маяком, мы подлетели к крыльцу. Стоявшая у крыльца 'Волга' начальника местной конторы конфискованная без вопросов и сомнений нашим товарищем полковником взревев двигателем, отлетела в сторону.
Наверное, водитель подумал. Это нападение!
Мои помощники и водитель бросились к дверце машины. Где сидел я. Так, как ручка на двери была одна, а их трое, то завязалась потасовка. За их борьбой с обречённым видом наблюдали вышедшие на крыльцо начальник тюрьмы пожилой полковник и его замы. Подполковник и два майора.
За три дня товарищ полковник, так забил их цитатами и примерами с двух прочитанных книг, что они покорились судьбе. И с радостью ожидали появления монстра. Монстра, который порвёт их на куски. Смерть в муках была избавлением от ежедневной пытки.
В борьбе за право открыть мне двери, в этот раз победил капитан. Вытянувшись в струну, он замер у открытой дверцы. Побеждённые противники тоже замерли с досадой на лице. Стоявшие на крыльце тоже застыли, приложив руки к фуражкам. Они отдавали честь. Я вышёл из машины. Растолкав офицеров, стоявших на крыльце по ступенькам, сбежал товарищ полковник.
Он заключил меня в объятия. Лишив возможности доложиться. Наверно он очень, скучал. За моей персоной. Целых два дня проявляя невероятную изворотливость, я избегал его. И вот попался!
Я похлопал его по спине. А что мне оставалось делать?
Он воспринял это, как сигнал. Поддерживая меня под руку, повёл к корпусу тюрьмы. Где содержали преступный элемент.
Мои помощники, оттолкнув несчастных руководителей тюрьмы, пристроились за нами. Покорившись доставшейся им судьбе. Избиваемых мальчиков. Руководство учреждения поплелось в конце. Нашей колонны. Водитель остался охранять наше транспортное средство.
Мы вошли в здание.
Коридоры перегораживали перегородки, сваренные из толстой арматуры, выкрашенной в жёлтый цвет, потемневший от времени. Стоявшие у перегородок контролёры в засаленной форме, открывали перед нами двери. Двери тоже были сварены из толстой арматуры.
Они прятались за этими дверями. Наверно раньше умели перемещаться между мирами. Но теперь это умение потеряли.
Конечно, сначала мы поднялись на второй этаж. Там под руководством товарища полковника-прораба шёл ремонт камер. Стены, пол и потолок перекрывал каркас из сваренных решёток. Материалом для решёток служила двадцати миллиметровая сваренная арматура. Поверх она заливалась 300 миллиметровым или 30 сантиметровым слоем бетона. Из такой камеры не убежит и мышь.
Я выразил своё восхищение.
Товарищ полковник-прораб вспомнил о своём долге. Извинившись передо мной, убежал гонять рабочих. Он напомнил мне члена правительства-прораба в предвоенные годы строившего московское метро. Мне до сих пор не понятно, почему метро назвали метрополитеном имени В.И, Ленина? А не……
Обоих товарищей прорабов объединял энтузиазм и добротность. Оба были старыми членами одной и той же партии.
Во всём остальном они были дети разных народов.
Уходу товарища полковника, как я заметил, был рад не я один. Некоторые товарищи были рады гораздо больше.
Этим дружным коллективом мы спустились на первый этаж. Двое вооружённых автоматами солдат охраняли двери. Запертой камеры. Начальник заведения достал два полукилограммовых ключа и открыл дверь.
Войдя в камеру, окинул её взглядом. И я сразу похоронил версию о сообщниках из охраны. Из этой камеры не бежать мог только очень ленивый человек.
Прогнивший пол. Потрескавшийся цемент слоем сантиметров в пять. Земля под полом за сотню лет с момента постройки здания просела и была ниже фундамента.
Особо опасным рецидивистам терять было не чего. Позже, я узнал ещё одну причину, толкнувшую их на побег. Но, по моему глубокому убеждению, эта причина, была основной и единственной. Оба особо опасных рецидивиста были обычными алкоголиками. Больными людьми. Четыре месяца пребывания в камере предварительного заключения это не сахар.
