стрелять.
Сняв с СС окровавленную кожаную куртку, напяливаю ее на себя. Затем ползу к дверному проему, поддеваю стволом автомата валяющийся снаружи чемодан с деньгами и затаскиваю его в хибару. Три пачки стодолларовых купюр на всякий случай прячу во внутренний карман куртки, хотя в настоящий момент можно отдать какой-нибудь фрагмент организма на отсечение, что деньги мне уже никогда не понадобятся.
Возвращаюсь к СС. С полминуты пытливо всматриваюсь в очертания изуродованного черепа и прислушиваюсь к стрельбе, доносящейся снаружи. То, что я собираюсь сделать, идет вразрез со всеми нормами цивилизованной морали. Ни один положительный герой так поступать не должен даже перед лицом неизбежной смерти. Но я не герой – и тем более не положительный. Я пес войны – под цивильной оболочкой скрывается оскал затравленного зверя, готового на любые мерзости ради спасения собственной жизни. Извини, парень, – не вижу другого выхода. Больно у тебя тату приметная. Сразу бросается в глаза и не вызывает сомнения в принадлежности, даже при наличии размозженного черепа.
Рванув ворот рубахи СС, я делаю тесаком круговой надрез по границе воротниковой зоны. Кончик лезвия затупился от моего землекопства – приходится сильно нажимать, чуть ли не пилить сопротивляющуюся кожу. Закончив резать, снимаю кожу чулком, выворачиваю ее и прислушиваюсь к своим ощущениям. Читал я, читал господ Купера и Рида. И о скальпах знаю не понаслышке – на чеченской войне приходилось неоднократно видеть, в каком состоянии оставляли «духи» тела наших пацанов, угодивших к ним в плен. Но сам таким образом развлекаюсь впервые. И знаете – ничего. Угрызения совести отсутствуют, нет всепоглощающего желания забиться в истерическом припадке или сотворить еще что-нибудь в подобном роде. Я знаю, что это ненормально. Знаю, что аномалия. Но! Этот ублюдок без всякой необходимости убил ни в чем не повинного мальчишку, прекрасно зная, что не ответит за это. А до этого он убил и запытал насмерть не один десяток человек. Он вне человечьих законов, он – зверь. А я охотник. Всю свою сознательную жизнь я охотился за таким, как СС. Правда, сегодня произошло недоразумение – звери обложили охотника. Сейчас мне нужен кусочек звериной шкурки, чтобы подобающим образом встретить приближающуюся волчью стаю… Натянув кожу на голову, я прячу неровно торчащие концы под воротник куртки и застегиваю «молнию». Запах чужой крови уже не сводит меня с ума – за полчаса я пропитался им насквозь, я адаптировался к безликому присутствию СМЕРТИ. Смотрю в тускло отсвечивающее лезвие тесака – татуировка на месте. Проблемы с дырами. Почему-то на СС его кожа сидела упруго и вполне прилично, а на мне висит безобразной маской – и дыры растянулись, как в омоновской вязаной шапке с отверстиями. Ну да это не беда – мы морду спрячем. Нам только тату пацанам показать – и всех делов.
Уложив СС в могилу, лихорадочно засыпаю ее землей и некоторое время ерзаю сверху задницей – утрамбовываю. Выстрелы все ближе – у меня остались считанные секунды. Кладу Дюху на могилу, лицом вниз, левую руку отставляю в сторону – ты будешь моим прикрытием. Затем подтаскиваю Марата к самому входу – пусть хлопцы сразу займутся своим предводителем, незачем им запинаться о тела рядовых пацанов. Вновь смотрюсь в лезвие тесака – поправляю сбившуюся от работы липкую «маску» и качу к входу зиловскую покрышку. Это – изюминка. Извини, Марат, придется по тебе проехать, тяжела покрышка. Сильно толкаю покрышку наружу – она несколько раз подпрыгивает с пригорка, катится и вскоре благополучно падает в траншею. Получилось. Снаружи слышатся недоуменные крики и улюлюканье – кажется, «быков» мой демарш несколько озаботил и смутил.
Все – работа закончена, можно и отдохнуть. Пистолет Марата кладу за пазуху, прячу в рукаве тесак СС, ложусь рядом с мертвым Дюхой и засовываю голову под его руку, натягивая на себя полу расстегнутой куртки бандита – так, чтобы только шея с татуировкой была видна. Со стороны кажется, что мы умерли, как братья, – рухнули наземь в боевом объятии. Нет, я мог бы и просто так полежать, но увы – дыры. Нехорошо смотрятся. Да и парок вырывается при дыхании – чай, не май месяц. А это неприлично – у нормальных трупов парок вырываться не должен. Так что Дюха – это двоякая выгода. Спасибо, братан, я тебе свечку потом поставлю. Если это «потом» состоится. А пока – тихо. Начинаем выгонять лишний кислород из системы, сокращать количество вдохов, чтобы казаться полноценным трупом.
