Шалимов Александр
Тихоокеанский кратер
(Тайна атолла Муаи)
Это была короткая заметка в утренней газете: десяток строк петитом в самом низу восьмой полосы. Мелькнуло знакомое слово — Муаи.
Интересно… Когда-то мне довелось побывать там. Муаи — атолл и экваториальной области Тихого океана. Странно… Заметка озаглавлена: 'Существовал ли атолл Муаи?'
Я пожал плечами… Опять какая-нибудь газетная утка! Эти журналисты считают читателей дураками… Лет десять назад мы бурили коралловую постройку Муаи. Глава фирмы предполагал, что риф Муаи покоится на подводном кимберлитовом вулкане. После открытия профессора Гомби все бредили кимберлитовыми вулканами. Рассказывали, что в лавах этих вулканов алмазов больше, чем дырок в голландском сыре.
Академики до сих пор спорят, есть ли на дне Тихого океана кимберлитовые вулканы. Пусть спорят. Я- то знаю, что цоколь Муаи сложен обычным оливиновым базальтом. Что же касается других подводных вулканов… Единственным свидетельством служат слова профессора Гомби. Думаю, у него не было оснований обманывать меня…
'Существовал ли атолл Муаи?' Выдумают тоже… Я нацепил очки, отхлебнул кофе и пробежал глазами скупые строки…
Так вот оно что!.. Автор заметки имеет основание сомневаться… Значит, тот неудачный эксперимент с водородной ракетой, отклонившейся от курса, не был так безобиден, как хором утверждали журналисты месяц назад. Черт побери!.. Когда начались эти проклятые эксперименты в Тихом океане, мне стоило призадуматься… Ведь они устроили свою адскую кухню вблизи Муаи. Если бы вовремя рассказать о том, что знаю… Конечно, я тоже виноват… Нельзя было молчать!
Я почувствовал, что мысли начинают путаться. Неужели правда? Просто не помещается в голове… Не раз, когда бывало трудно, я вспоминал Ку Мара, и Справедливейшего, и остальных. Это приносило облегчение. Я даже всерьез задумывался: а не вернуться ли на Муаи? Кажется, я только теперь осознал, что означало для меня это воспоминание…
Надо что-то делать… Делать немедленно… Прежде всего надо рассказать правду. Если этот ужасный водородный взрыв действительно уничтожил маленький, затерянный в океане островок, пусть все узнают о жертвах 'неудачного испытания' водородной смерти! Никто не смеет утверждать, что Муаи — необитаемая скала, никто не имеет права сомневаться в существовании острова до водородного взрыва. Подлые лжецы!.. Ведь я-то знаю, как было дело…
В те годы я вел дневник. Листаю пожелтевшие страницы. Вот несколько записей, относящихся к первым неделям пребывания на Муаи.
'21 декабря.
Вчера закончили выгрузку бурового оборудования и горючего.
Наш 'Арли' прогудел трижды, развернулся и, оставляя бурые пятна нефти на голубовато-зеленой воде лагуны, неторопливо выбрался за полосу бурунов…'
Да, да, все это началось именно так… 'Арли' направился на север, к Гаваям, а мы вчетвером остались на белом горячем песке пляжа. Позади громоздилась гора железа, ящиков, бочек. Впереди искрился и блестел под тропическим солнцем океан. Волны тяжело ударяли в гряду рифов, опоясывающих остров. Пенистые фонтаны взлетали к небу. Тяжелый гул, похожий на дальнюю канонаду, накатывался и затихал вместе с порывами ветра.
Невдалеке на плоском песчаном берегу росли пальмы. Их бурые узловатые корни были похожи на клубки исполинских гусениц. Из-под пальм, оседлав причудливые сплетения корней, за нами с любопытством следили курчавые, коричневые, как шоколадки, мальчишки. Домики поселка чуть проглядывали вдали за высокими мохнатыми стволами.
Питер первый нарушил молчание.
— Пошли, — сказал он и мотнул головой в сторону деревни.
Питер Гутман — мой заместитель. Он мастер глубокого бурения. Ему нет и тридцати, а на его счету сотни тысяч метров буровых, скважин, пробуренных на всех шести континентах.
Джо горестно вздыхает:
— Шесть месяцев… Сто восемьдесят четыре дня…
Кажется, он нытик, этот Джо Перкинс. Уже считает дни до возвращения. Впрочем, в свои двадцать шесть лет он превосходный моторист и шофер и запросто поднимает на плечи ящик в сто пятьдесят килограммов. Но на островах Полинезии он впервые…
— Месяца через два должен быть почтовый пароход…
Это сказал Тоби, долговязый, молчаливый Тоби Уолл, которого Питер зовет 'штангой'. Видно, Тоби хочется утешить Джо, а может, и самого себя.
— Выше головы, мальчики, — советую я. — Скучать не придется. За полгода надо продырявить остров насквозь. Четверо на такую скважину — это немного…
— Еще бы, — ворчит Питер. — Здесь и восьми парням из Штатов хватило бы дела. Ваше начальство хочет сэкономить, шеф.
— Наймем туземцев, — оправдываюсь я.
— И возможно скорее. С этим, — Питер кивает на ящики, — мы не управимся.
— Надо сначала получить разрешение от здешней власти.
— Кто она? — деловито осведомляется Питер.
— Вождь Муаи? Его зовут Справедливейший из справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из синих волн Великого моря.
— Когда?
— Что когда?
— Когда он вышел оттуда? — Питер презрительно сплевывает вслед откатывающейся волне.
— Британский резидент на Такуоба говорил, что Справедливейший правит здесь не менее десяти лет. Кажется, никто из европейцев его не видел и никто толком не знает, откуда он и когда появился на острове. Корабли заплывают сюда редко. Здесь до сих пор нет ни врача, ни колониальных чиновников. А миссионера, присланного с островов Фиджи, Справедливейший отправил обратно.
— Они язычники? — удивляется Джо. — А может, они и людоеды, — добавляет он, встревоженно глядя на нас.
— Только по большим праздникам, — успокаивает Питер.
Он щурится и призывно машет рукой.
Шоколадные мальчишки точно ждали сигнала. Они мгновенно окружают нас.
— Тебя как звать? — строго спрашивает Питер самого старшего.
Питер свободно владеет удивительным языком, на котором разговаривает большинство жителей островного мира в экваториальной части Тихого океана. Это 'эсперанто' южных морей — единственный способ договориться с обитателями сотен: островов, где в ходу не менее пятисот местных наречий. Англичане называют этот невообразимый жаргон 'пиджин инглиш' — 'английский пингвиний'. Но это не просто исковерканный язык потомков Шекспира. Конечно, в нем немало слов, похожих на английские, но еще больше немецких, малайских, французских, наконец местных словечек и выражений, почерпнутых из пятисот островных наречий Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Мальчишка, которому задан вопрос, отвечает не сразу. Он критически разглядывает нас по очереди и наконец, прищурившись, говорит:
— Лопана Намабу Ку Мар.
— Это длинно, — морщится Питер. — Будем называть тебя просто Комар. Согласен?
Мальчишка сосредоточенно скребет курчавую голову и недоверчиво смотрит на Питера.
— Ку Мар, Ку Мар! — восторженно кричат остальные и наперебой что-то объясняют нам.
— Понятно, — объявляет Питер. — А теперь рассказывайте: как нам увидеть вашего вождя?
