кто-то другой из людей, не знали условий жизни и географии планеты этого мира.
В лагере содержались и рабы из местных. Они были похожи на людей, но имели вытянутые овальные головы, приплюснутые носы с широкими ноздрями, рот не имел губ, на руках было три пальца. Ноги пальцев не имели. Передвигались они, в основном опираясь на все конечности, вертикально долго передвигаться они не могли. Но не эти отличия в анатомии остановили Бора и заставили его отказаться от контактов с ними. Объяснялись они жестами и звуками, очень примитивными, а главное он увидел их глаза. Пустые, ничего не выражающие глаза диких животных содержащихся в неволе. Тогда и понял, что на их помощь рассчитывать бессмысленно. Жизнь потеряла свой смысл. Он что-то ем, делал, что ему велели марги. Для общения они использовали линги, электронные переводчики. Так и прожил почти 9 лет, а потом очнулся и увидел, что вокруг страдают люди. Здесь в нём проснулась офицерская ответственность за подчинённых. Он стал подбирать тех, кто был сильнее физически и не утратил силы духа, прикреплял к ним тех, кто ослаб физически и сдался обстоятельствам. Условия жизни были тяжёлые и поддержка для людей много значила. Они сплачивались вокруг него.
Лагерь состоял из ферм и выгона. Фермы представляли собой бараки, где содержались дети и подростки, их откармливали и по необходимости отправляли в комплексы по разделке и переработке. Фермы были отделены от выгона оградой высотой два с половиной метра. Выгон представлял собой сухую возвышенность, окружённую влажными лесами и болотистыми речками. Марги предпочитали жить во влажных низинах, там находились их города, поселения, поместья. За долгие годы содержания в неволе своих 'животных', марги хорошо изучили их. Они знали, что 'животные' живут на сухих возвышенностях, во влажном климате низин они болеют и быстро погибают. Рачительные хозяева этого допустить не могли. Вот и строили выгоны на сухих возвышенностях. Там 'животные' жили в пещерах, ямах и промоинах, как и в естественных условиях. Людей они считали 'животными', вот и содержали их вместе, не делая между ними различия. Обычно самый большой выгон и фермы содержали до ста тысяч особей, но война принесла обильный урожай 'животных' и в одном лагере могло содержаться от 10 до 15 миллионов 'животных'. Свободных больших площадей земли на возвышенностях хватало. Больших трудов и затрат это не требовало. Отведенную площадь огораживали металлической оградой, по ней проходило высокое напряжение. Оно убивало любого, кто прикасался к ней. На огороженный участок загоняли 'животных' без счёта. Выводки, кашей охраняли лагерь. Умершие, заболевшие, покалеченные при выполнении работ 'животные' составляли их рацион. Затраты на охрану были не велики.
Каждое утро сотни грузовых платформ развозили группы 'животных' на строительство водоёмов, дорог, домов, палацев и дворцов. Планета была богатой. Всего около сотни небольших городов, несколько сотен поселений и десятки тысяч усадьб и поместий с сотней аров земли. Использовать труд 'животных' было во много раз дешевле, чем нанимать механизмы и роботов. Выгода была и для хозяев 'животных', и для их заказчиков. Довольны были и каши. При строительстве часто происходили несчастные случаи с 'животными', искалеченные и погибшие 'животные' были добавкой к их столу. Такова была жизнь людей, ставших 'животными' маргов.
Бор жил в таких условиях уже много лет и теперь смыслом его жизни стала забота о товарищах по недоброй судьбе. Сотня синтезаторов утром и вечером в течение одного часа выливала в длинные корыта производимую ими белковую смесь. Её на всех не хватало, но так было заведено давно, а менять, этот порядок, никто не собирался. Рабочие 'животные' это не мясной молодняк и их упитанность никого не волновала. Людям приходилось добивать себе дополнительное пропитание, чтобы выжить. Добровольцы, организованные Бором, во время дневных работ охотились за всякой живностью, 3/4 своей добычи они отдавали закреплённым за ними ослабленным людям, подкармливая их. Бор следил за этим, находил новых помощников. Это сплачивало людей, помогало им пережить тяжесть беспросветного рабства. Освобождения и спасения было ждать не от кого, о том, что планеты Вселенной людей захвачены, их армада уничтожена, а остатки расы так же, как и они превращены в рабов все знали. Но Бор призывал всех просто жить, не смотря ни на что, хранить человеческую сущность и отношения. Но быть таким твёрдым на людях, ему было нелегко. За это он платил бессонными ночами.
