будете все слышать. Если никаких проблем, я мобильный выключу, тогда можете отдыхать. Если будут проблемы, я скажу «Мне не нравится, как вы с нами обращаетесь». Или так: «Мне не нравится ваш тон». Вот тогда можете подъезжать, выходить, громко хлопать дверьми, показывать, в общем – мы здесь… Но не более! Я объясню, что это сопровождение испанца – потому что он важная персона и все такое прочее.
– Это при каком раскладе такое будет? – уточнил Вася.
– При самом нехорошем, – пояснил Серега. – Это если у него там окажутся какие-нибудь отмороженные бандосы, которым мы не понравимся. Если такое произойдет: считай, весь визит насмарку. Сами понимаете – доверительно общаться в такой обстановке весьма затруднительно. Вот на этот случай и нужно прикрытие. И я очень надеюсь, что оно не понадобится.
– Надо вам маяк вставить, – компетентно заметил Вася. – Как у Ростовского. Чтобы можно было спокойно ехать сзади и не светиться.
– Да, дельное замечание, – одобрил Серега. – Просто до сих пор как-то не надо было… А сейчас уже поздно: с собой нет, а возвращаться – это целое дело. Так что придется вам по старинке – тащиться сзади и глядеть в оба. Напоминаю: для вас главная задача – не нарисоваться раньше времени.
– Можешь не волноваться насчет этого, – заверил Петрушин. – Езжайте, общайтесь спокойно. Мы прикроем…
Мы миновали Юрловский проезд, перед поворотом на Римского-Корсакова съехали на неширокое, слабо освещенное шоссе, оставили справа авторынок и неспешно двинулись к темнеющему впереди массиву гаражного комплекса. «Нива» силовиков дисциплинированно плелась далеко позади, в зеркало я едва различал их фары.
– Ну что, пока неплохо… – отметил Серега, в очередной раз глянув в зеркало. – Надеюсь, они и дальше будут вести себя примерно…
Марина зря потратила время, подробно объясняя Сереге, как добраться до Володиного бокса. Все гаражи были пронумерованы и располагались в определенном порядке, образовывая настоящие улицы – хорошо освещенные длиннющие прямые линии, пересекаемые перпендикулярами линий-переулков. То есть строились тут, судя по всему, не абы как, а в соответствии с каким-то хорошо продуманным общим планом.
Сопровождение наше изрядно отстало, в зеркале можно было различить лишь какой-то намек на хилую тень «Нивы» – тут было светло, буквально руководствуясь указанием «не светиться», Петрушин выключил фары.
Володин бокс располагался в третьем ряду справа, на второй линии от шоссе и несколько наособицу – издалека видно было, что это не обычный одноуровневый гараж с плоской крышей, а достаточно высокий и просторный ангар. Перед боксом была небольшая площадка, на три грузовика или пять легковушек. Большие двустворчатые ворота из листовой стали, в воротах – стальная же дверь. На двери номер бокса и все – никаких вывесок и комментариев. Над воротами горел мощный галогеновый фонарь, забранный в ребристый кожух. Местечко здесь было довольно закрытое, но порывы скандального сырого ветра до фонаря доставали – он лениво мотался из стороны в сторону, подметая площадку перед боксом хаотично скачущим снопом яркого света.
И стояли на той площадке две нерусские машины, на вид вполне новые и в ремонте не нуждающиеся. Какой-то темный джип и такой же темный микроавтобус «Мерседес». Задницами к боксу, мордами к нам, двигатели включены, но фары не горят – из-за тонированных стекол едва пробиваются разноцветные отблески панелей.
– Однако крутые тачки здесь ремонтируются, – отметил я.
– Они не ремонтируются, – пробормотал Серега внезапно изменившимся голосом и, воровато оглянувшись, воткнул заднюю передачу.
То ли товарищи в крутых тачках угадали ментальный посыл, то ли так задумано было, но джип на диво легко взял с места, мгновенно обогнул нас и встал сзади, метрах в пяти.
