Видите, даже Петрушин признает уникальные качества боевого брата. А мы, «головастики», дети асфальта – и подавно…
Вася вернулся минут через пятнадцать – мы уже волноваться начали, и не один. Из кустов бесшумно выросли три серые фигуры – две в лохматом засадном камуфляже. Петрушин и Серега рефлекторно повели в ту сторону стволами, остальные даже рта разинуть не успели. Люди-тени.
– Ну, блин, напугали! Предупреждать надо, этак и до стрельбы недолго…
Хорошо, что такие люди-тени – у нас. Плохо, что это не константа. Долго пробыв на войне, такие Васи перестают быть годными для мирных будней войск… и зачастую уходят на гражданку. Угадайте с трех раз, чем они там будут заниматься? Если кто подумал, что веники плести и подарки в универмаге заворачивать, – не угадали…
– Короче, ушли раньше, – доложил Вася, кивнув в сторону села.
– Насколько раньше? – уточнил Иванов.
– Когда выставились, движения уже не было, – сообщил один из разведчиков – видимо, старший в паре.
– Совсем?
– Оттуда – нет. В село заехала одна машина – «Нива». В шестнадцать с чем-то. А оттуда – никого не было. Ни единой души.
– Да то понятно, – кивнул Петрушин. – Минимум четыре часа было. Только ленивый не уйдет… Пусто?
– Угу, – подтвердил разведчик. – Тишина.
– Пусто как обычно? – не отставал дотошный Петрушин.
– Пусто как удрали, – покачал головой старший разведчик. – Затаилось село. Никто не ходит. Тишина.
– Ясно, – Петрушин переглянулся с Васей и тут же выразил пожелание в связи с невесть откуда взявшимся личным составом: – Вдвоем на прикрытии как-то не того. А одного для обеспечения маловато. Пара лишних стволов нам бы не помешала…
– Согласен, – Вася перевел взгляд на разведчиков: – Подстрахуете? Работы на пятнадцать минут. В село входить не надо.
– Как скажешь, командир, – разведчики синхронно растянули в улыбках разукрашенные под жуткие маски лица.
– Я вам уже не командир, – напомнил Вася. – У вас своя задача. Это просто просьба. Так что…
– Как скажешь, командир, – подтвердил старший разведчик. – Там все равно пусто. Куда нам?
– Давай на броню, – распорядился Вася. – Старшим будет Серега. То есть лейтенант Кочергин. Погнали, братья…
Село расположено хорошо как для «духов», так и для нас. Едешь – пусто, вдруг дорога ныряет в пологую обширную ложбину, и метров с двухсот село, полностью уместившееся в эту ложбину, предстает как на ладони. То есть поставил пост на взлобке, за километр увидят, кто подъезжает, и сообщат кому следует. Пока враги подтянутся, весь отряд может уйти «огородами». А мы на этом взлобке, прямо на дороге, поставили пост прикрытия: «бардак», лейтенант Серега и двое разведчиков. Саня Жук – водитель «бардака», сел за пулеметы, и таким образом мы получили неплохую огневую точку на отличной позиции с круговым обзором.
Остальные набились в «УАЗ», как те сельди в банку. Самый габаритный, Петрушин, за рулем, Лиза, на правах дамы, на командирском месте. Умостились с грехом пополам, стекла спустили на всякий случай и поехали по центральной улице прямиком к указанной на схеме усадьбе – метрах в ста пятидесяти от въезда.
Село и в самом деле как будто вымерло. Затаилось. Центральная (она же единственная) улица пуста, в переулках никого не видно, даже собаки молчат… Нет, кое-где взлаивают, но не борзо, а как-то вопросительно. Типа – это что за кукиши пожаловали, стоит на них брехать или ну их в задницу?
И тишина… Нездоровая такая, местами даже гробовая. Только редкие дымки из труб вьются.
Сектора наблюдения мы не распределили – Петрушин как-то упустил этот момент, а остальные даже не почесались… И теперь все активно крутили головами, всматриваясь в каждое окно, фиксируя взгляд на калитках и крышах…
– Как-то тут того… – неуютно передернул плечами восседавший на моих коленях Вася. – Не того…
– Тебе не нравится Костин парфюм? – хихикнул Глебыч.
