– И не забывай, дружок, девочка прождала тебя всю прошлую неделю.
Я вылез из машины и пошел к «вояджеру». Стекло на его переднем боковом окне опустилось, открыв моему взору женщину лет тридцати с небольшим, чернокожую красавицу с собранными на затылке в узел волосами. Она одарила меня встревоженной полуулыбкой и, вылезая из машины, указала пальцем назад, на сдвижную дверь.
– Очень тебе признателен, – сказал я.
Ответа не последовало. Женщина отошла к машине Джоша и забралась в салон.
Встреча с Келли внушала мне некоторые опасения. Мы не виделись с ней уже больше месяца. Я сдвинул дверь. Келли, пристегнутая ремнем безопасности, сидела на заднем сиденье и смотрела на меня, слегка смущенная. Возможно, слегка настороженная. Я залез внутрь, чтобы не торчать у всех на виду.
Поразительно, как меняются дети, если не видишь их каждый день. Глаза и нос Келли, казалось, приобрели теперь более четкие очертания, рот стал немного больше – совсем как у юной Джулии Робертс. Еще немного, и она превратится в живой портрет своей матери.
Я сдвинул в сторону валявшиеся на передних сиденьях игрушки и сел.
– Привет. Ну, как ты? – Мне не терпелось обнять ее, но я не решался. Вдруг ей этого не хочется.
Огромный лайнер закладывал вираж прямо у нас над головами. Рев стоял такой, что я перестал слышать даже собственные мысли. Я заткнул пальцами уши и скорчил гримасу. По крайности, улыбки я от нее добился.
Склонившись между спинками сидений я поцеловал ее в щеку. Холодности в ее реакции не ощущалось, но и особого восторга тоже. Я ее понимал: какие уж тут восторги, когда ждешь, что тебя снова огорошат.
– Я так рад видеть тебя. Как ты?
– Хорошо… А что это за шишки у тебя на лице?
– Осы покусали. Да бог с ними – ты-то чем занимаешься?
– Я на каникулах, у Моники. Ты останешься с нами? Ты обещал приехать ко мне еще неделю назад.
– Я помню, помню, просто… понимаешь, Келли… Послушай, я страшно сожалею, что не выполнял своих обещаний. Ну, ты знаешь, не звонил, не приезжал. Мне хотелось приехать… просто… ну, дела и все такое, ты понимаешь?
Она кивнула, как будто и впрямь поняла.
– А теперь я и вовсе влип в одну историю, так что мне придется на время уехать, прямо сегодня… Но я правда хотел увидеть тебя, хотя бы на несколько минут.
Лайнер уже приземлился и с воем катил по посадочной полосе. Меня расстраивало, что, пока не утихнет шум, я не смогу сказать ей всего, что собирался сказать.
– Знаешь, когда ты переехала к Джошу, я ревновал тебя к нему, но теперь я понимаю, это было правильное решение, самое лучшее. Нужно было, чтобы ты общалась с его детьми, играла с ними, ездила на каникулы к Монике. Так что мы с Джошем договорились вот о чем: когда я разберусь с кое-какими делами и вернусь сюда, я стану вести себя по-другому – ну, знаешь, навещать тебя, звонить по телефону, ездить с тобой отдыхать. Мне очень хочется этого, потому что я страшно скучаю по тебе и все время о тебе думаю. Однако пока все должно оставаться по-прежнему – ты будешь жить с Джошем. Понимаешь?
– А на каникулы мы вместе поедем? Ты говорил, что когда-нибудь мы так сделаем.
– Еще как поедем! Но, правда, не сейчас. Сейчас мне придется разбираться… ну…
– С делами?
Мы оба заулыбались.
– Вот именно. С делами.
Моника открыла переднюю дверцу и во весь рот улыбнулась Келли:
– Нам пора, солнышко.
Келли глянула на меня, и на один страшный миг я решил, что она вот-вот расплачется.
– А можно мне поговорить с доктором Хьюз?
– Зачем? – спросил я испуганно.
По лицу Келли расплылась улыбка:
– Ну как же, мой папа только что развелся с другим моим папой. У меня возникли проблемы.
Даже Моника и та расхохоталась:
– Ты смотришь слишком много сериалов, солнышко!
Я вылез наружу, дверца закрылась, и машина тронулась с места.
Когда я вернулся к Джошу, он сказал мне через окно:
– От выхода из зала прилета ходит автобус до железнодорожного вокзала.
Я кивнул и, махнув на прощание рукой, направился к лифту, однако Джош хотел еще кое-что мне сказать:
– Знаешь, дружок, может быть, ты и не такой урод, каким я тебя считал. Но тебе все-таки следует разгрести это дерьмо, привести свою жизнь в порядок.
Я кивнул еще раз, и Джош уехал, от «вояджера» его отделяли две машины.
Я больше не собирался спихивать Келли на Джоша. Это было бы слишком простым выходом. Она не только нуждалась в двух родителях, она их заслуживала, даже разведенных. Я надеялся, что мой визит, пусть и короткий, – это все-таки лучше, чем ничего.
Разобравшись с «делами», я вернусь сюда, и мы все как следует обговорим. Я получу права на посещение ребенка, мы придумаем, как дать Келли все, в чем она нуждается, упорядочить ее жизнь, внушить ей уверенность в том, что окружающие всеми силами заботятся о ней.
Однако «дела» мне предстоят не легкие. Если я хочу, чтобы меня, Келли и даже Джоша с его семейством не сделали очередными мишенями, я должен преодолеть – раз и навсегда – два препятствия: Джорджа и Дасэра.
В перспективе решения этой проблемы можно добиться с помощью Джорджа. Ему по силам отозвать пущенных по моему следу псов. А установить с ним связь можно через Кэрри.
Первым делом надо отправиться в Марблхед. Я доберусь туда двумя поездами завтра, к шести утра. Отыскать Кэрри или ее мать будет нетрудно. Городок невелик.
Что касается Дасэра, то тут придется поторопиться, поскольку Редфорд с Кроссовками, возможно, уже в пути. Гарантии моей безопасности у меня все еще имеются, о чем я и сообщу Джорджу. Действительная в течение трех месяцев квитанция камеры хранения спрятана за одним из телефонов-автоматов на вокзале Ватерлоо. Придется слетать туда, забрать багаж и перепрятать его в другое надежное место.
Прямо сейчас звонить Дасэру я не собирался. Звонок можно проследить. Позвоню завтра.
И тут мне пришло в голову: а зачем вообще возвращаться в Англию? Что меня там ждет, кроме спортивной сумки? А вдруг Джордж, если я правильно разыграю свои карты, добудет американский паспорт и для меня? В конце концов, я не позволил системе наведения попасть в лапы КРА и, возможно, спас тем самым один из первоклассных американских авианосцев. Я вправе заявить, что оказал тем самым немалую услугу звездно-полосатому флагу.
И как знать? Быть может, пока я буду разбираться с делами, Кэрри позволит мне ночевать на диване в доме ее матери.