– Ну все – приехали… – Серега выдохнул с неопределенной интонацией и достал телефон: – «Второй», мы попали. Попробуем выкрутиться сами. Ни в коем случае не вмешивайтесь без надобности! Напоминаю – раскрываться только в том случае, если нам будет угрожать реальная опасность…
Не знаю, я почему-то даже бровью не повел. Когда долговязый на Смотровой предложил выступить перед гонщиками, и то больше всполошился, чем сейчас. Потому что сейчас рядом был вундеркинд Серега – прожженное дитя столицы, а сзади я ощущал надежное присутствие Петрушина с Васей, испытанных боевых роботов последнего поколения.
– Не знаю, кто, но факт: нас сдали… Жена Володи? – предположил я. – Не вижу смысла…
– Нет, – покачал головой Серега. – У них, конечно, тачки хорошие… Но это машины, а не самолеты. Больно быстро они тут оказались…
Из джипа вышли двое в темных куртках-балахонах, встали по бокам, сунули руки в карманы. Из микроавтобуса тоже вышли двое и встали рядышком. А здоровые ребята – под стать Петрушину…
– Значит, на Смотровой. Тот долговязый. Или… Извини – но, возможно, это Аркадий.
– Разберемся, – буркнул Серега. – Пошли, уже и так подозрительно долго сидим.
– Одно радует – не бросились сразу.
– Не знаю, не знаю… Если бы бросились, было бы, по крайней мере, понятно, чего хотят… Ладно, товарищ Хосе, – хватит высиживать…
Мы вышли и направились к боксу – Серега впереди, я немного сзади и на полтора корпуса справа. Поймал себя на мысли: построились так, чтобы не мешать друг другу при внезапном открытии огня. Какой, на фиг, «огонь», из чего?! Просто привычка такая…
В микроавтобусе приоткрылась правая передняя дверь.
– Добрый вечер, – как ни в чем не бывало поздоровался Серега с богатырями в балахонах. – Мы можем войти?
– Вечер добрый, – вполне приветливо отозвался один из «балахонов». – Конечно, можете. Вот, поговорите сначала…
Последовал экономный жест в сторону открытой двери микроавтобуса.
– Привет, ребята, – нам не было видно, кто там сидит на переднем месте в микроавтобусе – свет не включают, можно различить лишь очертания фигуры на фоне тусклых отсветов панели. А голос хороший. Такой глубокий приятный баритон, очень уверенный, привыкший командовать и как будто бы вообще весь из себя состоявшийся. – По какому вопросу?
Да, вариант «а ты кто такой?» или «какое твое собачье дело?», сами понимаете, здесь не проходит. Человек ведет себя так, будто вся эта территория и то, что на ней понастроено, принадлежит ему лично, а мы забрели сюда по недоразумению, не заметив табличек «частная собственность». Присутствие крепышей с оттопыривающимися полами балахонов этак ненавязчиво подтверждает: это не просто бравада, товарищ так ведет себя, потому что имеет полное право.
– Мы к Володе Кудрину, – уверенно завел отработанную песнь Серега. – Вот – представитель… Комитет… Юра Логинов… Страховка…
Без эмоций отслушав песнь, «баритон» уточнил:
– Все?
– Ну… А что еще вы хотите услышать?
– Не стыдно?
– В смысле?
– На вид такой приличный молодой человек… Не стыдно вам такую ахинею нести?
– Послушайте…
– Слушал уже. Неужели не хватило ума придумать что-нибудь более правдоподобное?!
– Комо? Ло сьенто но энтэнди эсо! – счел нужным вмешаться я.
– Боже мой, где вы взяли это чучело? – с искренним возмущением воскликнул «баритон». – Кстати, товарищ испанец…
«Баритон» попиликал кнопками и протянул мне телефон. Жест вполне интернациональный, опасности вроде бы не представляет, если совесть чиста – отказываться не стоит. Я взял телефон, но на всякий случай уточнил:
– Ке сигнифика эсто?
