– Опыта у меня навалом! – соврал Антон Михайлович.
Оба помолчали. Потом Каштанов почему-то сказал:
– А у меня первая жена умерла.
Каждый задумался о своем. Затем Джекки посмотрела на доктора с упреком:
– Антон Михайлович, почему вы не взяли букет? Мне обидно. Я вам так признательна!
– Извините, но я не могу нарушить свои принципы.
– Какой вы, доктор, все-таки зануда! – ласково сказала пациентка.
– Это есть, – согласился Каштанов.
– Ради меня можно нарушить принципы? – неожиданно спросила Джекки. – Сделать исключение?
Каштанов долго смотрел на нее, прежде чем ответить.
– Знаете, как вас назвал мой сын?
– Как он меня назвал? – поинтересовалась Джекки.
– Убойная дамочка.
– Значит, можно нарушить! – пришла к выводу Джекки и улыбнулась.
– Значит, ради вас, пожалуй, можно, – улыбнулся Антон Михайлович.
Он вынул букет из вазы.
– Спасибо, – сердечно сказала Джекки.
– Это вам спасибо, – тоже сердечно сказал доктор.
На телеэкране, где прежде шел концерт, начали передавать новости. Послышался голос диктора:
– По сведениям, полученным от Интерфакса, органам внутренних дел удалось установить, что знаменитый хирург Антон Михайлович Каштанов жив и здоров. Его местонахождение известно. В интересах следствия оно не разглашается.
Антон Михайлович все это выслушал и печально поглядел на Джекки:
– Вот так, значит? Ты стукнула в Москву! – Он даже перешел на ты. – Это низость!
Он резко встал, сунул букет обратно в вазу и заторопился к выходу.
Джекки с трудом вскочила с постели и, припадая на больную ногу, догнала Каштанова в коридоре, схватила за рукав.
– Как вы смели подумать про меня такое!
– Как же они узнали, что я нахожусь здесь? – Антон Михайлович издевательски скрестил руки на груди. – Кроме тебя это никому не известно.
– Прекратите говорить мне «ты»! – взмолилась Джекки.
– Мне противно на тебя смотреть! – горестно сказал Каштанов.
– На кого сейчас противно смотреть, так это на вас! – тоскливо молвила Джекки.
– А ты мне омерзительна! – грустно ляпнул доктор.
– А вы мне... – всхлипнув, буркнула больная.
– А ты мне... – И вообще, – печально заявил хирург, – тебе нельзя вставать с постели!
– А мне на постель наплевать! – чуть не плача, срывающимся голосом проговорила Джекки.
Оба одновременно развернулись и зашагали в противоположные стороны. Она, прихрамывая, назад в комнату, а он – вон из дома отдыха. Оба были невероятно огорчены случившейся ссорой...
Хмурый Каштанов возвращался пешком по берегу озера. Для удобства отпускников и туристов в нескольких местах были поставлены печки-плиты с вьюшками, рядом поленницы дров. А под навесами вкопаны в землю столы из толстых струганых досок и скамьи. Предполагалось, что здесь самим можно сварить уху, зажарить рыбу, посушить грибы, приготовить шашлык. Чуть в стороне в мусорных баках валялось немыслимое количество порожних бутылок от всевозможного спиртного. В одном из таких райских мест самообслуживания гулял Ёжиков со своим гаремом. Девки что-то парили, жарили, стол ломился от выпивки, а сам падишах ритмично отплясывал под музыку, которая неслась из магнитофона.
– Михалыч! – крикнул Ёжиков. – Выпить хочешь?
– Нет, отец, – серьезно сказал Каштанов. – Я же на работе.
– Молодец, сынок, – подхватив иронию, одобрил Ёжиков. – Значит, так: подготовить четырехвесельную шлюпку, это раз... и два – вот тебе ключи, там, на пригорке, кабриолет, вынь из багажника ящик пива, отнеси в лодку.
Закончив делать заказ, Ёжиков порылся в карманах, достал измятую зеленую купюру и сунул в руку доктору Каштанову.
– Премного благодарен! – сказал тот и восхищенно подумал: «Так я еще никогда не жил».
В город Крушин въезжала милицейская машина. В ней восседала капитан милиции Варвара Петровна. Одета она была для конспирации не в форму, а в обычное женское платье.
На причале турбазы опять возник Владик.
– Что еще вам от меня надо? – недовольно спросил лодочник.
– Джекки требует, чтоб вы извинились.
– И не подумаю!
– И напрасно. Я, в отличие от вас, всегда думаю, прежде чем принять решение.
– То, что вы думаете, очень заметно! – саркастически сказал Каштанов и скрылся в вагончике, а Владик поплелся обратно не солоно хлебавши.
Вскоре Антон Михайлович очутился в деревне, на околице, возле того самого дома, возле которого он уже появлялся сразу после приезда. Как и тогда, позвонил в дверь, постучал – как и тогда, безо всякого успеха.
К колодцу, тоже как в первый раз, пришла за водой крестьянка. Каштанов поздоровался с ней и спросил:
– Хозяин не объявлялся?
– Да нет еще. Хозяйство-то большое. А вы в дирекцию заповедника звонили?
Каштанов кивнул:
– Ждут его со дня на день.
Перед уходом он вложил в дверь записку.
Мимо дома проезжал открытый «мерседес» Ёжикова, в котором на заднем сиденье полулежала Джекки, вытянув больную ногу. Она подрядила бизнесмена помочь ей разыскать строптивого врача. Увидев Каштанова, закрывавшего калитку, попросила:
– Леша, пойдите, пожалуйста, погуляйте, мне надо побеседовать вон с тем типом.
– Так это Михалыч, лодочник с турбазы. – Ёжиков послушно подал машину назад, остановил, вышел, присел неподалеку на бревна и закурил. В тот день откуда-то налетела тьма комаров, и Ёжиков все время размахивал руками, отгоняя кровожадные полчища.
Джекки окликнула доктора:
– Антон Михайлович, я жду извинений!
– Не дождетесь! – В руках Каштанова была сломанная ветка, которой он разгонял насекомых.
– Вы можете меня ненавидеть, но думать, что я вас заложила...
– Почему вас интересует, что я про вас думаю?
Джекки на секунду замешкалась:
– Не интересует. Но я никому не позволю меня унижать! – И она пришлепнула у себя на лбу комара.
Каштанов усмехнулся, кивнув в сторону Ёжикова:
– Нашли себе молодого, богатого... – И яростно расчесал комариный укус на шее.
– А зачем мне старый и нищий? – Джекки хитро поглядела на Каштанова. – Уж не ревнуете ли вы?
– С какой стати? К тому же я не старый... И вовсе не нищий. У меня, как вы уверены, карманы набиты долларами.
– А я совсем не вас имела в виду! – Джекки произнесла это торжествующе. – И нет у вас никаких миллионов, иначе бы вы околачивались не здесь, а где-нибудь в Испании, Англии...
– Я патриот! – Доктор неожиданно влепил пощечину журналистке. – Комар, – пояснил он.
– Немедленно извиняйтесь! – повысила голос Джекки. – Я торчу здесь, а завтра у меня день рождения, мне домой пора, меня ждут мама и дочка.
– Но я-то при чем?
– Но я же из-за вас сюда приехала!
