добыча.
Близился конец пути. Ленок тащился на плечах то Сивела, то Беляна. Нога распухла. Только на голых от леса полянах он ковылял, опираясь на палку. Скрипел зубами, но молчал. Веф вообще шел едва-едва. Он то и дело оглядывался, причем по инерции незрячим глазом. Самое странное, что он-то первый и приметил за спиной:
– Склеринги!
Мелькнула тень, прыгнула в кусты.
Да, они, склеринги… Леший их забери! Догнали!
– То разведчик, не иначе, – определил Сивел. – Значит, и остальные недалече. Поспешать надо.
– Перейди назад, братка, – сказал Белян. – Если что, отбивайся стрелами и кличь нас. Только не отставай!
– Море! Наконец-то! – выдохнул Торд, углядев в просветах ветвей серое бескрайнее пространство. – Море видно! Поспешай! Пришли!
Он кособоко припустил вниз по склону.
И тут сзади раздался визг склерингов.
* * *
Падая и спотыкаясь, задыхаясь от усталости, моряки скатывались с пологого холма и неслись к усадьбе. До нее еще с полверсты.
Склеринги верещали шагах в трехстах позади. Но уже в двухстах. Уже в сотне…
– Красные настигают! – крикнул Сивел брату. Он с Беляном перестроился в арьергард, прикрывая раненых
– Много ль их, братка?
– Пока трое к нам рвутся! Остерегись, братка!
Трое краснокожих, воздев каменные топорики, с криками и визгом кинулись на братьев.
– Сивел! Топор держи, а я встречу копьем!
Белян ткнул в живот первого склеринга, бросившегося на него. Не стал вытаскивать копье из поникшего тела, а взялся за топор.
Сивел уже отмахивался своим:
– Держусь, братка! Еще как!
Он метнул опасное орудие в набегавшего склеринга. Угодил в грудь. Склеринг рухнул. Единственный оставшийся краснокожий кинулся на противника, но сзади на него навалился Белян и пронзил диким по силе ударом ножа.
Эх, если б тех склерингов было всего трое!
– Сивел, не мешкай! Побежали! Да топор подбери!
Тяжело дыша и спотыкаясь, братья побежали к усадьбе, все никак не догоняя раненых, ушедших вперед. Вослед неслось свирепое улюлюканье набегающих склерингов числом поболее. Рядом ударила стрела.
Выскочили на ровное место, после которого в двухстах шагах темнела усадьба. Торд, Ленок и Веф уже добежали до ограды. Из-за нее уже выбегали навстречу свои, размахивая копьями и топорами.
– Ого-го! – прокричал Белян, привлекая к себе внимание. Ноги задеревенели, в груди не хватало воздуха.
Шагов пятьдесят отделяли их с Сивелом от преследователей. А таковых было теперь не менее полусотни, раскрашенных черной и красной краской. Но моряки из усадьбы, человек тридцать, уже набегали.
В общем, Белян и Сивел оказались, как всегда, в центре. И как всегда, не очень-то и хотелось.
Началась свалка. Волей-неволей пришлось в ней поучаствовать. Битва нарастала по мере прибытия все новых и новых воинов с обеих сторон.
Но любая самая жестокая битва заканчивается победой кого-либо. Моряки дружно встретили разрозненную толпу туземцев, и те быстро сообразили, что встретили сильного противника. Каменные топоры разлетались на куски при встрече со сталью. Длинные увесистые копья быстрее доставали склерингов, а стрелы пронзали тела почти насквозь с такого расстояния.
И не успели братья толком вступить в схватку, как склеринги с воплями и завываниями бросились назад в лес, унося раненых и убитых.
Моряки бросились было в погоню, но склеринги оказались проворнее, растворились в наступавшей вечерней темноте.
Отбились!
Отбились-то отбились. Однако что там назавтра? А послезавтра?
Запаса продовольствия нет. Охотники ничего не принесли. Хорошо, хоть сами уцелели. А ведь измором могут взять краснокожие…
17
Осада – дело долгое. Краснокожие сначала попробовали нахрап.
На другой день толпа склерингов в две сотни человек выбежала из леса и бросилась на ограду. Моряки успели выпустить по две-три стрелы и взялись за копья и топоры.
– Не давай спрыгивать внутрь! – орал Белян, носясь вдоль ограды, рубая топором на длинной рукояти.
– Да как не дать! Их много! Не успеваем!
Туземцы настойчиво лезли через ограду. Несколько окровавленных тел уже висели на кольях, но это не останавливало остальных.
– Дом горит! – раздался отчаянный голос.
Кто-то из склерингов пустил стрелу с подожженной смолой. Попал.
Как всегда при битвах, получилось бестолково. То ли пожар тушить, то ли от наседающих отбиваться. И ни того, ни другого не получается сделать. Но в конечном счете, что интересно, получается и то, и другое. Вопрос, какими силами? Но то вопрос уже для летописцев, которые все равно приврут.
Главное – не процесс. Главное – результат.
Дом все-таки уцелел. Ну, ремонт большой нужен. Но уцелел. Больше двадцати трупов усеяли двор усадьбы, столько же было в ранах. Склеринги отступили – назад в леса.
Четверо из них оказались схвачены и теперь со связанными руками ждали своей участи. По медным лицам пробегали судороги – страх-то перед пришельцами все же велик.
– Казнить! Повесить! – роптали моряки.
– Нельзя озлоблять склерингов, – отвечал Орм. – Нас и так мало. Надо постараться замириться. А так они с нас спросят за казненных.
– Пусть спрашивают! Не боимся мы их!
– Я не про страх! Конечно, не боимся! Но пятерых наших убили, да раньше один погиб.
А сколько раненых? Почти каждый. Как отбиваться будем? А если у них подкрепление подойдет? Кто их знает, сколько подойдет новых воинов! Надо мириться. Иначе гибель!
– Правильно говорит Орм! – весомо, грубо и зримо поддержал Орма Белян.
– И нечего тут спорить! – поддакнул Торд.
В общем, вот и решен вопрос. Орм, Белян, Торд – экий триумвират. Поди возрази.
– Отпустим одного из них на переговоры, – сказал Орм. – Пусть присылают своих вождей. Будем пытаться торговать.
– А кто этого одного наущать будет? – неосторожно поинтересовался Ленок. Тут же осекся, но поздно.
Подтверждающая тишина была ему красноречивым ответом. А нога… Да заживет нога! Главное, язык. Он без костей.
* * *
Покалякал Ленок с пленными склерингами – одному ему понятным языком. И ведь вменил он им нужное! Развязали склерингов. Отпустить не отпустили, заперли в кладовой, посадив на цепь. Так вернее будет. Народец ушлый, от него всякое можно ждать. С железом им не совладать, неведомо оно им. А вот одного из них, раненного весьма легко, и впрямь отпустили: посланником будешь. Ступай к своим вождям и скажи…
