перспективу безбедной старости. Правда, как утверждают невропатологи и психиатры, таковая старость у этих талантливых долгой не бывает, поскольку в активный жизненный период они ударно гробят свою нервную систему и весь организм страшными нагрузками, вертясь юлой в борьбе за место под солнцем. Если не брать во внимание большие деньги, а объективно оценить полученный результат, этим талантливым не позавидуешь: они не живут. Они, задыхаясь от вечного стресса, с хеканьем и выдохами натужными непрерывно прорубают себе дорожку в светлое будущее. Никакого личного счастья: сплошная борьба. В общем, можно пожалеть бедолаг.
Однако мы Попцова жалеть не собирались. Во-первых, имелись весьма веские аргументы, свидетельствующие о том, что он продал меня кабинетным (а может, и еще кое-кому для комплекта – черт его знает). Во-вторых, полковник был уверен, что наш объект вовсю работает с коридорной группировкой и без его участия на душку Зелимхана нам не выйти. Никак.
– Если он у Лабаза стволы покупал, кто мешает ему сейчас заниматься тем же самым с Зелимханом? – Вот так поставил вопрос полковник. – И еще учтите – тогда мы были. Он с большой оглядкой с Лабазом баловался – боялся, что мы его за яйца поймаем. А сейчас нас вроде бы нет. Обстоятельства потворствуют преступной деятельности как никогда…
Лабаз – это наше славное прошлое. Это был такой глава коридорной группировки, которую мы в свое время извели под корень. Действительно, тогда до нас доходила информация, что Попцов балуется с коридорными пацанами. За руку не ловили – не старались особенно, смотрели сквозь пальцы. Потому что хитрый торговец смертью буквально со всеми поддерживал хорошие отношения и был полезен. Кроме того, он очень своевременно «впалил» полковнику пару-тройку добротных караванов, и за это мы вообще закрыли глаза на его левую деятельность. Нельзя было изымать из оборота такого полезного типа – нарушился бы устоявшийся баланс в нашей оперативно-тактической системе.
Сейчас – другое дело. Пора примерно наказать двурушника за его выкрутасы. Кроме того, нам позарез необходима первоклассная экипировка, которая стоит больших денег. Денег таких у нас нет, а бесплатно Попцов ничего не даст. Так что – следите за руками…
На этот раз педант Попцов не пожелал следовать устоявшейся схеме движения. Проскочив по магистрали съезд на шоссе, ведущее к микрорайонам, «Ауди» направилась к выезду из города. Неожиданностью для нас это не явилось: хорошо информированный Барин на всякий случай проехал перекресток и медленно двигался по магистрали, ожидая команды. В случае, если бы объект двигался обычным маршрутом, Барин имел указание следовать до первого разворота и догонять нас – мы продолжали бы наблюдение единолично.
– Ага! – обрадовался полковник. – Что и следовало доказать. Четвертый – Первому! Прием.
В эфире послышалось шипение, характерный треск и какое-то неуставное хрюканье. Это нормально – наши радиостанции самые большие и тяжелые в мире.
– Есть страшное желание выйти из машины и со всего маху хлобыстнуть эту дрянь об асфальт, – желчно проскрипел полковник, всматриваясь в поток машин и тряся перед носом Джо манипулятором радиостанции. – Четвертый – Первому! Мать вашу так – где вы там?!
Тишина в эфире была ему ответом. Магистраль в этом месте хорошо освещена, условия для наблюдения – как днем. Вот мы и наблюдали: «Ауди» Попцова, проехав мимо медленно ползущей в грузовом ряду «Нивы» Барина, вдруг опасно обогнала впереди идущий автомобиль, впритирочку к разделительному бордюру проскочила метров пятьдесят и миновала последний городской перекресток. А за тем самым последним перекрестком поток транспорта резко худеет, поскольку циркуляция авто имеет высокую концентрацию в основном в пределах города. Так вот, едва «Ауди» выбралась на участок с разреженным потоком, Попцов втопил до полика и быстро начал удаляться из зоны нашего визуального контроля.
– Твою мать! – синхронно воскликнули мы с Джо.
– …делать? – тревожно возник в эфире после ритуальной серии хрюков голос Барина. – Что делать? Перехожу на преследование!
– Стоять!!! – рявкнул полковник в манипулятор. – Стоять, ты понял!
– Понял, – неожиданно легко ответил голос Барина. – Совсем стоять?
