Они, как теперь принято говорить, выполняли, роль спонсоров.
Покупали билеты в кино, пирожки, пирожные, бутерброды. Как сознательные спортсмены мы не пили. Хотя в других компаниях это был обязательный атрибут.
Так подкармливаемый дорогой и вкусной, пищей, я закончил девятый класс. В школе освоился и грыз гранит науки. Дома тоже произошли перемены. Отец женился. Женщина его одногодка занялась нашим хозяйством. Своих детей у неё не было. Поэтому она процессу воспитания, меня и сестры, отдалась полностью.
Но я был дичком, ко всему новому привыкал трудно. А сестра, хитрая, умная девчонка, быстро освоилась и во всём соглашалась с воспитательницей, не спорила, делая при этом всё так, как считала нужным.
С Виталиком и Зиной мы вместе делали уроки, готовились к экзаменам.
Я познакомился с их родителями.
Как не странно они были ничего, не пыжились. Относились ко мне, как мне казалось с любовью. Перед Октябрьскими праздниками, мать Зины принесла темно-серый немецкий костюм. Она сказала, что он разукомплектован.
Пиджак 52 размера, а брюки — 50. Поэтому его уценили, он теперь стоит 19 рублей. На мою нестандартную фигуру костюм подошёл идеально. Оставался вопрос с деньгами. Просить у отца, я не хотел. И попросил у тёти, покойной мамы, сестры. Она дала мне деньги. А чтобы не было вопросов дома, поступила хитро. Костюм она подарила мне, когда мы были у неё в гостях. Это и осталось, нашей с ней тайной.
Мой первый костюм! Говорить об этом можно много. Конечно, молодым людям нового поколения, понять меня трудно. Понять это могут, только мои сверстники. И я этому рад! Слава Богу, что молодые живут лучше нас. Так и должно быть. Иначе, зачем жили мы?
Вот так же, к Новому году мне достались, конечно, уценённые две пары брюк и чешские туфли. А Зина, подарила мне на день рождения джемпер, две рубашки и три пары носок. Я приоделся и был счастлив.
Много позже я понял, эту любовь матери Зины и её щедрые подарки. Ей было просто, неудобно перед соседями. За то, что её дочь дружит с плохо одетым парнем. Мягко говоря.
Манерной дамой, была мать Виталика. Но узнав, что я племянник инструктора горкома партии и заместителя главного врача нашей больницы, изменилась. Моя тётя, родная сестра, моей умершей матери, была её начальником. Она её очень боялась. Вот и сменила гнев на милость. А выяснилось это случайно.
Отец послал меня к тёте, отдать деньги. Мы иногда занимали у неё.
Я пришёл в её кабинет, мы с тётей, как всегда спорили. Она действительно, очень любила мать и свою любовь перенесла на нас с сестрой. Всегда старалась сунуть мне деньги, а мне было стыдно брать. Поэтому и возникали наши баталии.
Занятые спором, стука в дверь, мы не слышали. Виталика мать стала свидетелем нашей борьбы, тети сующей мне деньги и меня сующего их ей назад.
Тут я увидел другу тетю.
— Вы, видите, я занята!
Произнесла ледяным тоном, моя ласковая тетя.
— Выйдите!
Побледневшая мать Виталика сделала шаг назад. Я положил руку на плечо тёти.
— Тёть! Это мать, моего товарища и соученика. Здравствуйте!
Вежливо поклонился я. Чмокнув тётю в щёку, добавил:
— Ну, я пошёл! До воскресенья!
Ещё раз, поцеловав тётю в другую щёку, я направился к двери. Скажу честно, знал, что женщины лицемерны, но полученный урок был интересен.
Лица обеих женщин расцвели, как будто им сообщили радостную новость. Елейными голосками они принялись, обсуждать свои дела. Я потихоньку закрыл двери кабинета. Удивляясь многогранности женской натуры.
