руках у неё был Гриша, смертельно перепуганный, но целый и невредимый. Она опустилась на крышу, разрезала верёвки и отлепила скотч с его рта, потом сделала то же самое и с его отцом.
— Всё хорошо, не бойтесь, — успокаивала она их. — Вас никто не тронет, никто не причинит вреда.
А внизу шакалы уже разодрали тело Дезидераты.
4.22. Не идеальное преступление
— Но её тело сожрали шакалы, — сказала Юля. — Её просто не найдут. Кто обвинит тебя?
Я усмехнулась.
— Юль, ты должна понимать, что нераскрываемых преступлений нет. Для людей с их медленно работающими мозгами и слаборазвитыми чувствами — может быть, и есть. Но не для нас. Это только вопрос времени.
Гриша сидел, глядя в пол. Его била мелкая дрожь. Я хотела его обнять, но он отбежал к отцу, и тот, схватив сына в охапку, отнёс в комнату и уложил на кровать. Там Гриша плакал, а отец сидел рядом. Я сказала Юле:
— По-моему, нам здесь делать больше нечего.
Окровавленную шашку Юля хотела утопить в реке, но я не позволила ей.
— Не вздумай. Ещё и тебя притянут за соучастие. И вообще, я думаю явиться с повинной. Ты на меня, конечно, доносить не станешь, и тебе грозит обвинение в укрывательстве… Я не хочу, чтобы ещё и у тебя были проблемы.
— Аврора, нет! — Она стиснула меня, прижалась к моему плечу. — Я не пущу тебя…
Я взяла её лицо в свои ладони, заглянула в глаза.
— Юля… Только ты можешь понять меня правильно. По-другому я поступить не могу. Моя совесть не выдержит. Я не буду скрываться. Найдут меня или не найдут, мне всё равно. Я сама этого не вынесу. Единственно правильный выход сейчас — это пойти к Оскару и всё рассказать. А он сделает всё, что нужно. Но сначала я должна кое-где побывать.
4.23. Обещание
Дезидерата зачем-то сказала неправду. Карина резвилась на игровой площадке среди других малышей, живая, здоровая и весёлая, разрумянившаяся от беготни. Я стояла, прислонившись к ограде лбом, и смотрела на неё сквозь слёзы.
— Это и есть твоя сестрёнка? — спросила Юля.
— Да, — сказала я. — Моя куколка. Карина. Она не знает обо мне. У меня есть деньги, Юля… Не стану рассказывать, как я их добыла, это неважно. Если я скажу тебе, где они спрятаны, ты обещаешь, что будешь анонимно время от времени класть в почтовый ящик конверт с некоторой суммой и надписью «Для Карины»?
Юля уткнулась мне в плечо и всхлипнула. Я подняла её лицо за подбородок.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сказала она.
4.24. Агент Клаус
Шашка, покрытая ещё не запёкшейся кровью Дезидераты, лежала на прозрачном журнальном столике. Оскар расхаживал по гостиной туда-сюда. Я сказала:
— Юля, то есть, Ровена здесь ни при чём. Она просто свидетель. Я знаю, что по закону Ордена я могу сдаться любому его члену. Я сдаюсь тебе. Вот орудие убийства, на нём её кровь и мои отпечатки.
Юля вскочила:
— Да она просто спровоцировала её! Я сама слышала, как она доводила Аврору до белого каления, и могу поклясться…
Оскар повернулся к нам.
— Я скажу вам, что это было, только легче вам от этого не станет. Дезидерата работала на старшего магистра Октавиана. Он у нас стоит на страже, так сказать, идеологической чистоты рядов… Следит за соответствием членов Ордена системе ценностей и принципов сообщества хищников. Дезидерата была одним из его агентов.
— Агент Клаус, — вырвалось у меня.
Оскар усмехнулся.
— Вроде того. Конечно, плоховато она сработала на этот раз. Переусердствовала, за что и поплатилась. Кто ж знал, что ты такая… гм, гм… — Оскар помедлил, подбирая слово, — отмороженная? Но вывести тебя на чистую воду ей всё же удалось. Октавиану всё ясно насчёт тебя.
Я сглотнула пересохшим горлом.
— И что ему ясно?
— Что ты не соответствуешь, — проговорил Оскар, поигрывая перстнем-когтем на пальце. — Это и тебя касается, Ровена.
Юля презрительно фыркнула.
— Да плевать я на него хотела.
Оскар пронзил её таким взглядом, что она осеклась.
— Вот-вот, об этом я и говорю. А заодно тень падает и на меня как на наставника Авроры. Может быть, я сам и сумею удержаться на плаву, но вам, девочки, вылет из Ордена гарантирован.
— Ну и пошёл он к чертям собачьим, — ожесточённо процедила Юля. — Мы свой орден создадим.
Оскар усмехнулся.
— Если что, примешь меня своим заместителем?
Юля ничего не ответила. Оскар опустился в кресло и устало откинулся на спинку.
— Что же с тобой делать, дорогуша? — вздохнул он, устремив на меня укоризненный взгляд. — В принципе, можно попробовать доказать непреднамеренное убийство при самообороне. Я сделаю всё, чтобы сохранить тебе жизнь. Да, детка, придётся посидеть в тюрьме… Но главное, ты останешься жить. В нашей тюрьме условия не сказочные, но ты выдержишь, я уверен.
— Ты что, берёшься меня защищать? — спросила я.
Он посмотрел на меня недоуменно.
— А ты думала, я тут же брошу тебя под нож гильотины? Плохо же ты обо мне думаешь, моя девочка!
Он долго молчал, потирая пальцами нахмуренный лоб. Мне даже показалось, что между его век что-то влажно заблестело. Потом он встал, прошёлся, держа руки в карманах. Молчал, о чём-то думал, смотрел в окно. Потом повернулся ко мне и приказал уже совсем другим голосом:
— Встать.
Я поднялась. Он сказал сурово и сухо:
— Аврора Магнус, вы арестованы. Мой долг — препроводить вас в камеру предварительного заключения, где вы будете содержаться до вынесения приговора… Вашу защиту я буду осуществлять сам. Ровена Орландо, вы будете привлечены в качестве свидетеля. Прошу вас явиться по первому приглашению для дачи показаний… В случае отказа или неявки вы будете считаться соучастницей.
Юля тоже поднялась и сказала:
