– Нет, мы не будем этого делать, – покачал головой Караваев. – Спасибо за предложение, вопрос закрыт… Кирилл?
– Еще неделю держимся, – доложил верховный сомелье – он же заведующий погребом. – Но уже можно отправлять – я проект заказа составил. «Krug» высосали весь, «Mouton Rotschild» вчера последний подали. «Dom Perignon» останется в избытке – не сезон.
– Хорошо, проект занесешь, я сегодня же вечерком прозвоню в Париж, – кивнул Александр Николаевич. – Все, по рабочим местам. Виктор – задержись-ка…
Насупленный Кирюхин, покидавший кабинет последним, слегка просветлел взором, покосившись на оставшегося компьютерного Витю: будет тебе на орехи! За передоз, за мониторы, за отвратительную организацию наблюдения – остался за шефа, так занимайся делом, не лезь куда не просят!
– Ирочка, пригласи ко мне Волощука и Скибу, – нажав клавишу селектора, распорядился Караваев. – Пусть как есть идут, не прихорашиваясь…
– Я смотрел утренние новости, – поспешил сообщить Витя, едва дождавшись, когда все выйдут. – Мы там… как?
Александр Николаевич вышел из-за стола, потянулся, глянул цепко на компьютерного мальчугана. Глазенки светятся нездорово, ножку на ножку закинул, ручонки крепко сцепил перед собой – не хочет выдавать эмоции. А на пятиминутке держался ровно, как будто ничего и не случилось. Хорошего помощника бог послал…
– Сейчас работяги подойдут, я доведу, – официальным тоном сказал Караваев. – Не хочу дважды – про одно и то же…
Витя возражать не стал – молча кивнул и принялся сосредоточенно наблюдать за лакированными носами туфель хозяина, несколько взвинченно разгуливающего по кабинету.
– Ну где их носит, – бормотнул Александр Николаевич, без надобности глянув на часы – едва ли минута прошла с момента отдачи распоряжения! – Работяги чертовы…
Караваев вдруг поймал себя на том, что его распирает от неуместного и совершенно не приличествующего образу крутого мужика желания похвастаться перед мальчишкой своим вчерашним героизмом. Этак небрежно, вскользь, обронить – пусть рот разинет, повосхищается, ручонками всплеснет…
Вчера Александр Николаевич совершил, пожалуй, первый в своей жизни подвиг. То есть, пренебрегая явной опасностью, произвел рисковое деяние, без которого в принципе можно было бы и обойтись.
Подвиг состоял в том, что, удрав, как заяц с места происшествия, наш котельный соглядатай спустя минут десять сумел несколько прийти в себя, проанализировал на скорую руку ситуацию и… вернулся обратно. И, едва справляясь с бешено колотящимся сердечком, свински потея от страха, погрузил в багажник своего «Опеля» всю аппаратуру, что накануне установил в котельной Витя. Затем тщательно осмотрел котельную, забрал свои окурки, стакан, бутылку с недопитым коньяком и, уж совсем превозмогая себя, глянул в смотровое оконце. А там ничего – там хаос, вполне присущий любому месту происшествия в первые полчаса до прибытия соответствующих органов. Вопли, крики, возня нездоровая, хаотичные звонки куда только можно. Перекрестившись, Александр Николаевич на цыпочках покинул котельную и убыл – теперь уже окончательно…
Ну, как по-вашему? По-нашему – смышлен. Попал – отпад, свинтил – красиво. Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? Кто крут и смел и с депутатской ксивой? Так-так – прошу прощения. И вовсе это никакое не заимствование – просто размер совпал…
Явившиеся на зов хозяина работяги, судя по внешнему виду, вчера изрядно употребили и сейчас страдали. Несмотря на профиль, персоналу заведения был предписан «сухой закон», нарушение которого каралось жестокими санкциями, вплоть до увольнения. Волощук и Скиба являлись ветеранами – работали у Караваева со дня основания ресторана и, в общем-то, могли себе позволить слегка злоупотребить без особых последствий. Но с утра вратарь Иннокентий довел до всех прибывших:
– Ага, – поморщился Александр Николаевич, подходя к работягам и здороваясь за руку. – И что это было?
