Я тоже тебя знаю, – Аюб хмыкнул и сплюнул под ноги. – Шапи, давай!
Шапи побежал к калитке – Руслан и Лечи контролировали мужчин на аллее, направив им в спины стволы. Через минуту Шапи вернулся, в руках у него были топор и пять клиньев. Ни слова не говоря, он подбежал к крайнему дому слева и принялся забивать под дверь клин. Из окон других домов нельзя было рассмотреть, что он делает, – на всех крылечках красовались высокие резные перила, да и дома стояли фронтом в одну сторону.
– Это зачем? – насторожился Махмуд.
Да, зачем? Я бы тоже хотела знать, что на этот раз придумал наш развеселый затейник.
– Мы сейчас тебе будем задавать вопросы, – пояснил Аюб. – Если ответишь неправильно, мы сделаем тебе больно. Ты будешь кричать, твои бабы опять во двор выбегут…
– Слушай, скажи сначала, что хочешь! – возмутился Махмуд. – Ты что вообще о себе думаешь? Врываешься, как последний федерал, оружием размахиваешь…
– Федералы – твои кунаки, – криво ухмыльнулся Аюб. – Зачем так говоришь о друзьях? Нам нужен Хасан. Отдай его, и мы сразу уйдем.
– Какой такой Хасан? – Махмуд изобразил удивление. – В моем роду такого нет. О ком ты говоришь, я что-то не пойму…
– Не придуривайся! – зло сказал Аюб. – У меня постановление ГКО Маджлисуль Шура, Большая Восьмерка держит это на контроле. Не отдашь Хасана, мы убьем всю твою семью.
– Да пошел ты со своим ГКО… – презрительно скривился Махмуд. – Ты что о себе думаешь, сын ишака?
– Времени нет, – пожал плечами Аюб и вдруг, вскинув автомат, дал очередь в спину крайнего мужчины, стоявшего на аллее.
– Ах! – Мужчина рухнул на аллею и забился в предсмертной агонии.
– Каждое твое «нет» будет означать еще одну смерть, – спокойно сообщил Аюб. – Ну?
Люди на аллее стояли без движения секунды три, осмысливали произошедшее. Затем они, как по команде, развернулись и бросились на наших бойцов.
«Та-та-та» – негромко прошелестели автоматы наших бойцов – еще три тела упали на аллею.
– Шакал!!! – коротко рыкнул Махмуд и, выставив перед собой руки, неуклюже прыгнул к Аюбу, собираясь вцепиться ему в горло.
– А-ааа!!! – дружно завопили женщины в домах. – Аоо-оооо!!!
– Прыгучий, гад. – Аюб небрежно пнул Махмуда в пах и ударом приклада сбил его на землю. – Отвечай, придурок!
Шапи как раз успел забить клин под последнюю дверь. В двери всех домов тотчас же начали стучать, они тряслись от ударов – люди рвались выскочить на улицу. Но это было бесполезно, металлические массивные двери, забитые толстыми клиньями, превратились в ловушки. Послышался звон разбиваемых стекол, крик стал сильнее. В решетки вцепились чьи-то руки, стали их дергать изнутри. Какой смысл? Такие толстые решетки можно вырвать только тросом, прикрепленным к машине.
– Ты будешь говорить, сын осла? – буркнул Аюб, покосившись на калитку. – Тебе мало?
– Ты ответишь… – трясущимися губами шептал посеревший от гнева Махмуд. – Ты ответишь… Ответишь…
Я выглянула на улицу. Там, как ни странно, никого не было. Шум, поднятый семейством Бекмурзаевых, наверняка был слышен далеко. Но люди, судя по всему, не спешили вмешиваться в дела главы администрации, работавшего на федералов. Кто-то, видимо, сообщил, что к Махмуду ввалились свои, а не федералы. Я опять закрыла калитку и подумала: если сейчас Махмуд не «расколется», нам придется туговато. Ума не приложу, как можно будет сделать полный обыск всех домов, где сейчас бились в истерике раздавленные горем домочадцы! Разорвут ведь на части, голыми руками…
– Бензин, – Аюб кивнул в сторону навеса, под которым стояли машины. – Быстро!
Наши бойцы бросились к навесу. Вскоре они притащили оттуда канистры и принялись щедро плескать в окна, обливать крылечки домов…
– А ты не слишком ли увлекся? – тихо спросила я Аюба. – Ты что, собираешься…
– А ты вообще иди, – так же тихо ответил Аюб, не глядя в мою сторону. – Ты свое сделала. Иди, садись в машину. Если толпа будет собираться, скажешь им, от имени кого мы действуем.
Я не ушла – только отошла к калитке. Последние действия бойцов Аюба мне очень не понравились. Я собиралась вмешаться, если возникнет такая необходимость.
Дело продвигалось медленно – канистры быстро пустели, приходилось бегать, наполнять. Люди в домах стали кричать сильнее, бросать через прутья решеток в наших бойцов все что под руку попадется. Тогда Шапи сбегал под навес и выгнал на середину двора… бензовоз. Его отсюда не видно было, он где-то с краю стоял. Видимо, тот самый «левый» бензин, который гонит родственник Бекмурзаевых Адил!
Бойцы оживились. Приладили к цистерне гофрированный шланг и буквально за пять минут залили все дома бензином. Повсюду стояли лужи бензина, во дворе воняло, как в перерабатывающей секции нефтекомбината. Люди в домах перестали орать и теперь надрывно кашляли – надышались, видимо.
Махмуд сидел на земле, плечи его тряслись, взгляд казался безумным. Он что-то непрерывно шептал, качая головой и наблюдая, как перемещаются по двору наши бойцы.
– Четверо ваших мужчин мертвы, – сказал Аюб, когда бойцы закончили свою работу. – Мы не хотели этого, в этом ты виноват. Лично ты, ты понял? Ты вел себя как последний индюк. Так вот, четверо ваших мужчин мертвы… но все остальные пока живы. Твои женщины, которые еще родят детей. Твои дети, наследники рода… Ты давай, индюк, быстро думай. Кто такой тебе этот Хасан? Просто деньги, так ведь? Так. Думай. Клянусь Аллахом, если ты не выдашь мне Хасана, мы тебе тут такое устроим… Короче, в вашем тейпе не хватит живых, чтобы похоронить ваших мертвых. Думай быстрее!!!
– Его нет, – собравшись с духом, выдал Махмуд.
– Не понял? – Аюб прищурился и достал из кармана свою фирменную зиповскую зажигалку.
– Его Аликпер увез, – заторопился Махмуд, с ужасом глядя на зажигалку. – Вчера увез!
– Какой Аликпер? – уточнил Аюб.
– Кадырбеков Аликпер, – пояснил Махмуд. – Я ему позвонил, сказал про Хасана. Он приехал,