– Сам такой, – буркнул Вася. – Я не про то…
– Хоть бы кто вышел, сказал чего, – высказал пожелание Петрушин. – Типа…
– С пулеметом, – подхватил Глебыч. – И сказал: смерть оккупантам! И – та-та-та…
– Пулемет мы увидим, – покачал головой Вася. – И сказать ничего не успеет. А вот снайпер на крыше – это да…
– Типа – все ушли, нечего вам тут делать, – завершился Петрушин. – Типа – геть, оккупанты! И сразу бы спокойнее стало на душе…
Увы, никто не вышел, не спешили нас порадовать местные товарищи. Люди присутствовали: в нескольких окнах я заметил шевеление занавесок, где-то тихонько хлопали двери – на фоне мерного урчания мотора другие звуки скрадывались…
«Наша» усадьба явно принадлежала какой-то зажиточной семье. Высокий забор из красного кирпича, с массивными металлическими воротами, большой дом из такого же кирпича, слева, в глубине двора, – домишко поменьше, крыши из нержавейки, сам двор наполовину крыт шифером. В том маленьком домике, судя по информации, и проживал наш красавец. С двумя женами.
Петрушин развернул «УАЗ» носом к выезду: если вдруг что, запрыгнем и рванем по прямой, не надо будет тратить время на маневры под огнем.
– К машине, – скомандовал Петрушин, покидая салон. – Полковник, Костя – справа. Лиза, Глебыч – слева… Мы с Васей – фронт. Пошли…
Мы рассредоточились по обеим сторонам от ворот, прикрытые сзади «УАЗом», Петрушин принялся застенчиво постукивать в калитку. Собаки не брехали – то ли просто отсутствовали вообще, то ли хозяева благоразумно закрыли их от греха подальше. Местные товарищи не всегда держат собак – у мусульман вообще это животное пользуется незаслуженным презрением. Но иногда встречаются. И зачастую не вовремя и очень большие – кавказские овчарки. Во время «зачисток» наши солдаты порой приговаривают этих благородных псин при первом же шаге по проверяемому подворью. И не из вредности, а по соображениям личной безопасности. Бывает, ломится толпа во двор, хозяева выпустят собак, а сами выходить не торопятся. Стоят у окон и с интересом наблюдают, как там все получится.
Получается обычно совсем скверно. Укусы, кровь, короткая очередь, предсмертный вой… жалость к добросовестному защитнику хозяйского добра, как следствие – враждебная предвзятость по отношению к хозяевам. Перспектива даже казенно-вежливого обращения в таком случае автоматически отпадает. Потому что русские, в отличие от местных, к собакам относятся совсем иначе…
Вот так застенчиво постукивать можно было до бесконечности. Практика показывает, что в таких случаях двери по своей воле открывают редко. Нам же следовало торопиться: светлого времени оставалось всего ничего, а еще надо возвратиться на базу.
Глебыч достал двухсотграммовую тротиловую шашку, самопальную зажигательную трубку[32] с возмутительно коротким куском ОШ, пару спичек и терку от сорокамиллиметровой осветительной ракеты (у него в карманах постоянно хранится куча всякой дряни).
– Да, – одобрительно кивнул Вася. – Думаю – да.
– Не думаю, – покачал головой Иванов. – Лишний шум… Может, через забор?
– А ручку поворачивать не пробовали? – спросила гуманная Лиза.
– Думаешь? – Петрушин взялся за ручку, повернул ее и осторожно надавил на дверь…
И оказалось, точно – не заперто. И никаких тебе зловещих проволок – спутниц обычных в таких случаях растяжек. Вот новости!
– Так, – озабоченно буркнул Петрушин, бегло осмотрев видимый кусок двора. – Ну-ка, сдали все назад. Глебыч, давай…
Глебыч тихонько просочился в калитку и замер, осматриваясь. Учитывая тот факт, что здесь некоторое
