перевела дыхание. Продолжила: – Я пыталась бороться, но мое чародейство не в силах противостоять их молитвам. А воинов динни ши слишком мало, чтобы успешно бороться с врагом холодной сталью. Но когда на нашей стороне будешь ты, колдун Вратко из Хольмгарда, многое может измениться. И не в пользу монахов.
– Я не слишком-то люблю святош… – заметил новгородец. – Но должен признаться, я – христианин.
– Это – шелуха. Она слетает с тебя всякий раз, когда ты открываешь рот и произносишь заклинание, – уверенно произнесла королева.
– А чем я могу помочь народу Холмов? – спросила Рианна.
– Ты? Ты даже не представляешь, насколько твоя помощь может быть востребована в нашей борьбе. Твое племя, славная ветвь пиктского рода, издревле служит Чаше.
– Да. Это так.
– Знание о ней передается у вас из поколения в поколение. Но ваши пращуры скрыли, что на самом деле Чаша – это не Чаша.
– А что же? – вздрогнула пикта. Ее глаза округлились от удивления.
– Твои предки называли Чашей священный Котел Перерождения, дарованный нам в незапамятные времена древними богами: Лугом и Нуаддом. Я уже упоминала, что некогда народ Холмов вел кровопролитную войну с пиктами. Твои соплеменники захватили одно из семнадцати древнейших святилищ, укрытых под холмами Мерсии, и похитили K°тел перерождения, объявив его Чашей, реликвией своего народа. Не с той ли поры неудачи преследуют Туата Де Дананн? Вернув Котел, мы вернем значительную часть утраченной силы. И пусть враги трепещут!
– Чаша служит миру, – покачала головой Рианна. – Тебе уместнее было бы обратиться за поддержкой к пиктам, почитающим Зверя.
– К этим жестоким, кровожадным дикарям? К этим убийцам, что поливают алтари кровью динни ши? – нахмурилась Маб. – Возможно, обращусь. Но лишь когда другие способы вернуть могущество народа Холмов будут исчерпаны.
– А почему мы должны помогать вам? – пожал плечами Вратко. – Нет, конечно, я благодарен тебе за спасение от погони, великая королева, но не кажется ли тебе, что востребованная плата слишком высока?
– Не кажется! – отрезала правительница. – Я ведь прошу добром, а могу и… Что ты скажешь, когда на другой чаше весов окажутся жизни твоих друзей?
«Как же они все любят вынуждать, хвастать силой, утверждаться в собственном величии, – подумал новгородец, глядя в синие-синие, напоминающие теперь осколки зимнего льда, глаза королевы Маб. – Чем она лучше того же отца Бернара? Он тоже пел песни о благом деле. А на поверку что вышло?»
И все-таки… Вот стоят люди, спасавшие его, Вратко из Новгорода. Они вытянули его из морской пучины, не отдали на расправу ни датчанам, ни монаху, грудью прикрывали его от саксонских мечей, отбили у Модольва-хевдинга. А сколько их погибло? Асмунд, Бёдвар, Свен… Теперь еще судьба Хродгейра покрыта мраком. Неужели глупая гордость стоит жизней еще и Гуннара, Олафа, Рагнара, Игни? Марии Харальдовны, дочери величайшего конунга?
– Я готов помогать тебе, великая королева, – выдохнул словен, решившись. – Но с одним условием…
– Что? С условием?
– Да! – упрямо кивнул Вратко, в душе поражаясь своей наглости. – С нами наверху был Хродгейр Черный Скальд. Он отстал, чтобы отвести глаза погоне. И, быть может, погиб…
– Он не погиб, – возразила Керидвена. – Он жив.
Парень заметил, как дрогнули плечи Марии Харальдовны, услышавшей слова чародейки.
– Это правда?
– К чему мне унижать начало нашей дружбы столь глупой ложью? – слегка пожала плечами владычица народа Холмов.
– Ты права. Прости, великая королева. Тогда я хочу, чтобы ты помогла нам спасти его. Когда Хродгейр будет с нами, я начну помогать тебе. Клянусь.
Дрогнули факелы в каменных подставках. Багровые отсветы заметались по стенам и лицам собравшихся здесь людей и нелюдей. Задрожал, казалось, сам холм.
– Я принимаю твою клятву, Вратко из Хольмгарда! – нараспев произнесла королева Маб. – Да сбудется по слову твоему!
Миг, и викинги получили возможность двигаться и говорить.
Гуннар медленно поднял Злое Жало, повернулся к новгородцу… и поклонился ему, как вождю, прижав ладони к груди.
Вратко склонил голову в ответ, осознавая, что какая-то часть его жизни, легкая и беззаботная, когда не нужно было принимать на плечи бремя ответственности за других людей, ушла безвозвратно. Наверное, так заканчивается юность и начинается новая, взрослая жизнь, еще не зрелость духа, но уже извилистая и тернистая дорога к ней. Наверняка в пути ждут его радости и удачи, но все же трудностей, испытаний и разочарований предстоит несоизмеримо больше. И принять их надо не сломившись и не предав – прежде всего самого себя. Только тогда, встретив на том свете ушедших ранее друзей и славных пращуров, можно будет смело посмотреть им в глаза…
Вместо послесловия
Скальдическая поэзия
Уже заканчивая эту книгу, я вдруг осознал, что, кажется, перегружаю неискушенного читателя излишней информацией. Там и сям разбросаны по тексту стихотворения, которые и стихотворениями-то назвать не у всякого повернется язык.
В самом деле!
Висы какие-то?
А что это за висы и с чем их едят?
Почему эти викинги то и дело произносят их?
Почему скальды, поднаторевшие в их сложении, пользуются почетом и уважением, как конь Харальда Сурового?
Спору нет, есть среди моих читателей люди, знающие о мире средневековой Скандинавии вполне достаточно, чтобы не удивляться. Но существует же еще и массовый читатель.
Как же быть?
Скандинавскую поэзию, в отличие от арабской, итальянской, французской, английской, греческой, в школах не проходят.
Может быть, стоит немного разъяснить, что к чему?
Может быть, и стоит, подумав, решил я.
Наверняка стоит, убедился я, поразмышляв еще некоторое время и пообщавшись с читателями на нескольких интернет-форумах.
В этом послесловии я попытаюсь обобщить несколько источников информации, рассказывающих о поэзии скальдов, привести краткое описание основных типов, размеров, жанров, употреблявшихся ими, а также скальдической фразеологии. Выражаю надежду, что это поможет читателям воспринимать поэтическое творчество викингов более благосклонно. Ну, или, по крайней мере, даст возможность понимать смысл скальдических стихотворений.
Прежде чем начать разговор о поэзии скальдов, желательно определить ее место в общем перечне мировых литературных ценностей. И краткий анализ популярных энциклопедических изданий показывает, что этому виду творчества не повезло. Иногда поэзию скальдов просто опускают за ненадобностью, как нечто малозначительное, иногда отождествляют с поэзией эддической, тоже древнескандинавской, но совершенно другой. [135]
Тут нужно обрисовать разграничение. Конечно, «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда» более известны широкому кругу читателей и почитателей средневековой европейской истории. Эти литературные памятники древности, чье «художественное и культурно-историческое значение огромно»,