С тех пор мать Виталика, говорила со мной, как с чудаком. Это к моей, скромной одежде. Но с высоким рейтингом. Это по родству. Виталик начал ходить со мной на тренировки. Этим я завоевал уважение его отца, который считал сына ленивой размазнёй.
С родителями Зины я тоже нашёл общий язык. Не считая моего внешнего вида, который мать Зины изменила. Женщина она была простая, относилась ко мне, как к неизбежному злу. Точнее её отношение я понял уже намного позже.
Ко мне она относилась ни как. Жизненная премудрость мирила её с моим присутствием. Во-первых, из гадкого утёнка мог вырасти, прекрасный и сильный, лебедь. Могло ведь случиться чудо?
А если нет, то вторым вариантом была правда жизни.
С милым в шалаше рай, если этот шалаш стоит на поляне, у большого и сытого дома. И ты зашла туда на минуту, за экзотикой. Жить в нём, в нужде и голоде? Это не для её дочери выросшей в тепле и сытости.
Я её не осуждаю, отношусь с пониманием. Двое, дочек Зина и младшая сестра, готовили её к роли тёщи. А анекдотов о тёщах она знала много.
С отцом Зины мы столкнулись в одной пикантной ситуации. Но здесь лучше по порядку…
Я уже говорил, что в те годы район наш был окраиной города. Официальным языком криминально не благополучным. Многие из жителей нашей слободы носили
татуировки на пальцах и телах. И конечно были опытными сидельцами.
Но все это воспринимали нормально, особого внимания не обращая. Через дом от меня, на нашей улице, в стареньком доме жила одна семья. Мать-старуха, за шестьдесят лет и сын мужчина лет сорока, но испитый вечно под лёгким хмельком. Большую часть жизни он отсидел. Золотые зубы и синие обрисованные руки, старили его.
Будучи с утра, ещё не сильно накачанный, он был тихий и вежливый. Я всегда здоровался с ним, получая кивок в ответ. Сосед как сосед.
Однажды я возвращался с тренировки вечером.
Серые сумерки уже готовились уйти, уступив права ночи. Возле пивного ларька обняв дерево, стоял сосед. Крепкие парни с золотыми зубами и татуировками, крутились вокруг почтительно уговаривая, принять их помощь и пойти домой. Со стороны это выглядело смешно.
Сосед небольшой, щуплый мужчина, отчаянно ругаясь, махал рукой и ногой. Второй рукой и ногой, держался за дерево. Махал без системно. Иногда доставая, не успевшего увернуться здорового парня, а тот только кривился, продолжая уговаривать его.
Я подошёл, поздоровался, назвав соседа дядей и по имени. Парни настороженно обернулись в мою сторону. Буянивший сосед притих. Не знаю как, но он узнал меня. Обрадовано сменил ставшее родным дерево на меня.
— Ты это…
Назвав меня по имени, он щедро обдал меня запахом перегара, и заговорил жарким шёпотом, мне в лицо:
— Я обопрусь на тебя, что бы, никто не заметил, что я чуть выпил и мы, разговаривая, пойдём домой. А то придумали, они меня доведут! Кыш! Сам ходить умею!
Я подтвердил, что он трезв, как стеклышко только устал очень сильно.
Обрадовано посмотрев на парней, он заковылял, опираясь на меня. Парни настороженно смотрели на меня. Четверо из них, пошли впереди нас, остальные шли сзади, держась на почтительном расстоянии. Так мы и ковыляли до поворота на нашу улицу.
На углу под фонарём стояла толпа разновозрастных подростков, они мешали нам пройти по тротуару, нужно было обойти их по мостовой, я и намеривался так сделать. Шедшие впереди парни тараном прошли сквозь них, сталкивая на мостовую. Раздались возмущенные голоса юнцов. И здесь проявилась суть этих парней. Их статус.
Шедшие сзади нас парни, подскочили к возмущавшимся юнцам. Мне показалось, что блеснул нож. Толпа отхлынула, освободив нам дорогу. И мы благополучно доковыляли до дома соседа.
