заметно покачивалась, устало потирала ладонями рябоватое лицо и, судя по внешним признакам, пребывала примерно в таком же состоянии, что вчера и сам Директор на момент выхода из ресторанного комплекса «Кристалл».
«Однако! – мысленно посочувствовал Март. – Оно еще в таком виде умудряется проникать в чужие номера и закапывать там черт знает что. Да это просто подвиг!»
Лифт прибыл. Не спросясь, в какую сторону едет высокий попутчик, человечишка шагнул в отделанную под орех кабину, привалился для устойчивости спиной к панели, расставил широко ноги и скрестил руки на груди.
– Вам на какой? – поинтересовался Директор, поднося палец к кнопкам.
Человечишка, не поднимая век, ткнул большим пальцем вверх и невнятно выдавил:
– Чет… чет-врт…
Директор нажал кнопки «четыре» и «шесть». Через этаж человечишка вышел, а Март поехал далее, быстро набормотав засевшему на канале связи Умнику:
– Подымись на четвертый, иди по коридору к лифтовой площадке. Объект – мелкий рябоватый мужичок, одет в «адидасовские» трико, тапочки, синюю футболку, пьяный. Посмотри, в какой номер зайдет…
Приехав на шестой этаж, Март выждал минуту, затем вернулся на четвертый и принял у подоспевшего на площадку Умника доклад:
– Четыреста двадцатый. Действительно – пьяный. Шатается. Вошел, дверь не запер.
– Умозаключение? – живо поинтересовался Директор.
– Факт, – покачал головой Умник. – Дверь люкса запирается на старый замок – без язычка. Человек зашел, закрыл дверь, ключ в замке не скрежетал – я слушал. Значит, сразу прошел в комнату. Это нам нужно?
– Хорошо, – похвалил Директор. – Но пока не пригодится.
– Вы… ммм, пардон, ты сказал – «объект», – нездорово блеснул глазами Умник. – Мы его эмм… Мы его – что?
– Мы его ничего, – недовольно буркнул Март. – Все-то вам мерещится с перепою. Возвращайся, бери Дока, идите завтракать. Я скоро буду.
Спровадив Умника, Директор коротко пообщался с дежурной по четвертому этажу, которая, в отличие от своей нижней коллеги, бдительно торчала за конторкой. В диалоге присутствовали те же аргументы, что Март обычно предъявлял народу, когда не было необходимости в изысках маскарадного плана: липовая ксива, упоминание о строгой конфиденциальности, некоторой неофициальности и явной полезности проводимых оперативных мероприятий и в качестве закрепления результата – купюра соответствующего достоинства.
– Я сразу поняла, что это ханурики еще те, – компетентно сообщила «этажерка», освоившись с «агентом». – Живут неделю, а ни разу еще без запаха мимо не проходили. Противные, вредные, приблатненные какие-то, рожи уголовные. А которые нацмены – из четыреста восемнадцатого, так те вообще сволочи, смотрят свысока, презрительно, как будто на вещь, разговаривают сквозь зубы. Хорошо, я в возрасте, а то бы наверняка приставали!
– Будем ставить на прослушивание, – доверительно поделился Март. – Нужно выбрать время, когда они все будут отсутствовать, и сообщить мне. Ну, разумеется, чем быстрее, тем лучше. Вы когда меняетесь?
– Завтра с девяти до десяти утра. – «Этажерка» вдруг озабоченно нахмурилась: – Слушайте, сейчас, кроме этого маленького алкоголика, из них никого нету – уехали с утра всем табором. А если за мое дежурство этот маленький никуда не выйдет? Вы бы сейчас в 418-й поставили – там никого нет.
– Нам нужен именно 420-й, – вежливо отказался Март. – Вы наблюдайте, может, повезет. Опер у вас тут есть?
– Целых четыре, – «этажерка» с готовностью схватила трубку телефона. – Вызвать кого-нибудь?
– Ни в коем случае, – Март нежно улыбнулся и с принудительной лаской вернул руку дамы с трубкой в исходное положение. – Я же вам сказал: мероприятие конфиденциальное, очень деликатное. Недаром же мы из самой Москвы сюда припожаловали. А ваши опера и вообще вся милиция с этими типами повязаны. Вы нам так всю операцию завалите!
– Хорошо, – «этажерка» оставила трубку и, подмигнув Марту, намекнула: – Это опасно, правильно я понимаю? Эти головорезы могут ведь меня того… Да?
