— Довольно часто.
— Каждый день?
— Только в последнее время.
— Днем?
— Иногда и вечером.
— Вчера тоже?
— Да.
— Что произошло вчера вечером?
— Ничего особенного.
— О чем вы говорили?
Вероника снова вмешалась:
— Вы воображаете, что они много разговаривали?
— Отвечайте, Сенваль.
— Вы ее уже допрашивали?
— Нет еще.
— Вы будете ее допрашивать?
— Завтра утром, в кабинете следователя.
— Я не убивал ее шурина. У меня не было никаких оснований его убивать.
Он помолчал мгновение и озабоченно добавил тихим голосом:
— И у нее тоже.
— А Леонара Ляшома вы когда-нибудь видели?
— Однажды, когда я ждал на набережной, я видел, как он выходил из дома.
— Он вас тоже видел?
— Нет.
— Где вы вчера обедали с Полет?
— В одном ресторане Пале-Руаяля. Вы можете проверить. Мы сидели за столиком на антресолях. Ресторан называется…
— Знаю! — прервала его Вероника. — Этот ресторан называется «У Марселя». Он меня туда тоже водил и тоже на антресоли, наверняка за тот же столик, в левом углу. Правильно, Жак?
Он промолчал.
— Когда вы отъехали от набережной де-ля-Гар, не заметили ли вы, что за вами следует другая машина?
— Нет. Шел дождь. Я даже не взглянул в зеркало над рулем.
— После обеда вы сразу отправились в квартиру на остров Сан-Луи?
— Да.
— Вы провожали вчера Полет домой?
— Нет. Она настояла на том, чтобы уехать в такси.
— Почему?
— Потому что ночью красная машина еще заметнее на пустынной набережной, чем днем.
— Она очень боялась, что ее увидят вместе с вами?
Чувствовалось, что Сенваль не понимает, какую цель преследует Мегрэ, точнее говоря, он пытался угадать, какая ловушка таилась за этими вопросами.
— Я полагаю, что это вполне естественно.
— Я думаю, однако, что ее взаимоотношения с мужем были скорее прохладными.
— Уже несколько лет между ними не было никаких интимных отношений. Арман — больной человек.
— Вы уже начали называть его Арманом?
— Надо же было его как-то называть.
— Короче говоря, вашей ноги ни разу не было в доме Ляшомов, но вы уже считали себя как бы членом семьи?
— Послушайте, вы оба. Не имеет смысла играть в кошки-мышки. Вам обоим известно, в чем дело. Мне тоже, к несчастью. Я просто толстая, глупая гусыня. Хотя Жак и бывает у Фукэ, у Максима и в других шикарных местах, но он всегда был без гроша, и у него ничего нет за душой, кроме его машины, если только за нее выплачено. Я давно заметила, что у него долги в барах и ресторанах. Когда он со мной познакомился, он решил, что девица моего возраста, которая всю жизнь работала, должна иметь сбережения, а я еще имела несчастье привести его сюда и рассказать ему, что только что купила эту квартиру. Это правда. Квартира моя. Я даже собираюсь построить небольшой домик на берегу Марны. Это ему показалось роскошным, и, хотя я ни о чем его не просила, он сам заговорил со мной о браке. Только мне пришла в голову идиотская мысль рассказать ему историю моей невестки и ее миллионов…
— Я никогда не принимал деньги от женщин, — произнес Сенваль монотонным голосом.
— Именно об этом я и говорю. Ему было совершенно неинтересно выманивать у нее маленькие суммы. Тогда как, женившись…
— Она замужем…
— А для чего тогда существует развод? Признайся, что вы с ней говорили о разводе?
Он колебался, не зная уже, какой из них отдать предпочтение.
Мегрэ же сообщил ему, что завтра утром он будет допрашивать Полет.
— Я не принял этого разговора всерьез, — хмуро сказал Сенваль. — Я влез в эту историю из любопытства…
— Значит, это она хотела развода… И именно для того, чтобы на бракоразводном процессе не ее, а другую сторону признали виновной, она пряталась, чтобы ее не выследили, вам понятно, месье Мегрэ?.. Я не сержусь на вас за то, что вы были виновником нашего разрыва… Это не ваша вина… Вы искали другое…. Случается, что, охотясь за крупной дичью, вспугивают кролика… А ты, Жако, будь любезен, забери свой халат и ночные туфли и пришли мне мои вещи… Мне уже скоро идти на работу, и я должна навести парад.
Она засмеялась нервным смехом.
— Это мне наука!.. Тем не менее вы ошибаетесь, комиссар, подозревая Жака в убийстве Леонара. Во-первых, я не вижу причин, для чего ему было это делать… Затем, между нами говоря, его смелость лопнула бы как мыльный пузырь, прежде чем он перелез через стену… Простите меня, что я ничем вас не угостила.
Слезы неожиданно брызнули у нее из глаз, но Вероника даже не отвернулась. Она воскликнула сдавленным голосом:
— Убирайтесь отсюда вон, оба… Мне уже давно пора одеваться…
Она подталкивала их к вешалке. На площадке лестницы Сенваль обернулся:
— А мой халат и туфли?
Вместо того чтобы пойти за вещами, она воскликнула:
— Я тебе их пришлю. Не бойся! Их никто не наденет…
Дверь захлопнулась, и Мегрэ услышал рыдание, одно-единственное всхлипывание и быстро удаляющиеся шаги.
Он и Сенваль молча ждали лифта. Агент по рекламе пробормотал, входя в кабину.
— Вы понимаете, что вы сделали?
— А вы? — отпарировал Мегрэ, наконец-то закуривая трубку. А этот идиот следователь еще хотел присутствовать при расследовании от начала до конца! Для развлечения, наверное.
ГЛАВА VII
Всю ночь его преследовали кошмары, как школьника, который видит страшные сны накануне экзамена. И хотя Мегрэ в своих сновидениях ни разу не видел следователя Анжело, хотя этот образ ни разу