Они иногда пили 'чефир' но это не спасало от похмельного синдрома. А тут шанс. Вот и бежали. Прокопавшись под фундаментом, вышли у пивных автоматов. Где такой же грязный и испитый народ лечил себя. Думаю, отобрали у кого-то пару стаканов пива. Взбодрились и исчезли. Растворившись среди своих собратий алкашей.
Вот только куда?
Товарищ майор организовал себе помощников. Вручив рулетку подполковнику и одному из майоров. По его указаниям они замеряли стены высоту фундамента отверстие в полу. Составляли план камеры и подкопа. Меня это уже не интересовало.
Бумажки майор писал и составлял грамотно. В этом деле был докой.
Попросив начальника заведения, доставить моего майора, когда он закончит в контору. Я направился к выходу. В своей импортной одежде я выглядел чужим. В этом суровом, грязном и облезлом мире. В сопровождении лично начальника шёл по коридорам СИЗО. Контролёры отдавали мне честь. Отвечал им капитан. Мог бы и сам. Но придерживался уставов.
'Дооррогие товарищи! К пустой голове, руку не прикладывают! Мы не американцы!' Эти слова нашего героя Генсека звучали в моей голове.
Водитель на этот раз успел первым. Он стоял у открытой для меня задней дверцы с видом победителя поглядывал на товарища капитана.
'На-ка, выкуси!'
Ясно читалось на его лице. Я и подумал:
'Может достать каждому из них по дверце? Ублажить?'
С воем сирены, распугивая редких прохожих и ещё более редкие машины, мы доехали до крыльца конторы. Здесь товарищ капитан открыть мою дверь, успел первым. В представленном мне кабинете дверь за креслом вела в маленькую комнату. Так называемая комната отдыха. Это был, остаток тех дней, когда отец всех времён и народов мог позвонить в три-четыре часа ночи. Отсутствие ответа на телефонный звонок, стоило не только места. Могло стоить и жизни. Не зависимо от должности отсутствовавшего на рабочем месте чиновника. Те времена ушли, но эти комнатки остались. Вот в такой комнатке и был накрыт стол. Деликатесами меня не удивишь. Зина столы накрывала. Дай Бог каждому! Но здесь! Густой украинский борщ с большими кусками мяса. Обжаренная курица, рыба. Моя слабость. Котлеты по-киевски! И ещё пирожки пяти видов.
Время обеда прошло. Но есть почему-то хотелось!
Я предложил товарищу капитану разделить со мной трапезу. Он отказался. Заняв место перед дверью кабинета, охранял мой покой. Хотя в кабинет никто не рвался.
Я поел и позвал его. Он зашёл и доел остатки моего обеда.
Не думаю, что он голодал. Папа и родители его жены были люди у власти. А он ел и кейфовал! Ведь он сидел на моём месте! Ел из тех же тарелок что и я!
Извращенец! Но мешать ему не стал. Пусть наслаждается.
Пока он ел, я думал.
Когда счастливый капитан предстал передо мной, я изложил ему задание. Через полтора часа весь в пыли он положил передо мной шесть запыленных папок и две новые. По количеству судимостей беглецов.
Я углубился в чтение. Думаю, уголовный мир весь повесился. Узнав кто эти особо опасные рецидивисты! На самом деле. Их дела были написаны как под копирку.
Первая судимость. Двое восемнадцати летних парней выпили, отмечая перейденный ими рубеж. Они жили в одном дворе. Но собирались в квартире, где жил один из них на два месяца младший. У первого в двух комнатной квартире жили бабушка, отец с матерью и он с сестрой.
Второй жил вольготней.
Их двухкомнатную квартиру занимали бабушка, старшая сестра и он. Поэтому они и избрали её штаб- квартирой. Семьи как понимаете, были пьющие. Парни от души выпили дешёвого суррогатного вина. Ну, а