Короткий вдох-выдох на восемь счетов. Раз, два, три, четыре… Очень надеюсь, что пацаны не смотрели «Молчание ягнят». Они все молоды, а «Молчание» – классика. Классику пацанам смотреть недосуг, им бы что покруче. Так что очень надеюсь – не станут они припоминать выкрутасы доктора Лестера и проводить неуместные аналогии.
Короткий вдох-выдох на десять счетов. Раз, два, три, четыре… В какой-то момент мне вдруг действительно хочется умереть – не понарошку. Чтобы пацаны ворвались в избушку, а там – одни трупы. Всем проще. Им не надо искать, мне – изощряться в неимоверных усилиях на грани психического помешательства.
Короткий вдох-выдох на двенадцать счетов. Раз, два, три…
– Ка… Калина, смотри! – слышится как будто откуда-то со стороны истерический взвизг, более похожий на женский вопль, нежели на крик разгневанного мужчины. – Смотри – он… он тут их всех…
Какие-то несвязные крики в хоровом исполнении, топот множества ног, затем полный ярости вопль Калины:
– Бегом! Бегом, бля!!! Давай все – вдоль траншеи. Бегом, бля! Робот – со своей бригадой жмите к тачкам, объедете с той стороны, встанете. Не дай боже уйдет – лично всех обижу. Бегом!
– Скажи пацанам, чтобы не палили туда – а то мы там встанем, а они начнут шмалять, – пытается выговорить условия незримый Робот.
– Бегом, я сказал!!! – страшным голосом кричит большой – топот ног удаляется к опушке.
– Санек, Жора! – окликает кого-то Калина. – Назад! Давай – подгоняйте тачку, грузите Марата, пацанов – ко мне на хату. К нему не надо. Надо будет мать подготовить – потом уже. Давай – делайте. Пойду я посмотрю, как пацаны работают…
Мать. Вот как. Оказывается, у толстого Марата, подонка и убийцы, есть мать. И ее надо готовить… Ну что ж – как говорится, каждый сам рисует картинку своей судьбы.
Через некоторое время слышится рокот приближающегося мотора. Машина тормозит у хибары, судя по звукам, парни открывают багажник, затем пыхтят и сопят, укладывая Марата. Тяжел бандитский предводитель – возятся с ним парни минут пять, не меньше. За это время редкие выстрелы и иные сопутствующие звуки погони удаляются к окраине стрельбища.
– Может, сначала большого свезем, потом вернемся за пацанами? – предлагает кто-то прямо надо мной прерывистым от возбуждения голосом. – А то придется их ложить на него… А?
– Не, я сюда снова не поеду, – отказывается второй. – Ну и что – ложить? Им уже все равно. Давай сразу. Потом вмажем как следует, а то я уже того…
– Пить вредно, пацаны, – бесцеремонно заявляю я, стряхивая с себя мертвую руку Дюхи и вставая. – И потом – что за наплевательское отношение? Если трупы – так сразу и «все равно»?!
Прямо передо мною застыли как истуканы двое молодых «бычков» лет по двадцати. Оружия при них я не наблюдаю – видимо, оставили в машине. Рты у «бычков» синхронно разомкнулись, глаза вот-вот вылезут из орбит. Чего это они? Ах да – совсем забыл! Наверно, я неважно выгляжу. Наверно, веду себя некорректно – трупам не положено вот так запросто вставать и разговаривать. Но увы – мне некогда соблюдать приличия.
– Я не труп, – сообщаю я пацанам, с отвращением сдирая с себя кожу СС и направляя на врагов пистолет. – А вот насчет вас – вопрос спорный. Мне нужна ваша тачка и десять минут форы. Так что, если жить хотите, раздевайтесь, – я бросаю на пол тесак СС и предусмотрительно отхожу ко входу. – И порежьте на лоскуты чьи-нибудь штаны – мне нужно вас связать. Быстро!
Спустя три минуты я покидаю поле битвы на слегка подержанном, но еще вполне приличном «Ниссане», оставив в хибаре связанных пацанов. Перед тем как выехать на дорогу, петляющую по березовой роще, бросаю прощальный взгляд на небольшой бугорок рядом с траншеей. Прости, Вовка, что оставляю тебя на произвол судьбы. Я звякну – о тебе позаботятся. А мне нужно уматывать. Прости. Мирная жизнь терпела меня недолго. Чужой я здесь. Пора возвращаться в родную стихию…
Глава 3
– Слышь, разведчик!
– Ну?
– Пиво будешь?
– Вообще не сезон для пива. Прохладно. Да и писать потом захочется – лишний раз слазить облом. Вот
