Люди были как раз те, что надо. Спасибо храброму Майрбеку! Все – активные моджахеды, двое вообще во всероссийском розыске (один из них – сам Шарип, командир группы!). Каким местом Майрбек думал, непонятно. Нет, я понимаю, что он выделил лучших бойцов… Но в таком составе они даже в обычное время могли перемещаться по региону Кавминвод только с большими мерами предосторожности, а уж теперь, когда в самом разгаре оперативно-розыскные мероприятия, им остается только одно: прочно сесть на якорь и ждать, когда все уляжется.
Кстати, хозяин сказал, что за ночь дважды проверяли. Если бы их застали здесь, была бы большая стрельба и куча трупов. Потому что такие ребята живыми не сдаются.
– Как прятались?
Шарип показал, как прятались. В автомастерской пол пропитан всякой технической дрянью, собакам тут ловить нечего. Крышка погреба искусно стилизована под бетонный блок, шов под верстаком. В самом погребе крохотный «предбанник» буквой Г – на случай, если кто сверху гранату бросит, и три вполне просторных помещения. Одно помещение жилое, два других оборудованы под камеры с решетками. Все очень добротно, сработано на долгие годы. А вентиляционный короб вделан в стену мастерской, он же выполняет роль слухового аппарата. Верх короба совмещен с вытяжкой вулканизации, два зарешеченных отверстия передают тем, кто внизу, все звуки. То есть, если вдруг обнаружат – успеют изготовиться и… убраться подальше. Да-да, помимо всех прочих удобств, там был узкий подземный ход – нора, ведущая под дом. Второй выход был в небольшом подполе кухни и тоже тщательно замаскирован. Окна кухни выходят в огороженный сад, расположенный на заднем дворе. Проще говоря, палисадник. Прыг через окно – и ты на параллельной улице.
– Здорово, – одобрил я. – Окопались на пять баллов. Запасное оружие есть?
Запасного нет, но пистолетами и гранатами могут поделиться. Если нужны автоматы, надо заранее предупредить Арсена, чтобы сделал заказ «снабженцам».
– Нет, пока ничего не надо, просто спросил – мало ли что, вдруг понадобится…
– Ясно. Это из-за вас весь город на ушах стоит?
– Не знаю. Может, и из-за нас.
– А что сделали, если не секрет?
– Да ничего такого особенного… А что, ничего не слышно? Радио, телевизор – ничего не говорили?
– Сказали, что был дерзкий налет на банк. Преступники вооружены и очень опасны. В городе введен план «Перехват». Обо всех подозрительных немедленно сообщать в органы.
– И все?
– Да. Что, неправильно говорят?
Надо же, тихушники! Не хотят раньше времени панику сеять? Придется немного форсировать события, мне сейчас как раз нужен шум и надрывные вопли в прессе по теме дня.
– Понятно… Ну, ничего такого мы не делали. Не хватало еще банками заниматься… Так, завалили кое- кого. А по радио врут все.
– Врут?
– Врут, врут. Как обычно. Давай обсудим, чем мы займемся в ближайшие сутки…
Глава 8
Сергей Кочергин.
Кто в тереме живет?
– А я откуда знал?
– Да погоди ты! Это только половина стиха.
– А, понятно. Дальше что?
– Дальше – вот:
Поручик, это, по всей видимости, я. Звание поручика примерно эквивалентно нашему старшему лейтенанту. А поскольку другого старлея рядом с Васей нет, значит, точно – я.
Это приятно. Приятно не то, что в такой уродливый стих попал, а что поручиком обозвали. Знаете, этакие великосветские ностальгические флюиды…
– Ну как?
– Возражаю.
– Насчет?
– Насчет того, что никто не ходит.
– Не понял… А что, кто-то ходит?
– Да не в этом дело. Вопрос не в том, что ходят или нет, а
– А, типа – «с…ать». Типа, не литературно?
– Нет, насчет «литературно – не литературно» тут даже вопрос не стоит. Если отсюда убрать всю ненормативную лексику, от стиха вообще мало что останется.
– Ну ты сказанул… А че тогда тебе не нравится?
– Понимаешь, есть вещи, о которых просто не пишут. По умолчанию. В силу негласных законов корпоративной творческой этики. Не принято писать о таком, и все тут.
– Почему не принято?
– Да, это я зря затеялся… Короче, вернемся в санаторий, поговоришь об этом с Костей.
– Не, а че – с Костей? Делать все равно нечего, ты у нас вундеркинд… Давай, е, критикуй, блин! Только конструктивно, е, без всяких там надуманных коллизий, притянутых за уши к контексту!
Да уж! Растет наш Васятка, мужает в интеллектуальной компании. За последний год столько умных слов выучил – просто уму непостижимо.
– Пушкина знаешь?
– В смысле, поэта? Типа, «я помню чудное мгновенье»?
– Типа, да.
– Ну естественно! Ты за кого меня считаешь?
– Вот представь себе, если бы Пушкин вместо «я помню чудное мгновенье» писал что-нибудь типа, эмм… ну, хотя бы так:
– Оп-па! – Вася аж рот разинул. – Это откуда?
– Да ниоткуда! Это такая же гадость, как и та строчка из твоего стишка.
– Так ты это сам придумал?!
– Да какая разница?
– Значит, ты тоже можешь?! Просто скрываешь?
Спрошено было с неким трагическим надрывом. Вася искренне полагает, что у него дар и не каждому такое дано. Так, надо немного назад, а то будет еще одна маленькая личная трагедия психологического плана…
– Да ну, чего я там могу… Это кто-то из современных придурковатых поэтов придумал. Типа – модных. Знаешь, сидят там в столичных салонах, с жиру бесятся, делать им нечего…
– А, тогда понятно… А ландо – это что?
– По тем временам – четырехместная карета с открывающимся верхом.
– Почему по тем временам?
– Потому что позже так назывался кузов легкового автомобиля с верхом, открывающимся только над задними сиденьями.
– Ну ты вундеркинд… Все, запомнил. Хорошее название. Будем использовать. А сфинктер?
– Вася, ты ведь все на свете не запомнишь. Ты чего на стишке зациклился? Мы говорили о том, что было бы, если бы Пушкин вместо высокой лирики избрал в качестве темы разные проктологические