Вот и в этот день он проснулся до рассвета. Он увидел человека, осторожно переступавшего через тела спящих людей, пробиравшегося к нему. Это было обычное явление. Спящие люди ворочались во сне, если кто-то выходил по нужде, возвращаясь назад, он часто должен был искать себе новое место, чтобы лечь. Свободное место образовалось рядом с Бором. Человек лёг на него. Ничего странного в этом не было. Сон вернулся к Бору, он уснул.
Проснулся утром. Его задел кто-то спешивший к жёлобу с биомассой. Лагерь уже проснулся и все спешили набрать, сколько удастся массы, завтрак уже заканчивался. Здесь в этом уголке раскинувшегося на километры лагеря в этом отношении царил порядок. Люди не толпились, не толкались возле жёлоба. Каждый день назначаемые дежурные выстроились вдоль него и наполняли все имеющиеся ёмкости, передавая стоявшим за ними людям. Бор был горд. Этот порядок установить было нелегко, но он и его добровольные помощники сумели этого добиться, не позволяя людям превратиться в 'животных' в полном смысле слова. Бор ополоснул лицо водой, из небольшого водоёма и подошёл к жёлобу. Один из дежурных протянул ему чашу, наполненную жёлто-зелёным желе. За прошедшие годы Бор привык не обращать внимания на вид и запах этой похлёбки. Да и всем людям пришлось забыть о брезгливости, ели всё, что содержало белок. Насекомых, грызунов, червей, личинок и других обитателей земли, лесов и водоёмов. Брезгливые выжить здесь не могли.
Бор стоял пил массу из чаши и смотрел по сторонам. Его взгляд остановился на человеке, спавшем возле него. Он его не знал. Но в этом не было ничего удивительного. Лагерь был большой, люди свободно перемещались по нему, для маргов они были все на одно лицо и они перемещению людей не препятствовали. В рабочие 'животные' брали людей в возрасте после 35–40 лет. Прошедшее время, скудная пища и тяжёлый труд не омолодили людей. Этот человек обладал крепким ещё телом и лицом, обильно прочерченным морщинами, всё вроде бы соответствовало, но что-то цепляло взгляд старого узника. Какое- то несоответствие улавливал взгляд, но понять, что именно беспокоит его разум, Бор не мог. Скоро прибудут платформы, доставляющие рабов на объекты для выполнения работ. Бор отдав опустевшую чашу дежурному, направился к новичку:
— Приветствую тебя! Ты в нашем углу впервые? Мне ты не знаком!
Человек кивнул и посмотрел в глаза Бору.
— Да! Меня зовут Кем.
И он протянул свою руку Бору. Это тоже было необычно. Замешкавшись Бор, торопливо протянул свою руку человеку. Их руки встретились в рукопожатии, и снова что-то мелькнуло в мыслях Бора, но нужно было спешить. Платформы уже садились на площадки. Бор заспешил.
— Меня зовут Бор. Здесь мы живём общиной, помогаем, поддерживаем друг друга. Если хочешь? Присоединяйся к нам. Держись меня, я объясню тебе наши правила. Сейчас надо спешить, платформы уже сели, оставшихся и замешкавшихся людей, наказывают. У вас ведь тоже так?
Кем снова кивнул, они поспешили к платформам. На каждой платформе была установлена клетка. Установлена она была так, что спереди и сзади оставалось место для пилота и кашей охранников. В клетку 'животных' набивали по весу. Над входом в клетку было два индикатора, зелёный и красный. Зелёный загорался, когда вес набитых в клетку 'животных' соответствовал норме. Тогда двери клетки закрывали и платформа взлетала. Если загорался красный индикатор, 'животных' по одному вытаскивали из клетки, пока красный не тух и не зажигался зелёный. Людей подгонять нужды не было. В клетку стремились залезть как можно быстрее. Дело в том, что всех оставшихся в лагере, гнали в каменоломни находившиеся здесь же. Там работать было во много раз тяжелее. Всех 'животных' людей в основном возили на работы на объекты, в отличие от местных 'животных' которые разумом не обладали и работам на объектах не годились. Местных 'животных' использовали на простых работах, добывать камень, грузить его, песок и ил на платформы. На большее они были не способны. Вот к ним и добавляли оставшихся людей.
В общине Бора этот вопрос тоже был организован. Десяток его помощников занимали место возле платформы. Они знали, что платформа берёт 110–115 человек. Вся община была разбита на команды с таким количеством людей и погрузка на платформы членов их общины происходила организованно. Люди тянулись к организации, обеспечивающей им порядок, поддержку, помощь и защиту. За эти годы община разрослась и уже насчитывала до 7 000 команд.
Бор и Кем взошли на одну из платформ. Люди здоровались с Бором и теснились, освобождая ему