– Если нам удастся поставить 420-й на прослушивание, получите еще пять по столько, – Март кивнул на нагрудный карман униформы дежурной, в котором три минуты назад поселился дензнак розовой расцветки, и с самым серьезным видом сообщил: – А вообще, конечно, – очень опасно. Тут такие вопросы решаются – пронюхают чего, моментом в бетономешалку можно угодить. Я имею в виду, если ваши опера пронюхают или эти плохие люди – без разницы. Вы тогда обречены – это я вам обещаю. Понимаете?
– Не понимаю, – обескураженно промямлила «этажерка» – она явно ожидала, что ее начнут успокаивать: дескать, ничего страшного, все обойдется, мы тут все под контролем держим и так далее. – Если так опасно, то мне этого вашего… ну, не надо мне ничего, – и потянулась к нагрудному карману, собираясь, видимо, вернуть дензнак.
– А уже поздно, – жестом остановил собеседницу Март. – Вы уже посвящены. Назад не отыграть. Но вы не волнуйтесь: от вас всего-то требуется, чтобы вы ни с кем не делились этой информацией и сообщили нам, когда можно будет на пять минут зайти в 420-й. Об этом никто никогда ни за что не узнает. Если сами не проболтаетесь. Это понятно?
– Но все ведь под контролем? – с надеждой уточнила «этажерка». – Вы ведь… все ведь обойдется?
– Все пройдет мимо вас, как в кино, – не выдержал, сдался Директор. – Главное – не делитесь ни с кем, и все будет в порядке. И еще получите пятьсот рублей.
– Чего тут делиться? – вольно интерпретировала совет Марта дама. – Эти деньги мне и самой пригодятся – не Рокфеллер, чай. А вообще, можете не беспокоиться – я постараюсь…
Насчет «постановки на прослушивание» так долго, как определил Директор, ждать не пришлось. Едва они успели прикончить завтрак и принялись за кофе, как поступил сигнал.
– Я туда ходила прибираться, – с заговорщицким видом сообщила дежурная по четвертому, вытащив Марта в коридор. – Дверь не заперта, он спит как убитый – как повалился на кровать в одежде, так и отрубился. Я там гремела ведром, дверью хлопала – не реагирует. Можно идти.
– Док – дуй к себе, прихвати сумку с инструментом, встречаемся на четвертом, – моментально перехватил инициативу Директор. – Умник, пошли со мной…
Человечишка, распластавшийся крестом на кровати в люксе № 420, действительно спал мертвым сном и ни на что не реагировал. Процесс приобщения вновь обнаруженного объекта наблюдения к информационной сети «Абордажа» занял едва ли более десяти минут: Док установил по «жуку» в зале, спальне и санузле, спустился к себе в номер, развернул приемник и настроил на оптимальный режим функционирования, ориентируясь на негромкое бормотанье специально озадаченного Умника, оставленного для этой цели в 420 -м.
В это время весьма кстати спохватившийся Директор заставил проворную «этажерку» расстелить в служебном помещении старое одеяло – куска брезента не сыскалось – и высыпать на него весь мусор, собранный в интересующем его номере. Затем поковырялся в этом мусоре, обнаружил смятый листок из отрывного блокнота с какими-то каракулями, довольно крякнул и листок этот присвоил. Вручив дежурной обещанные пятьсот рублей, спешно проинструктировал еще раз на предмет неразглашения и совместно с соратниками удалился к себе. Время поджимало, пора было отправляться на встречу с Сарановым…
Последующие пять дней пребывания в Белогорске особых изменений в плане наращивания оперативной обстановки не имели. Директор и его люди прилежно работали и ждали удобного момента для осуществления акции. Док мотался из гостиницы в офис как маневровый тепловоз: помогал Сашеньке, записывал все, что творилось в 420-м, чтобы вечерком дать прослушать Марту наиболее пикантные фрагменты, а между делом оборудовал вражьи «Волги» радиомаяками и специальными микрофонами, позволявшими прослушивать разговоры в закрытом автомобиле на расстоянии до 300 метров.
– Но качество не гарантирую, – поспешил предупредить он Марта. – Хорошая прослушка будет лишь в том случае, если машина стоит на месте с выключенным двигателем. В движении будут сильные помехи, кроме того, время частотной адаптации – полторы секунды. То есть нужно двигаться за объектом с такой же
