5.2. Северная крепость
Закон Ордена предусматривал всего два вида преступлений: против Ордена и против ближнего. Я совершила преступление против ближнего. А у категории «преступлений против Ордена» была одна общая суть — разного рода инакомыслие. Услышав «пять лет», я решила, что легко отделалась. Пять лет — это не двадцать, и приговор показался мне весьма мягким по сравнению с перспективой окончить жизнь на гильотине. Пять лет — просто смех, чепуха, скажете вы. Особенно для хищника. Ведь они бессмертны!
Это очередное ваше заблуждение относительно нас. И вы ещё не знаете, что такое тюрьма Кэльдбеорг. Но ничего: скоро вы узнаете, как всё обстоит на самом деле…
Прибыв на место отбывания наказания, я получила массу впечатлений, среди которых преобладали в основном жуткие и мрачные. Начать надо с того, что тюрьма Кэльдбеорг располагалась на небольшом гористом острове в Северном Ледовитом океане, и, естественно, климат там был не слишком жарким, так что тюрьма вполне оправдывала своё название — Cealdbeorg — «Холодная гора». Сама тюрьма представляла собой угрюмую крепость, с виду весьма неприступную. У неё было четыре угловых башни, а внутри крепости стояла высокая главная башня, возвышавшаяся над всеми остальными; за мощными зубчатыми стенами укрывались внутренние постройки — главные покои замка и служебные помещения. Не знаю, кто, когда и зачем воздвиг здесь этот замок, но степень его разрушения была крайне мала — быть может, он подвергался реставрации. Он был кряжист и невзрачен, с могучими башнями и толстыми стенами: строители явно делали акцент на прочности и долговечности, а не на красоте и изысканности. Эта мрачная громада внушала трепет своими размерами и уродливой мощью, а суровый горный пейзаж вокруг довершал впечатление. Когда меня доставили на остров, из низких рыхлых облаков сыпался снег, и на зубцах стен и башен, а также на крышах внутренних построек лежали белые шапки.
Мрачное впечатление усугубляло то, что замка не коснулись достижения современной цивилизации: в нём не было электроэнергии, горячей воды и отопления. Впрочем, природа хищника позволяет ему выносить крайне неблагоприятные условия и не мёрзнуть даже в самый суровый мороз, так что в горячей воде и отоплении особой надобности не было, а для освещения здесь пользовались керосинками и свечами — словом, жили по старинке. Освещён замок был плохо, внутри царил постоянный сумрак, и это отнюдь не прибавляло этому месту привлекательности.
Меня ввели в главные замковые покои, в которых и располагалась сама тюрьма — камеры, помещения охраны и кабинеты начальства. Сопровождали меня двое конвоиров с обнажёнными саблями, но вели меня ещё не в камеру, а, как оказалось, к начальнику тюрьмы. Его кабинет имел окно и оштукатуренные стены, до высоты среднего роста окрашенные в бежевый цвет, а обставлен он был вполне современной мебелью, как-то не вписывавшейся в общий вид замка. На полу лежал ковёр, с потолка свисала керосинка под коническим абажуром, а на столе горели три свечи в массивном канделябре. Строго говоря, кабинет был не бог весть какой красивый, и попытки придать ему уютный вид имели весьма скромный результат. В массивном кресле с высокой резной спинкой сидел мужчина средних лет с короткой стрижкой, в чёрном костюме полувоенного фасона, в сапогах и с сигарой в зубах. Он листал какой-то журнал, а когда меня ввели, на миг поднял на меня взгляд небольших холодных серых глаз и подвинул к себе какую-то папку. Внешность этого господина была весьма заурядной: как говорится, взгляду не за что зацепиться. Не глядя на меня и не здороваясь, он спросил:
— Ну, как вам наша крепость?
Как будто я не осуждённая, а приехала на экскурсию. Я ответила:
— Впечатляет.
Он вынул изо рта сигару и сказал:
— Надо добавлять «сэр», когда говорите со мной. Как-никак, я начальник тюрьмы.
