романов переполняла меня. Тайна взаимоотношения полов в этих романах так романтична и прекрасна! Не вольно и ждёшь чего-то не обычного возвышенного. А на самом деле всё оказалось буднично и просто. Сначала беременность. Затем родился ребёнок. А дальше работа по хозяйству, хлопоты и чужой человек рядом. Мало того что чужой, так ещё и чем дальше тем чаще возвращающийся домой пьяным. Как и любой бабе, мне хочется ласки и мужского тепла. А рядом всегда безучастное тело дышащее перегаром. И так уже много лет. Менять что-то? Не возможно. Подрастающий сын. Работа, родственники, окружение. Всё это закрепощает, замыкает в себе. Так и проходят годы. И вдруг ты начинаешь понимать. Что происходит самое страшное для женщины. Это проходит не только молодость! Это проходит жизнь! А впереди старость и увядание когда-то крепкого тела. Вот так и случается то, что произошло с нами. Вот я и не жалею! Впервые за долгие годы почувствовала себя женщиной. Женщиной способной на уже забытые чувства. Страсть и порыв. И это не стыдно! А радостно!
Вот высказалась тебе. И на душе стало легче. Ведь об этом и поговорить даже с лучшей подругой нельзя! Так и носишь в себе. Я благодарна тебе за то, что выслушал и за твоё предложение. Спасибо и прощай! Я пойду.
И она ушла. А я остался в кафетерии. Смотрел ей вслед с сочувствием и подумал:
'Да! Женщинам тоже не сладко! У каждого свои жизненные проблемы. Преодолевать их приходится самостоятельно. Каждому в одиночку!'
Это ушедшее время исчезнувшей страны имело свои нравы и правила. Старшее поколение их знает. Но этого знающего поколения ряды редеют. Смерть уносит людей. Уносит и память об ушедшей жизни. Поэтому расскажу для тех людей. Кому сегодня уже до 40. Время летит быстро.
Тогда был такой орган КПСС. Наш рулевой стоящий на страже морального облика советского человека. Мораль эта была не простая. Пей, гуляй, имей любовниц, истязай жену и детей. Но, тихо! За закрытыми дверями и окнами. Главное никто об этом не говорит! Значит всё нормально! Ты кристально чист. Хотя проблем было и тогда много.
Любой руководитель, даже среднего звена, должен был иметь партбилет. Быть членом КПСС. А коммунист? Аморальным быть не может. Никакие пороки не могут пятнать его имя и естественно партию. Развод относился к таким страшным порокам. Вот поэтому все и жили с виду хорошо. Оттягивались на стороне. Потерять должность было страшно. Выпасть из обоймы? Уйти вниз в рядовую жизнь? Врагу не пожелаешь! Вот и держались. Тихонько закрыли глаза. Пьянствовали и гуляли от души. Внешне сохраняли вид порядочности и благородства, чистоты и добродетельности. Этим и руководствовались. Двойная мораль была везде и во всём.
Так ли сейчас? Увы! Не знаю!
Я выпал из жизни её сегодняшних законов и морали не знаю. Ибо на обочине законы и мораль другие. Ведь это и другая жизнь. Свет на дороге, а на обочинах темнота. Густая и тёмная.
Инна и жила со своим мужем. Сохраняла в себе разочарование и горечь от неудавшейся жизни. Внешне сытой и благополучной, но безрадостной и пустой. О таком и говорить было стыдно. Так нас воспитывали и учили. Так считали мы и остальные люди. Все жившие в том обществе, том государстве с той моралью. Двойными стандартами. Изменить что-то? Пойти против общества? Требовало наличия мужества. А оно было у очень немногих. Как и теперь отказаться от всего было очень трудно. Подвижников не понимали никогда! Их всегда считали просто ненормальными. Так устроена жизнь!
Я понимал Инну. Понимал её страдания и тоску. Она оказалась в тупике. Из которого не было выхода. Так жили многие. Изображая радость на лице. Но это было её горе. Мне до него дела не было. Я просто хотел успокоить свою совесть. Вернуть душевный покой мира, в котором обосновался. Этого добился и с облегчением покинул кафетерий.
Погружённый в работу вынужден был решать множество проблем. Поступил просто. Все это выбросил из головы. В новом году план повысили на 5 %. Он и стал больше того, что мы достигли в прошлом году. Техника была та же. Технология не изменилась. Люди те же. Количественных и качественных изменений не было, а план стал больше. Кто-то ведь придумал эту чушь?
