– Да-да... конечно... в шкафу! А зачем?
– От юбиляра! – разъяснила Шура.
– Да, правильно, от юбиляра надо спрятать. А она поместится в шкафу? Ладно, как-нибудь впихнем!
Отворилась дверь в зал заседаний.
– Шура здесь? – прокричала одна из сотрудниц. – Шура, вас срочно вызывают в местком!
Шура быстро покинула зал заседаний.
– Я вам больше не нужна? – спросила Верочка у Калугиной.
– Да, да. Спасибо вам большое.
Верочка вышла из зала в приемную. В пустом зале Новосельцев и Калугина остались одни.
– А что вы тут такое делали, Людмила Прокофьевна? – подозрительно спросил Новосельцев.
– Вы положите лошадь, вам же тяжело! – уклонилась от ответа Калугина.
– Мне не тяжело, я сильный! – с вызовом сказал Анатолий Ефремович и вежливо добавил: – Как вы провели вчерашний вечер?
– Очень хорошо, благодарю вас, – вежливо, в тон, ответила Калугина. – Мне позвонил приятель и заехал за мной на собственной машине.
– Какая у него машина? – саркастически полюбопытствовал «всадник наоборот».
– Новая «Волга». – Калугина продолжала оставаться на сцене.
– Где он достал такую уйму денег?
– Он крупный авиаконструктор. Он повез меня в ресторан.
– В какой ресторан?
Калугина попыталась вспомнить название ресторана.
– Вы... поставьте лошадь!
– Она легкая! – Упрямый Новосельцев не поддавался.
Калугина подобрала подходящее название:
– В ресторан «Арагви». Мы ели сациви, шашлык, цыплят-табака, купаты и чебуреки.
– Ваш конструктор – обжора! А что вы пили?
– Хванчкару и боржом, – без запинки ответила Калугина.
– Вы же непьющая! – ехидно напомнил Новосельцев.
– От хорошего вина не откажусь!
– А что было после ресторана?
– Вы забываетесь, товарищ Новосельцев! – одернула подчиненного Калугина. – Положите лошадь, надорветесь!
– Это вас не касается!
– А как вы провели вчерашний вечер, Анатолий Ефремович? – спросила Калугина и спустилась со сцены в партер.
– Очень скромно. Домой ехал автобусом. Пришел, проверил уроки у старшего, он у меня во втором классе. Потом поиграл с обоими. Потом жена позвала нас всех ужинать!
– Вашу жену зовут Лиза? – язвительно спросила Калугина. – Она такая светленькая, с косой. Или у вас уже другая жена?
– Нет, та же!
– Я ее помню. Она у нас теперь не работает.
– Ушла в министерство, – подтвердил Новосельцев.
– Чем же она вас кормила? – поинтересовалась Калугина.
– Она у меня мастерица готовить. Был пирог с капустой, потом вареники с вишнями, а потом оладьи и компот, – вдохновенно сочинял Анатолий Ефремович.
– Это все на ужин? Вы тоже обжора!
– Да, я люблю домашнюю еду. Покупного и ресторанного я не ем!
– Бросьте лошадь, а то вы ее уроните..
– Она бронзовая, не разобьется! – Поднявшись на сцену, Новосельцев продолжал рассказ: – Потом мы уложили детей и пошли погулять. Лиза каждый вечер выводит меня гулять – это полезно для здоровья!
– А что было после прогулки?
– Вы забываетесь, товарищ Калугина! – Анатолий Ефремович поставил начальницу на место.
Калугина сдалась первой:
– Я знаю, что нет у вас никакой жены, Анатолий Ефремович! Почему вы все время врете?
– Беру пример с вас, Людмила Прокофьевна! – парировал Новосельцев. – Я понимаю, что нет у вас никакого авиаконструктора!
– Не фамильярничайте со мной! – вспылила Калугина. – Помните, что вы разговариваете с директором!
Будто в ответ на ее слова, Новосельцев внезапно, со страшным стуком, замертво упал на пол, не выпуская из рук статуи.
– Что с вами? – с деланным равнодушием спросила Людмила Прокофьевна, подозревая, что Новосельцев учинил очередную каверзу.
– Эта лошадь меня заездила! – простонал Анатолий Ефремович, не открывая глаз.
– Перестаньте симулировать! – все так же хладнокровно сказала Калугина. – Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью!..
Новосельцев попытался подняться с пола и снова упал.
– Вам на самом деле плохо? – на этот раз участливо спросила Калугина.
Новосельцев не отвечал. Калугина забеспокоилась и наклонилась над Анатолием Ефремовичем:
– Вы без сознания?
– Лошадь цела? – слабым голосом протянул Новосельцев, которому общественное поручение было дороже собственного здоровья.
– Лошадь-то цела, а вы?
Новосельцев ощупал голову:
– Вот тут, кажется, шишка...
– Надо приложить холодное!
Калугина подбежала к столу, достала из сумки носовой платок, смочила его водой из графина, вернулась к Новосельцеву, снова склонилась над ним, бережно подняла его голову и приложила платок.
– Зачем вы занимаетесь мною лично? – сказал ушибленный, но зловредный Новосельцев. – Поручите меня кому-нибудь!
– Когда вы перестанете видеть во мне только директора? – с досадой поморщилась Людмила Прокофьевна.
– Никогда! – стойко ответил поверженный и тут же жалобно добавил: – Товарищ директор, дайте попить!
Калугина вновь бросилась к столу, схватила стакан, налила в него воду.
Но в этот момент в зал решительными шагами вошла Шура. Как ни в чем не бывало переступила через Новосельцева и подошла к Калугиной.
– Людмила Прокофьевна! Умер Бубликов! – скорбно сообщила Шура.
– Какой ужас! – воскликнула Калугина.
– Он же такой здоровый, никогда не болел! – подал реплику Новосельцев, не поднимаясь с пола.
– От чего он умер? – спросила Калугина.
– Я еще не выяснила. Людмила Прокофьевна, с вас пятьдесят копеек, на венки.
Калугина полезла в сумочку, достала деньги.
– Надо вывесить в вестибюле портрет!
– Будет сделано! – кивнула Шура. – Распишитесь!
Калугина расписалась в ведомости.
Шура наклонилась над Новосельцевым, который по-прежнему лежал на полу.
– Новосельцев, с вас пятьдесят копеек! Почему вы не убрали лошадь в шкаф?
– До шкафа я еще не доскакал!
