крышу искупалась в грязи и издалека выглядела заштатным сельским транспортом. И стараться не пришлось: накануне было прохладно, но потом все растаяло, пока мы катались по полям, перемазали машины так, что теперь долго придется отмывать.
С собой у меня были следующие вещи: пистолет с глушителем, запасной магазин, набор грима, искусственная борода, две камеры: полупрофессиональная «Canon» и портативная «шпионская», сработанная в виде пряжки для ремня. Еще я захватил кое-что из набора Курбана – вшитый в тряпицу пассивный радиомаяк и молекулярный клей. Этот маяк – с виду обычная пуговица от пиджака, на самом деле очень тонкая штучка. Несколько раз мне приходилось использовать подобные, при работе с хорошо охраняемыми объектами, на которые нельзя было пробраться… но не здесь, а в странах с более жарким климатом. Обычный маяк нетрудно обнаружить при помощи детектора, так как принцип его действия основан на передаче импульсов, которые фиксирует приемное устройство. Пассивный маяк ничего не передает. Он тихо сидит там, где вы его прилепили, и отражает сигнал строго определенной частоты, направленный в его сторону. Другими словами, это как дамское зеркальце, приклеенное к огромной скале. Вы берете другое зеркальце и посылаете луч в ту сторону, зеркальце его отражает, получаете маленькую вспышку. В общем, дорогая, но очень удобная вещь – это уже забавы профессионалов, дилетанту такое не по карману. Жаль, радиус отражения маловат – всего-то полтора километра. Но мне, в принципе, больше и не надо…
Я с черепашьей скоростью въехал в село. День неспешно клонился к вечеру, было очень тихо, как будто село вымерло. Проехав мимо давшего мне приют дома, я остановился у соседней усадьбы, вылез из машины и, согнувшись, как и подобает очень старому деду, подковылял к калитке. Если у разведчиков федералов хорошая оптика, пусть смотрят.
Я недолго стучал в калитку, вскоре она открылась, и показался хозяин – Султан. У него жили Аскер, Курбан и Анвар, и он сразу меня узнал, но оторопел – не ожидал увидеть. Я вошел во двор, сметая хозяина, и захлопнул калитку. Открыл ворота, загнал «Ниву» во двор, двигатель глушить не стал. Султан так и сидел на земле, с недоумением глядя на меня. Я поднял его и стал извиняться, объясняя, что за селом могут следить федералы, а мне нужно было показать, что я приехал к себе домой. Он все понял правильно, не стал сердиться. Сказал, что пока никто в село не заходил.
Я перелез через забор и оказался во дворе Имрана – хозяина дома, который приютил меня. Забор между усадьбами один, общий, он значительно ниже внешнего ограждения, так что это не составило особого труда.
Семья в буквальном смысле обалдела при виде меня. Стали переживать, укорять – зачем я приехал, подвергая себя такому риску. Я сказал – надо, дело того требует.
Потом провел с Имраном короткий инструктаж. Он хоть и глубокий старик, ясности ума не утратил, все на лету схватывает. Дал ему камеру-пряжку, показал, как включать, как ходить, чтобы полы одежды не заслоняли объектив. Потом попросил подобрать из гардероба две какие-нибудь одинаковые вещи. Хорошие вещи все были разные, одинаковые нашлись только две старые телогрейки, которые давно следовало бы выбросить. Еще были две одинаковые папахи – почти новые и две пары резиновых сапог. Имран переоделся в одну телогрейку, мне отдал другую. С папахами получилось не очень хорошо. Дома Имран папаху не носит, ходит в шапочке. И небольшой контраст виден: телогрейка совсем замызганная, а папаха почти новая. Но я решил, что это мелочь: федералы его не видели, не знают, как он обычно выглядит. Второй палки тоже не нашлось, надо будет взять у Султана, пусть немного посидит дома, без палки.
В общем, мы переоделись одинаково, договорились, как он подаст мне сигнал, я снял старика на свою камеру, взял сапоги и перелез обратно к соседям.
Султан – дед с юмором. Когда я попросил палку, он с готовностью отдал ее и тут же спросил: не желаю ли я, чтобы он заодно отдал мне и жену? Мы посмеялись (жена чуть помладше него). Еще раз попросив извинения за доставляемые неудобства, я устроился в доме, у окна, выходящего на главную улицу, и принялся гримироваться. В качестве образца мне служил поставленный на «паузу» кадр с Имраном. Скульптор из меня еще тот, но такие вещи мне делать приходилось, и сейчас, в принципе, совсем уж точного внешнего сходства не требовалось.
