– Да фуля тут думать, нах! – весело воскликнул атаман. – Столько жратвы, нах, – на хера? Как минимум еще на пятерых, шестерых. А я каждый месяц бываю у них на хуторе по делам, нах, – никого лишнего там нету. Усекаешь, нах?
– Пошли, познакомишь меня с ними. – Я возбужденно потер ладони. – А я постараюсь заинтересовать их…
– Совсем сдурел, нах? – невежливо оборвал меня атаман. – Забыл, где находишься? В лучшем случае на фуй пошлют. А в худшем – выследят и завалят. Зачем интересуешься чем попало?
– Тогда вот что… – Я произвел в уме вычисления и ничего лучшего мгновенно пришедшей в голову стандартной идеи не придумал: – Тогда мне потребуется твоя помощь. Помощь будет заключаться в следующем: мы с открытием ярмарки потолкаемся меж рядов, накупим всякой дряни, а потом ты заберешь Татьяну с пацанами к себе в машину. А я поеду прогуляюсь. Идет?
– Одному опасно, – предостерег атаман. – Я к тебе Петро прикомандирую. Он на вид дурак, зато проворный и быстро соображает.
– Да ты совсем меня за человека не считаешь! – обиделся я. – Я – специалист по части всего, что касается наблюдения, выслеживания, организации засад и так далее. За каким чертом мне ваш станичный киллер? Ты только забери моих, а все остальное я сам. В станице буду еще засветло – обещаю…
Братья-кузнецы оказались весьма привередливыми и обстоятельными в деле приобретения продовольственных товаров и предметов первой необходимости. Я успел обойти все торговые ряды и магазины, удовлетворить праздничные потребности своих домочадцев (атаман подкинул деньжат – не поскупился), поглазеть на соревнования по борьбе, попить пивка и слопать две безразмерные шавермы всего лишь по десять рублей – а телега с расписной дугой все стояла у ярмарочных ворот. Прискучив волочиться привязанным бычком за неугомонной Татьяной, которая наладилась вторично обходить торговые ряды – а вдруг чего не углядела с первого раза! – я вкратце объяснил необходимость отлучиться, спросил у атамана, по какой дороге удобнее всего ехать к пресловутой Кобыльей Пади, и, прихватив с собой сетку с пивом, покинул райцентр.
Облюбовав небольшой холм неподалеку от грунтовки, я загнал за него «Ниву», забрался наверх и приступил к наблюдению, совмещая оное занятие с потреблением пива и аппетитным жеванием копченого леща.
– Вот это засада! – с удовлетворением прокомментировал я свое положение. – Никаких тебе грязей да распутиц, супостатов, ползущих с ножами в зубах. Пиво, лещ, красота кругом! Жить, что ли, лучше стали?
Объект наблюдения появился спустя три с небольшим часа с начала моего сидения. Я успел изрядно продрогнуть на ветру, давно выдул все пиво, слопал леща и уже не считал, что стал жить лучше. Лучше – это когда в теплой постели, под бочком у крутобедрой казачки, и ни за кем не надо следить.
Присев в кустах, я проводил взглядом телегу с расписной дугой, которая неспешно проехала мимо холма, и минут пятнадцать ждал, когда она скроется за поворотом дороги. Кузнецы ехали весело: о чем-то оживленно разговаривали, в телеге спрятанный, задорно кричал голосом немодного Носкова магнитофон на батарейках, бубенцы звенели, звякала поклажа бутылочным перестуком. Обратив внимание на шумовую активность объекта, я решил было обнаглеть и двинуться следом на малой скорости, но вовремя передумал. А вдруг выключат магнитофон, одновременно остановившись для пописать и перестанут разговаривать? И услышат шум мотора и насторожатся? Нет, лучше действовать старым проверенным способом: от кочки к кочке.
Как только телега исчезла за ближайшим поворотом и выпала из поля моего зрения, я спустился с холма, завел двигатель и медленно прокатился к следующей возвышенности, располагавшейся неподалеку от дороги. У возвышенности встал, заглушил двигатель, забрался наверх и следил за перемещением объекта наблюдения до тех пор, пока тот не скрылся из глаз – а заодно подыскивал очередной холмик, пригодный для организации визуального контроля.