Как будто какое-то зябкое веяние коснулось меня, когда я встретилась с его бесстрастно-холодным взглядом. В его негромком спокойном голосе прозвучало нечто, что заставило меня выпрямиться и сказать:
— Извините, сэр.
Господин в полувоенном костюме удовлетворился моим ответом и отвёл от меня свой обдающий холодом взгляд. Он открыл папку — довольно тонкую, в которой было всего два или три листа.
— Значит, осуждённая Аврора Магнус. Что ж, добро пожаловать в тюрьму Кэльдбеорг. Будем знакомы: начальник тюрьмы Август Минерва. Что ещё вам необходимо знать? Заключённых у нас немного — всего три десятка. Их провинности перед Орденом не так тяжелы, как ваша… Вы здесь на данный момент одна, кто осуждён за убийство. Обычно за такое преступление выносится смертный приговор, но у вас, видимо, был хороший защитник. Здесь у нас содержатся заключённые обоих полов — разумеется, в отдельных камерах. Тут все сидят в одиночках. Всякого рода любовные связи запрещаются. Наказание одно — карцер, лишение пайка. Условия здесь не санаторные, но жить можно. Если будете соблюдать наши несложные правила, то, вполне возможно, отбудете свой срок без особых проблем и благополучно выйдете на свободу. Есть какие-нибудь вопросы?
— Мне положены свидания? — спросила я.
— Одно за весь срок, — ответил начальник тюрьмы, перелистывая скудное содержимое папки. И добавил, снова подняв на меня холодный, острый и цепкий взгляд от страниц: — И то если я сочту, что вы его заслуживаете.
Я спросила тихо, уже ни на что не надеясь:
— А переписка?
— Исключено, — сказал он. — Это не обычная тюрьма. Замок Кэльдбеорг — место, в котором вы поймёте, как Орден относится к тем, кто нагло попирает его законы.
5.3. Десять дюймов
Я получила вполне конкретное представление об отношении ко мне Ордена в тот же день. После знакомства с начальником меня отвели в помывочную — помещение с довольно низким сводчатым потолком и скользким полом. Вдоль длинной стены располагались в ряд несколько каменных ванн — точнее, это был один каменный узкий и длинный бассейн, разделённый на несколько частей перегородками. По всей длине бассейна тянулся уступ в каменной стене, на котором стояли тазики из оцинкованного железа, в них лежали ковшики, а над ними из стены торчали желобки. У противоположной стены располагались: деревянная массивная скамья, большой деревянный шкаф и широкий, ярко пылающий камин. Благодаря этому камину помещение было не таким неуютным и холодным. На полке у огня грелась вода в большом закопчённом бачке, а на табуретке сидел жирный лысый тип в фартуке и грубых сапогах, с закатанными рукавами, до того бледный, что его можно было принять за оживший кусок сала. Его пухлый двойной подбородок и щёки были намылены, и он скоблил их складной бритвой.
— Эй, Ингвар! У нас новенькая, — сказал один из моих надзирателей. — Приведи её в надлежащий вид.
Кусок сала в фартуке по имени Ингвар остановил руку с бритвой, покосился в мою сторону, моргнув заплывшими поросячьими глазками, и сказал неожиданно высоким, каким-то бабьим голосом и со странным выговором:
— Айн момент, обождатт ест неопходимо… Фидите — порядок на лице нафодим? Натобно её покамест приготовитт, одёжу снятт — это фи и делайтт.
Надзиратель сказал мне:
— Раздевайся.
— Полностью? — спросила я.
— Полностью, полностью, — усмехнулся он. — Ты что, привыкла мыться в одежде? Снимай всё и давай сюда. Тебе выдадут другой наряд.
Я разделась догола и отдала ему все вещи. Он и его напарник откровенно разглядывали меня.
— Она ничего, — сказал один другому.
У меня было большое желание проутюжить его по ухмыляющейся физиономии, но я удержалась. Мне