Почему я вообще решил приехать? Сразу скажу, особой уверенности в том, что эти специалисты сюда пожалуют, у меня не было. Просто я знал Глебыча и мог более-менее точно предугадать его поведение. Если Глебыч будет присутствовать при допросе, он услышит знакомое имя. Шах. Меня так звали еще в училище и потом, позже, когда я служил в армии. В общем, меня всегда так звали. Я за почестями не гонюсь, громкие имена меня не привлекают, но что поделаешь, если это первые три буквы моей фамилии.
Что знает Сулейман? Шах, не чеченец, специалист, приглашенный ГКО, командир «Дашо Гов». Место проживания и имена моих людей. Все.
Глебыч умный, он сразу сделает выводы и поделится своими соображениями с коллегами. Но это ведь надо проверить. Мало ли людей, которые могут пожелать взять себе такое кодовое имя? Проверить можно просто: показать мои фотографии домочадцам, посмотреть их реакцию. У Глебыча много моих фотографий – правда, пятнадцатилетней давности, но у них наверняка есть специалисты, которые могут обработать фото. Можно еще осмотреть мое жилище, но это уже сказки для взрослых из полицейских сериалов. Я не имею обыкновения оставлять свои визитки на местах временного проживания. Да, фото – это самый лучший вариант. Разумнее делать это до проведения «зачистки». После «зачистки» тут все будет вверх дном, но самое главное – люди озлобятся, ни о каких контактах уже не может идти и речи. Сейчас – самое время. Все затаились, ведут себя тихо, в глубине души надеются, что пронесет – в общем, могут пойти на контакт. Особенно если в их команде есть специально подготовленные люди, умеющие общаться с местным населением. Насчет безопасности тоже можно было поразмыслить: нетрудно догадаться, что моджахеды давно ушли из села и здесь остались только старики, женщины и дети.
В общем, вероятность их появления была небольшой: может, один шанс из десяти или даже из ста… Но этот шанс имел право на существование. И на моем месте грех было им не воспользоваться. Я ничего не терял, когда ехал сюда. Их разведка, если она действительно стоит на дальних подступах, вряд ли захочет «светиться», останавливая для проверки идущий в село одинокий транспорт. А если и остановит: у меня документы в порядке, охотники за моей головой, это сто процентов, не успели растиражировать мои фото. Для этого ведь сначала нужно получить подтверждение, что Шах – это именно я.
Между вопросами «почему» и «зачем» многие ставят знак равенства. А это неправильно. Это разные вопросы. Мы рассмотрели, почему я сюда приехал, какими обстоятельствами руководствовался при принятии скоропалительного решения. Теперь самое время уточнить – зачем я сюда приехал. То есть основной мой мотив.
Во-первых, меня здорово обидел старый друг Глебыч. Спокойно обошел оба моих устройства. Одно обезвредил, второе уничтожил путем подрыва, выведя всех на дистанцию безопасного удаления.
Так со мной еще никто не поступал. Каждое мое устройство – именно мое, а не учеников из «Дашо Гов», которым приходится работать с моими стандартами, – это индивидуальный заказ. Это произведение искусства. А тут пришел вандал Глебыч и все похерил, как тот маньяк с кислотой картину мастера. И поставил под сомнение мою репутацию профессионала. Я такие вещи не прощаю.
Во-вторых, мне в ближайшее время предстояла филигранная работа, которая требовала полной отдачи, всего моего мастерства и виртуозности. Меня, собственно, за этим сюда и пригласили и платят большие деньги. А как можно без остатка отдаться такой работе, когда тебе дышат в затылок, постоянно наступают на пятки и толкают в бок? Да не просто обозлившиеся на твои выходки враги, рыскающие в поисках какого- то безликого мастера и мифического отряда саперов, которыми может быть здесь каждый четвертый! А специально ради тебя спущенная с цепи команда профессионалов. Которая, ко всему прочему, имеет по тебе полный расклад, вплоть до качественных фото и всех твоих привычек.
Думаю, любой на моем месте сделал бы то же самое. Я собирался удалить эту занозу, чтобы она не мешала мне спокойно жить и работать. И я хотел сделать это присущим мне способом: красиво и элегантно. В общем, мастерски.
И знаете, между нами, – это сильно будоражило мое профессиональное самолюбие. Я люблю свою работу. Это искусство. Я артист своего дела, а не просто хороший ремесленник, типа Глебыча. Я люблю показывать высокие результаты, и я сам себе – самый строгий судья. Грациозно обвести вокруг пальца команду охотившихся за тобой мастеров (хорошо бы, чтобы каждый из них в своей отрасли был, как Глебыч)
