облучения. Чрезвычайно высокая доза радиации, говорю вам совершенно ответственно.
– Ее убило тем взрывом, – сказал Джо. – Тем самым, что и Рансайтера… – Радиоактивный кобальт, подумал он, частицы кобальта, горячая пыль, осевшая в легких. Значит, всех нас ждет такая вот смерть, и уже не открутиться… поздно. Да, об этом мы не подумали. Никому и в голову прийти не могло, что взрыв был микроядерный…
Вот почему Холлис позволил нам улететь. Впрочем…
Да, это объясняло высыхание сигарет и смерть Венди. Но не голос в трубке, не устаревшие монеты и не кофе с плесенью. Главное – голос, который пропал, когда его попытался услышать кто-то другой…
В Нью-Йорк, причем немедленно, подумал Джо. Встретиться там с теми, кто пережил взрыв. Обсудить все, что происходит. Успеть раньше, чем мы все по очереди превратимся в мумии – как Венди. Если не случится чего похуже…
– Вы не могли бы добыть у управляющего простой пластиковый пакет? – попросил Джо Фогельзанга. – Я заберу останки в Нью-Йорк.
– Мне кажется, следует дать знать полиции, – сказал фон Фогельзанг. – Такое кошмарное убийство.
– Добудьте пакет, – повторил Джо.
– Как хотите. Это ваша служащая, – фон Фогельзанг повернулся и вышел.
– Однажды она попыталась мне услужить, – тихо сказал Джо. – И все… – Ты была первая, Венди, подумал он. Может быть, это и к лучшему. Венди, мы едем домой. Я забираю тебя с собой…
Маленькая Венди.
Я так хотел забрать тебя с собой – по-настоящему…
Все сидели вокруг массивного дубового стола и молчали. Эл Хэммонд посмотрел на часы. Казалось, часы стоят.
– Джо прилетит с минуты на минуту, – сказал он, только чтобы нарушить тяжелое сосредоточенное молчание.
– Давайте пока посмотрим полуденные новости, – сказала Пат. – В фирме Холлиса тоже случаются утечки информации…
– В газетах не было ничего, – сказала Эди Дорн.
– ТВ всегда успевает раньше – сказала Пат. Она подала Элу монету в пятьдесят центов, чтобы включить телевизор, стоящий в дальнем углу кабинета. Этот наиновейший полифонический, с объемным изображением аппарат тоже был предметом гордости Рансайтера.
– Хотите, я включу? – Сэмми Мэндо в нетерпении потянулся за монеткой.
– Валяй, – сказал Эл.
Уолтер У. Уэйлис, адвокат Рансайтера, беспокойно ворочался в кресле. Его тонкие пальцы терзали замочек кейса.
– Вам не следовало оставлять мистера Чипа в Цюрихе, – сказал наконец он. – До его возвращения мы не можем ничего предпринять, а неотложных вопросов множество.
– Вы читали завещание, – сказал Эл. – Джо его тоже читал. Мы знаем, кого Рансайтер хотел видеть во главе фирмы.
– Но формальности должны быть соблюдены!
– Ждать уже недолго, – сказал Эл.
Чтобы отвлечься, он стал рисовать орнамент на листке бумаги, лежащем перед ним. Какое-то время он был погружен в это занятие. Потом отложил ручку и перечитал то, что было написано на листке.
– Давайте попробуем еще раз, – сказал Эл. – Может быть, удастся сообразить, что объединяет эти пять… называйте их как угодно. Пять этих самых… – он махнул рукой.
– Глюков, – подсказал Йон Илд.
– Четыре первых объединить легко, – сказала Пат. – Но спички сюда не помещаются. Выпадают.
– Дайте-ка еще посмотреть на эту коробку, – попросил Эл, протягивая руку. Пат подала ему спички. Эл в который раз перечитал рекламу:
М-р Глен Рансайтер из Мораториума Возлюбленных Собратьев, Цюрих, удвоил за неделю свой доход – как только получил наши бесплатные выкройки и описания, как изготовить и продать ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ МОКАСИНЫ ИЗ ИСКУССТВЕННОЙ КОЖИ!!! Хотя м-р Рансайтер ЗАМОРОЖЕН – он заработал четыреста…
Эл не стал читать дальше. Постукивая по зубам ногтем большого пальца, он глубоко задумался. Да, эта рекламка из другой области. Там были распад и тлен, а здесь…
– Интересно, – сказал он наконец, – а если нам попробовать написать этим, – он встряхнул коробку. – Почтовый ящик такой-то, Де-Мойн, Айова.
– Получим бесплатные выкройки и инструкции, как самим изготовить и продать замечательные… – начала Пат, но Эл перебил ее:
– Я думаю, что таким образом мы смогли бы вступить в контакт с мистером Рансайтером. – Все, включая адвоката, уставились на Эла. – Я абсолютно серьезен. Держи, – он подал коробку Типпи Джексон. – Напиши им экспресс-письмо.
– А что написать?
– Наш адрес. Эди, – Эл повернулся к Эди Дорн, – ты уверена, что купила эти спички на прошлой неделе? Не могла коробка попасть к тебе сегодня?
– В прошлую среду я купила несколько коробок и бросила их в сумку. А утром по дороге сюда мне захотелось выкурить сигарету. И я увидела это… Эл, я ведь все это уже говорила. Коробка лежала в моей сумке с прошлой недели, я купила ее задолго до нашего полета на Луну.
– С этой самой рекламкой? – спросил Эл.
– Никогда не обращала внимания на то, что пишут на спичках. Заметила я это только сегодня, а было ли написано раньше – не знаю. Да и может ли кто знать?
– Никто не может, – сказал Дон Денни. – Слушай, Эл, а вдруг это какие-то шуточки Рансайтера? Взял и напечатал зачем-то? Или – Холлиса? Этакая бравада – он ведь знал, что готовит ловушку для Рансайтера. Намек: через пару дней Рансайтер будет лежать в цюрихском рефрижераторе.
– А как он мог узнать, что мы поместим Рансайтера в цюрихский мораториум? А не в нью-йоркский? – спросил Тито Апостос.
– Там Элла, – сказал Дон.
Сэмми Мэндо, стоя около телевизора, молча рассматривал монету, которую ему дал Эл. Узенький его лобик был весь сморщен от умственных усилий.
– Что там, Сэм? – повернулся к нему Эл Хэммонд. Его вдруг охватила внутренняя дрожь: он понял, что сейчас произойдет что-то еще.
– Разве на пятидесятицентовой монете изображен не Уолт Дисней? – спросил Сэмми.
– Обычно Дисней – сказал Эл. – А если монета старая, то Фидель Кастро. Дай-ка посмотреть.
– Еще одна старая монета? – спросила Пат.
– Нет – сказал Эл. – Отчеканена в прошлом году. Ее принял бы любой автомат…
– Так в чем же дело? – сглотнув, сказала Эди Дорн.
– Сэм все сказал. На ней изображен не тот человек. – Эл встал, подошел к Эди и положил монету на ее внезапно вспотевшую ладонь. – Кто это?
