на пустой желудок? Действительно, день еще молод, ещё даже щетины не появилось. Любой опытный человек понимает, что поспешность от сатаны.
А вот и Яков с Шимоном подошли, с коробками бурекасов и кубе, пикантными салатами и иракскими питами только из печки. Братва постоянно прибывает поздравить Акилу, который отмотал пятерик во Франкфурте от звонка до звонка и вернулся только вчера вечером. Выпивают, закусывают, рассказывают зеканские истории. Так незаметно проходит время.
Професор смотрит на часы, говорит: 'Ялла, банда, если хотим успеть взглянуть на «Котель», надо двигать.'
— Ауз билла[27]! - говорит Акила, — именно сейчас вам приспичило, когда Шимон с Яковом отправились к Абу Салему за шашлыками? Вернутся через 10 минут от силы, закусите и отправляйтесь.
— Ауз билла! - возражает ему Профессор, — и так поздно.
— Какой там поздно, посмотрите в окно, день ещё не начинался.
Выглядывают в окно — и точно, рано совсем. Пока перекусывают бурекасами, поднимают рюмочку арака, слушают кайфовые байки. Смотрят, как Акила не отходит от Леи. Все время проверяет ее лапами, не пропало ли чего за пять лет отсутствия.
— Акила — настоящий мужик, а? — интересуется тощий Шломо.
— Лев, — смеётся Лея.
— Ну что, лев ночью безумствовал? — спрашивает Шломо.
— Бушевал не то слово, — говорит Яфа-коротышка из дома напротив.
— Было слышно? — смеётся хромая Лея.
— Слышно не то слово, — говорит Яфа-коротышка, — просыпаюсь ночью, все трясется, все гремит. Перепугалась до смерти! Ялла, Давид, — говорю, — вставай, землетрясение. С трудом очухался, смотрит на меня как на сумасшедшую, — какое землетрясение, это Акила выпускает на волю пять лет тюрьмы.
Туда-сюда, возвращаются Яков и Симон с пластиковыми коробками, набитыми горячими шашлыками, бараньими ребрышками, куриными сердечками, и индюшачьими ножками. Брат Шломо Акилы тащит холодное пиво и пару бутылок покрепче. Что тут скажешь, хавчик что надо.
Проспер опять смотрит на часы:
— Ялла, банда, если хотите посмотреть на Котель надо поднимать задницы и двигать.
— С какой стати вы сейчас нас бросите, так хорошо сидим, останьтесь только на кофе.
— Ауз билла! - негодует Проспер, — мы уже третий год не можем доехать до Котеля, сегодня доедем, пусть хоть мир перевернется.
— Жалко конечно, — говорит Акила, — скоро должен зайти Морис с проектором, я притащил из Германии классную порнушку. Я вас уверяю, что такого вы еще не видели.
Стоит только сказать Просперу порнушка — и он твой, просто помешан на ней.
Около часу ночи возвращаются в Яффо. Идут пропустить две последних у грека.
— Валла, — говорит Йосеф, — такого кайфового дня не припомню давно.
— Что верно, то верно, — говорит Проспер, — позор, что так и не добрались до «Котеля».
— Да, стыдно, — все соглашаются.
— Едем завтра с утра.
— 100 процентов.
— 9.00 ровно.
— И никакого балагана по дороге, ни Акила и ни батих[28], прямо в Иерусалим, заметано?
— Заметано.
Слово яфской команды — это слово яфской команды, не успело еще радио пропищать начало девятичасовых новостей, все в
полном составе в тачке Йосефа. Закуривают.
— Сегодня, наконец, будем у Котеля, — объявляет Проспер.
— Нечего говорить, будем.
Как только радио пищит начало девятичасовых новостей, выжимают сцепление и газуют. Погода ништяк, небо синее оригиналь[29], солнце желтое, как физиономия американца с коробки. Новости дерьмо, как обычно. Правда потом, эти на радио, врубают понтовую музыку, пластинку облизать. Только подъехали к повороту на Бейт Даган, Йосеф говорит:
— Я думаю надо зайти к Акиле на пять минут.
— Ни тебе Акилы, ни текилы, — отрезает Проспер, — сегодня будем у Котеля.
— Мне-то плевать, скажешь прямо, едем прямо, но что о нас люди скажут? Скажут, ну и дерьмо эти из Яффо, посидели до полуночи, пожрали, попили, посмотрели отличное кино, и исчезли. Не зайдут спасибо сказать.
— Валла, а Йосеф-то прав, — отмечает Бен Сасон, — жрали двумя руками, пили как леченые, а куда подевалась элементарная вежливость? Заедем на минутку, скажем спасибо и сахтен[30], не выходя из машины.
Все смотрят на Проспера, ждут, что скажет.
— Тэйб[31], - соглашается он, наконец, — остановимся на минуту, мотор не глушим, окажем почтение и едем дальше.
— 100 процентов, — все согласны.
На повороте Йосеф берет влево. Через 2 минуты останавливаются у дома хромой Леи, которая уже не такая хромая, только страшно отолстела. Все говорят, это из-за лекарств, что принимала после аварии с полицией. Только останавливаются, видят, что в доме уже полно народу, и ребята из Пардес Кац тоже там.
Акила выходит наружу, говорит:
- Какие люди, как раз к завтраку, давайте глушите и заходите. Посмотрите, какую жратву привезли мне ребята из Пардес-Каца.
И правда, во дворе стоит большой стол, человек на 20, и на столе полно мисок, булочек и бутылок.
— Ялла, — говорит Акила, — все пять лет во Франкфурте мне снился такой завтрак.
Можете говорить о пардес-кацских что хотите, и что слово не держат, и что сердца каменные, ни грамма жалости. Отборное дерьмо. Но уж если затевают что-нибудь, то затевают 'лардж'. И сейчас зашли поздравить Акилу, притащили грузовик еды.
Лучшие на рынке овощи, теплые булочки, только из печи. Крашеные крутые яйца, кастрюлю хаша[32], и лабане[33] из Старого Города, португальские сардины оригиналь, венгерские колбаски, тоже оригиналь, те, что посыпаны белой пудрой. Пикули уже говорили?
— Валла — говорит Йосеф, — приведите доктора, я сейчас помру.
— Что с тобой, ты? — смотрит на него Проспер.
— Если я сейчас не намажу лабане на булочку и не положу сверху кусочек синенького[34], отброшу коньки на месте.
— Ауз билла! - шипит Проспер, — никто не выходит из машины, сегодня увидим Котель.
— Я знаю этого сукина сына, — говорит Бен-Сасон, — всю дорогу будет ныть о булочке, лабане, и синеньком, еще врежемся куда-нибудь.
— Пусть перехватит что-нибудь, — предлагает тощий Шломо.
— Никакой жрачки и без фокусов.
— Так, что слышно? — интересуется Акила, — садитесь за стол.
— Знаешь что, — говорит Бен Шушан Просперу, — вылезем, перехватим что-нибудь стоя, никто не садится. «Чик-чак», едем дальше.
— Стоя, это другое дело, — соглашается Проспер, — но через две минуты чтоб в машине.
— Маскимум две минуты, — соглашаются все, и вылезают из машины.
Стоят у стола рядом с ребятами из Пардес-Каца. Есть между ними незакрытые счета, но никто и не думает устраивать разборок у Акилы. Забыли, в другой раз, в другом месте рассчитаются. Пока хватают