– Медленно набирать скорость и перестраиваться во второй ряд, – скомандовал полковник. – Ни в коем случае не проявлять активность. Понял? Идем до контрольной точки маршрута номер два. Понял?
– Понял, – повеселел Барин. – До связи.
– Он нас вычислил, – мрачно предположил Джо. – Иначе с какого бы это дюделя ему так скакать? Ехал себе, ехал, и вдруг – на! Пять дней коту под хвост. Надо было делать сразу, как я предлагал. Вы, полковник, с завидным упорством игнорируете мнения младших коллег – минус вам…
– Он просто проверяется, – невозмутимо парировал полковник. – Непрофессионал, потому так грубо. Но ничего – резвый хлопец. Ушел хорошо. А представьте, как глупо мы выглядели бы, если бы помчались за ним вослед, создав при этом аварийную ситуацию? А он бы на всю эту петрушку полюбовался в зеркало заднего вида и сделал бы вывод. И отменил бы сделку. Нет, Саша, – ты великий пессимист.
– И все-таки надо было сразу его прищучить. Как я предлагал. Уже четыре дня занимались бы делом, – неуступчиво пробурчал Джо. – С экипировкой, вооружением и всем прочим. Как думаешь, Сыч?
– Чудовищно обостренная интуиция никогда не подводила полковника, – легкомысленно продекламировал я. – Ты все такой же, Джо, – год мытарств тебя не сделал лучше.
– Ага, клюйте меня, клюйте, – с горечью воскликнул Джо, принимая вправо и замедляя ход – мы подъехали к разъезду дорог промышленного сектора.
Вышли, осмотрелись. Метрах в двухстах спереди, у обочины смутно виднелся силуэт стоявшей машины – шоссе в этом месте освещено довольно убого, на три фонаря одна действующая лампочка, так что разобрать, «Нива» это Барина или нет, было проблематично. Тем не менее полковник никакого беспокойства не проявлял, потому я также не счел нужным сомневаться. Полковник, приложив ладонь к бровям, пристально всматривался во мглу промышленного сектора, скупо разбавленную тусклыми огоньками по периметрам предприятий.
– Цель вижу! – доложил я, обнаружив медленно удаляющиеся в направлении сталелитейного комбината красные огоньки. – Если остановится и выйдет из машины, может обнаружить силуэты наших машин. Все едут мимо, а мы тут встали. За каким чертом? Стоим не совсем удобно.
– Значит, не будем стоять, – согласился полковник, возвращаясь к машине и вытаскивая из «бардачка» манипулятор радиостанции. – Четвертый – Первому!
– Хр… пр… иеме, – отозвался Барин.
– Вариант номер два, маршрут четыре, – распорядился полковник. – Как понял?
На этот раз Барин вообще ничего не ответил, но от силуэта стоявшей в двухстах метрах спереди машины отделились две темные фигуры и бесшумно растворились во мгле.
– По местам, поехали, – скомандовал полковник, пропуская меня в машину.
Сдав задом метров сто пятьдесят, Джо остановил машину, сокрушенно вздохнул и, выдернув из-под сиденья автомат, вышел наружу.
– В суровых условиях живут мастера ратного труда, – сочувствующим тоном выдал полковник, перебираясь на водительское место. – Да, Сыч?
– Так точно, – подхватил я, доставая свой автомат и тоже выбираясь из салона. – Злые начальники заставляют их в ночное время шарахаться пешком по некомфортабельным пустырям. Это в наш-то век технического прогресса! Это вместо того, чтобы на бронированной технике…
– Вариант тот же, маршрут три, – пресек мои инсинуации полковник. – Вперед!
Мы с Джо послушно затрусили прочь от трассы, ориентируясь по мерцавшим где-то спереди огонькам периметра сталелитейного комбината и внимательно глядя под ноги. Вариант номер два – это пешком. Если бы Попцов поехал к себе на склад в дневное время, мы бы отслеживали его издали на машинах. Сами понимаете, такой способ наблюдения несравнимо комфортнее, нежели вариант номер два. Но все негодяи и представители спецслужб любят ночь – тут уж ничего не поделаешь.
Мы тут уже тренировались: за день до начала непрерывного сидения облазили окрестности и набили пять более-менее приличных маршрутов, имея в виду, что выдвигающийся в ночное время к складу супостат может периодически останавливаться и проверяться, используя ночной прибор. Поэтому следовало перемещаться короткими перебежками от одного естественного укрытия до другого поочередно: один бежит, второй непрерывно следит за движением объекта. Как только объект встал, все замирают и