Таким образом я поменял семь холмиков и один раскидистый дуб (ближе к Пади местность выровнялась – холмов для меня никто воздвигать не пожелал), зафиксировал четыре развилки, на которых кузнецы могли свернуть, и в конечном итоге поздравил себя с правильно избранной тактикой слежения: прямо с того последнего дуба был виден хутор, расположенный в пологой естественной впадине на берегу небольшого озерца.
Кузнецы не доехали до хутора метров триста: телега встала, один из братьев приглушил магнитофон, привстал на оси и пронзительно свистнул. Из дома выбежали двое пацанов, приблизились к телеге и с минуту что-то рассказывали братьям, оживленно жестикулируя. Послушав мальчишек, мужланы вновь тронули телегу с места и вскоре скрылись в чаще леса, опушка которого отстояла от хозяйства метров на триста.
– Ага! – тревожно воскликнул я и стремительно сверзился с дерева. Попались, голубчики! Однако на машине продолжать преследование нельзя: по лесу никак не объехать, а ломиться через открытый участок не совсем прилично – домочадцы кузнецкие обязательно увидят и могут шумнуть. А если пешим, придется поторопиться: расстояние между мной и объектом наблюдения весьма значительное, коли промедлить, запросто можно потерять их в лесу.
– Бегом марш, солдат, – скомандовал я себе и, бросив «Ниву» под деревом, помчался вдоль опушки к тому месту, где кузнецы скрылись в чаще леса.
Опасения мои оказались напрасными: в пункте заруливания телеги в лес имелась хорошо различимая наезженная колея от тележных колес – была она всего одна и убегала в глубь чащи, ловко огибая толстые стволы.
– И на этом спасибо, – обрадовался я и припустил трусцой по колее. Вскоре послышались звон бубенцов и приглушенные жалобы господина Носкова на однообразие дней его. Я несколько ускорился и минут через пять выскочил на дальность прямого визуального контакта: среди лысых ветвей показалась медленно движущаяся телега и широкая спина восседавшего на ней кузнеца.
– Ну, слава богу! – пробормотал я, резко сбавляя ход и приседая. – Вот он… Так, а где же второй?
– А тута! – вкрадчиво прошептал кто-то сзади. Я не успел как следует испугаться – да что там испугаться! – выдохнуть не успел, как сверху на меня обрушилась неподъемная туша, придавив со всего маху к земле и едва не сломав ребра. От боли у меня в буквальном смысле глаза вылезли из орбит, а чьи-то сноровистые руки уже вязали меня безразмерной капроновой веревкой.
– А ты думал, ты один такой мастер по деревьям лазать? – зачем-то поинтересовался идущий от телеги кузнец, держа на изготовку карабин. – Ты думал – раз едут с музыкой, значит, ни шиша не слышат, не видят… А? Ты чего, гада, за нами шпионишь?
– А-кха-кха-ках… – хотел я промямлить что-то в свое оправдание, но не смог – отбитые легкие выплюнули сдавленный кашель. – Акх-кх-кх…
– Не хера тута перхать, – грубо буркнул кто-то за спиной. – Давай, Василь, взяли… – И мужланы подхватили меня, как куль, и потащили. Бросили небрежно в телегу, поверх мешков и баулов со снедью, оба кузнеца взгромоздились на передок, и мы поехали.
– Ребята – это страшная ошибка, – попробовал я реабилитироваться, слегка придя в себя и отдышавшись. – Я не тот, за кого вы меня…
Бац! Один из кузнецов – тот, что слева, – не глядя саданул меня ручищей по черепу и предупредил:
– Еще ебло разинешь – я те устрою! – И совершенно серьезно поделился с братом своими сомнениями: – Может, зря тащим? Может, свернем, закопаем где тута?
– Не, Василь, так негоже, – не согласился брат. – Пусть седой с ним потолкует: чего крался, зачем следил, кто послал. Не за нами же он следил – мы кому, на хер, нужны? Пусть седой. Он у него быстро заговорит.
– Седой говорил, что есть такие, которых лучше сразу завалить, – после непродолжительной паузы опять принялся за свое неугомонный Василь. – А то они больно шустрые. Посмотрит чего не надо, узнает чего не треба и удерет. От таких вред большой может выйти. Сдается мне, что этот как раз такой. Может, закопаем где? Пока не поздно? Вон уже к посту подъезжаем – смотри, будет поздно!
– Да куда он денется в таком виде? – неуверенно возразил брат. – Оно ж ведь как полагается? Сначала допросить по всем правилам, потом уж – как получится.