– У шуряка дочь родила, – доложил Волощук и, чтобы вообще все выглядело более веско, солидно дополнил: – Первенец!
– И где это было? – почему-то оживился Александр Николаевич.
– В смысле – где рожала? – выпучил глаза Волощук.
– Да ну, что ты в самом деле… Где шуряк живет?
– А, это… В Балашихе.
– А сели во сколько?
– Да мы ж с работы. Задержались малехо. Как приехали из бани, они уже сидели вовсю. Ну и часов до трех, как водится. Там и заночевали…
– Телевизор утром смотрели? – подмигнул Александр Николаевич.
– Нет, не смотрели, – работяги переглянулись – ну что за вопросы? Какой утром телевизор после такой гулянки! – А что – надо было?
– Кому-нибудь говорили, что работали вчера на Фрунзенской? – опять подмигнул Александр Николаевич – только на этот раз более нервозно.
– Да вроде нет, – неуверенно пожал плечами Волощук.
– Нет-нет, давайте точнее, – погрозил пальцем Караваев. – Сам такой, знаю: с бабами – о работе, на работе – о бабах. А?
– Ты ж Никифорову про баню брехал, – хрипло вставил Скиба, толкнув Волощука локтем в бок. – Баня, мол, хорошая – три парилки…
– Собака брешет! – вяло огрызнулся Волощук и озабоченно нахмурился: – Никифоров – это кто?
– Ну, дает! – хмуро ухмыльнулся Скиба. – Да слева от тебя сидел – ты с ним весь вечер балаболил!
– А, этот… – Волощук почесал затылок. – Да он, гад, как мы сели, уже готов был – лыка не вязал. Они, почитай, часа полтора уже сидели, как мы подъехали…
– То есть он мог и не обратить внимания на упоминание про баню, так я понял? – с надеждой уточнил Александр Николаевич. – Или как?
– Ему все было по барабану, – заверил Волощук. – Баня, не баня… Я говорю – он готовый был. А потом, я ему столько всего наплел, что сам черт не разберет! А что случилось, вообще?
– Сначала поправьте здоровье, – просветленный Александр Николаевич выдернул из серванта первый подвернувшийся под руку дорогущий коньяк, откупорил бутылку, поставил на стол два фужера и набулькал граммов по сто пятьдесят, не меньше.
– Ну, твое здоровье, Николаич, – удивленно покосившись на хозяина, провозгласил Волощук и кивнул напарнику: – Ну, приняли…
И приняли. Занюхали рукавами, покрутили носами – хорош коньячишко! И с чего бы это хозяин такой добрый?
– Присядьте, мужики, расскажу чего… – указал на кресла хозяин. – Присядьте, присядьте – не стесняйтесь.
Присели – на краешки. Уставились на хозяина с некоторой настороженностью – мужики бывалые, догадываются, что бесплатные «дриньки» для простого люда бывают только на проводах в армию и на поминках. А тут – чего?
– Вы у нас работаете больше десяти лет. С самого, так сказать, основания заведения… – Александр Николаевич примолк, собираясь с мыслями: мужикам следовало сказать нечто незатейливое, доступное и вместе с тем настолько емкое, чтобы прониклись сразу, поверили, что по-иному – никак.
– Кхе-кхе… Николаич – ты, если слова подбираешь, – брось это дело, – неожиданно помог Волощук. – Мы тебя не сдадим – это я тебе обещаю. Не потому, что любим, как маму. Ты иногда таким гондоном бываешь – ты извини, конечно, – хоть стой, хоть падай! Но мы у тебя привыкли, обжились, платишь ты хорошо. У нас тут – как второй дом. А тем более по нынешним временам такую работу еще поискать. Так что – давай прямо. Что там – с баней? В говно попал?
– Гхм-кхм… Ну ты и сказанул… – подивился фривольности определения Александр Николаевич. –