Кроме выросшего плана ещё предстояло взять повышенные соцобязательства! Объёмы работ и материалы под сверстанный план выделяли централизованно. Но в соцобязательствах был такой пункт:
'Берём повышенные обязательства! За счет экономии материалов и ресурсов. Уложить дополнительно 100 метров дорожного полотна. Сверх планируемого количества!'
Нормальный человек понимает глупость этого. Есть технология укладки дорожного полотна. Она рассчитана институтом и это стандарт. Положенное на метр дороги определенное количество песка, щебня, асфальта? Вот и выполняй. Иначе после дождей и морозов от дорожного полотна останется только воспоминание. Под план согласно этим нормативам и выделяют материалы. Вот и встаёт вопрос. За счёт чего можно из года в год экономить? Ответ понятен. Только за счёт уменьшения укладываемых на этот метр материалов! Так и работали. В результате и получались разрушавшиеся за малый срок эксплуатации дороги. И так было во всём. Сейчас это назвать можно просто! Глупость и самообманом. Тогда это было нормой жизни. Ещё один пример двойственных понятий и стандартов. Оставляю это на совести, тех, кто это придумал и внедрил. Сделал нормой и правилами жизни. И за этот обман давали ордена и медали! Прославляли на всю страну! Тогда ходил такой анекдот. Приходит мастер к рабочему. Тот был передовиком цеха по сборке табуреток. И мастер говорит передовику:
— Сидоров! Ты сможешь за смену собрать пять табуреток?
Сидоров отвечает:
— Могу!
Мастер не унимается:
— Ну, а десять? Сможешь? Как сознательный рабочий! Передовик и коммунист!
Сидоров горько вздохнул:
— Увы! Не смогу. Табуретка на двух гвоздях держаться не будет!
Так жили. Так строили. Только слова 'не могу' не произносили. Вот и я ни с чем не спорил. От имени участка взял соцобязательства. И началась работа.
Вместе с мастерами и геодезистом выезжали на будущую трассу ставили вешки. Намечали будущую трассу дороги. Размечали места установок бытовок и размещения техники. Дальше уже работал сам. Заказывал нужные по плану материалы. Составлял месячные и квартальные планы. Искал где схимичить, что бы перевыполнить план.
Время было холодное. Зима. Не заметил когда и простудился. Участковый терапевт уложил меня в постель. Выписал порошки и больничный лист. Честно лечился. Глотал порошки и чай с малиной. Жил один и были проблемы. Ходить в магазин и в аптеку не мог. Выручали мастера и бригадиры. Они приносили продукты. Не давали умереть с голода. Температура не падала. Уже не помню кто? Записал вызов участковому терапевту. Идти на приём с высокой температурой не мог. Не было сил. Ожидал врача. Входную дверь в квартиру оставил открытой. Приколол у звонка записку ' открыто, входите'. Лежал в постели и ждал врача. Периодически погружался в сон. Поэтому и не услышал, как открылась входная дверь. Только проснулся и на пороге комнаты увидел Инну. Удивлён был не меньше её:
— Ты? Ты здесь! Зачем?
Поражённо выпалил. Она растеряно смотрела на меня. Затем пришла в себя и сказала:
— Твой участковый терапевт заболела! Я подменяю её.
Она быстро взяла себя в руки. Прошла к тахте, на которой лежал я. Достала из сумки прибор, которым слушают. Не помню его названия и занялась мной. Меня была дрожь. По её дыханию понял, что она тоже не в своей тарелке. Прохладные пальцы коснулись моего тела. А дальше…
Очнулся только какое-то время спустя. Рядом лежала Инна. Её одежда была в беспорядке разбросана возле кровати. Мы лежали и молчали. Пытались осознать произошедшее. Так началась наша связь.
Два раза в неделю сбегал с работы после обеда. Инна приходила. Мы погружались в сладкий мир страстей. Сливались телами. Терзали друг друга. Так и жили практически два года.
Любила ли она меня? Этого сказать не могу. Наверное, для неё я был просто отдушиной в её серой жизни.
А я? Просто привык к ней. К её телу. Разговора о чувствах и отношениях мы избегали оба. И я запутывался всё больше. Где-то подсознательно от такой жизни мучился. Но разрывать отношения не собирался. Меня всё устраивало. Скорее всего, пропустил момент и постепенно превращался в закоренелого
