Люпидадзе оказался весьма симпатичным типом. Высокий, атлетически сложенный, породистое крупное лицо, большие, широко расставленные глаза, взгляд – прямой и тяжелый, волевой подбородок. Голову держит высоко, смотрит сверху вниз. В общем, господин из породы повелителей. Во взгляде нескрываемое откровение: «Я вот думаю… не слишком ли я хорош для вашей компании?»
Петрушин, увидав Люпидадзе, радостно вздрогнул и оживленно потер ладони.
– Ух, какой у вас дознаватель – гренадер! – Люпидадзе тоже слегка оживился при виде Петрушина. – Не борец?
– Борец.
– О! Вид?
– Самбо.
– Отлично! Люблю на досуге с молодежью повозиться… – и небрежно махнул секретарю: – Свободен. На полчаса меня ни для кого нет. Ни для одной сволочи!
– Слушаюсь… – секретарь тотчас же испарился.
– Функционирует? – Витя кивнул в сторону двери в «комнату отдыха».
– Ну и вопрос! Чтоб у меня и не функционировало? – Люпидадзе закрыл дверь кабинета на ключ и распахнул дверь в «комнату отдыха»: – Прошу…
Расселись следующим образом: Люпидадзе на правах хозяина – на кожаный диван, Витя за рабочий стол. Петрушин с Ивановым садиться постеснялись. Петрушин встал в уголке, руки скрестил на груди. Иванов достал из кейса видеокамеру и диктофоны, проверил, разложил на столе, подошел к настенному шкафчику…
– Тумблер у вас здесь?
– Да, здесь. Если сначала показывать будете – пока не включайте. Гасит все подряд.
– Я в курсе…
– Гхм-кхм… – Витя откашлялся, достал платок, промокнул не ко времени вспотевший лоб – прохладно тут было… – Я так волнуюсь… Понимаете, мне никогда раньше ничем таким заниматься не приходилось…
– Да ладно вам, – Люпидадзе покровительственно улыбнулся. – Свои люди, как-нибудь разберемся!
– Да, это точно – свои… Ну что ж, приступим, пожалуй.
Иванов открыл дверцу шкафчика и включил тумблер. Стены «комнаты отдыха» завибрировали, послышался низкий монотонный гул.
Петрушин снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула. Потом шагнул к Люпидадзе, схватил за грудки, рывком поднял с дивана и деловито саданул коленом в живот.
– Х-хек! – Люпидадзе сложился пополам, приземлился обратно на диван и сипло пролаял: – Я… вас… всех!!!
– Бац! – Петрушин, подобно разбушевавшемуся страусу, долбанул Люпидадзе коленом в лицо, повалил на пол и со всей дури выписал смачный поджопник.
– Как можно меньше крови! – напомнил Иванов. – Труп должен быть чистеньким.
– Вы сами трупы!!! – Люпидадзе машинально ощупал расквашенный нос, увидел на руках кровь и, взревев, как буйвол, борцовским захватом вцепился в ноги Петрушина.
– Бац! – Петрушин, как кувалдой, с размаху навернул по голове своей жертвы кулачищем.
Иванов невольно охнул: удар был такой силы, что, пожалуй, мог бы свалить быка!
– Да все нормально, Петрович, – заверил Петрушин со знанием дела. – Здоровый бугай, можно и не так колбасить!
Люпидадзе рухнул на бок, схватился за голову и жалобно застонал:
– На помощь… Помоги… те… Вы… Вы что… Совсем озверели?! Скоты…
– Странно! – Петрушин удивленно покрутил головой. – Похоже, что мужик ни разу в жизни не получал хороших п…
– Угу, непуганый идиот, – согласился Иванов – для товарища столь богатырского сложения такое поведение было довольно странным. – Я уж думал, вы тут все разнесете в клочья…
– Мы будем бить тебя до тех пор, пока ты не дашь показаний по Сенковскому и пропавшей семье, – подскочив к Люпидадзе, скороговоркой пробормотал Витя. – На первом этапе отобьем почки и селезенку. На втором…
– Вы что, совсем больные?!!! – простонал Люпидадзе. – Минимум десять человек видели, как вы заходили ко мне! Вы на что надеетесь, идиоты?!!!
– На твое благоразумие, – угрюмо буркнул Витя, отходя назад. – Женя, давай. Только аккуратно, без особого фанатизма…
Петрушин не стал заниматься переноской тяжестей: футболил Люпидадзе ногами, ровно дыша и перемещаясь вкруговую, как боксер на ринге, пинал по болевым точкам. Методично, отточенно, безжалостно, как дробильная машина.
Длилось все это удовольствие недолго. Минуты через полторы страшное недоумение во взгляде Люпидадзе (это что же творится, господа?!! Вы на кого руку подняли?!! И где, самое главное – где?!! В центре столицы, в самом высоком чиновном храме, в десятке метров от вышколенной охраны…) трансформировалось в ужас и отчаяние: предкомиссии вдруг понял, что его сейчас элементарно забьют до смерти, как последнего бомжа!
– Стоп, машина, – скомандовал Иванов, внимательно следивший за реакциями подопытного. – Ну что, попробуем сотрудничать со следствием или продолжим?
– Я скажу, все скажу… Все, что хотите!!! – Люпидадзе, свернувшись на полу калачиком, подогнул колени к животу, спрятал лицо в ладонях и, вздрагивая плечами, зарыдал: – Господи, за что ж вы так со мной… Я ведь не один такой… Ыы-ыыы…
– Молчать! – рявкнул Петрушин. – Встать, утереться, бегом за стол!
Люпидадзе подскочил как ошпаренный и, втянув голову в плечи, бросился к вешалке с полотенцем…
Ровно через семнадцать минут показания были оформлены в письменном виде и параллельно зафиксированы на аудиовидеозаписи. Люпидадзе сотрудничал со скоростью швейной машины «Зингер», ни разу не попытался соврать или уклониться от дачи показаний и все время косился с животным страхом во взгляде на грозно нависавшего сзади Петрушина.
– И тягостное же это зрелище, друзья мои, – горько резюмировал Витя, читая показания. – Цивилизованные люди, а ведем себя как варвары. Жжем квартиры, бьем друг друга смертным боем, скоро зубами грызть будем… Неужели нельзя по-человечьи, без всего этого?
Люпидадзе опять спрятал лицо в ладони, уткнулся в стол и начал дрожать плечами.
В принципе можно было работать: переговоры вел лично Сенковский, а вот денежки возил и передавал Николай – начальник СБ.
– А почему наличными? – уточнил Витя. – Полмиллиарда баксов – это же целый грузовик!
– Мне так удобнее было, – сыро всхлипнул Люпидадзе. – У меня там прямые расчеты со строителями… – Тут он с опаской покосился на Петрушина и робко уточнил: – Это вам надо или как?
– Да как-нибудь обойдемся, – Витя убрал материалы в кейс и передал его Иванову. – Возьми больничный, отдохни. Все телефоны твои прослушиваются – смотри, не сморозь глупость. И моли бога, чтобы мы как можно быстрее закопали Сенковского. Мы, конечно, постараемся… но рано или поздно он все равно узнает, что ты его сдал. И отблагодарит по полной программе…
– Николай Семенович?
– Здорово, Ростовский.
– Узнали?
– Идиотский вопрос… Есть такая штука – определитель называется. Чего хотел?
– Есть важная информация.
– По поводу чего?
– Да мне тут Наталья Марковна кое-что рассказала…
– Черт! Ну, началось…
– Не понял?
– Да это не тебе, это я так…
