— Купить нельзя. А так угостить можем.
Зашли. Хозяйка сидела, крутила ручку большой мясорубки. Сверху в неё заливалось молоко, а из отверстий вытекали масло и сметана. Эта штука, видимо, называется «сепаратор». Хозяева и их дети тут же организовали чай, принесли лепёшки, молоко, кефир и масло. Так и пообедали. Поблагодарили и пошли.
Был ветер, а машин не было. Укрытий от ветра тоже не было. Поэтому пошли пешком, и часа за четыре прошли километров 20. Проехал один УАЗик с буржуем и водителем; но никого из нас не взяли.
— Я арендовал эту машину для себя, а вы слишком тяжёлые, — сказал буржуй.
Когда уже устали, проголодались, и день склонился к вечеру, мы никак не видели домов и огорчались. Всё это время мы шли между киргизской и таджикской таможнями, они тут разнесены км на 30. Тут видим на обочине дороги — куча камней. Ближе, оказалось — человек. Пастух.
— Дом близко, вон там, — объяснил он.
Два км шли очень медленно, и тут в лучах заходящего солнца показались три больших дома, советского типа одноэтажные бараки, в них когда-то сидели дорожники. А сейчас пастухи. Тащились уже еле-еле (высота 4000 м), как мимо нас бегом пробежал пастух. Нас позвали в дом, накормили (молоко, кефир, лепёшки, чай), уложили спать на тюфяках.
Спали очень плохо, всё просыпались, ворочались. Утром голова болела, высота действовала. Лужи на улице замёрзли. Попили чай и вылезли на трассу, но уже выше не пошли. Сидели на рюкзаках на трассе. Пастух наутро напомнил нам:
— А с хозяйкой рассчитывайтесь.
— Сколько? — спросили.
— 200 сом.
Заплатили, и совсем не огорчились. Ведь как раз накануне мы думали, откуда эти пастухи среди гор берут средства для покупок чего-либо. А 50 сом (35 руб) на человека за ужин, ночлег и завтрак — совсем небольшие деньги.
Утром, через три часа ожидания, подкатилась легковушка — джип, едущий на 4 км до таджикской границы, за туристами. Киргизия и Таджикистан обмениваются туристами на границе. Это происходит так: одна машина-джип подвозит туристов с одной стороны таможни, а другая машина приезжает пустая с другой стороны и забирает их. Туристы переходят пешком и садятся в машину встречающих. А везущие их среднеазиаты границу не переходят.
Таджики визовые в Киргизию, и почти никогда не ездят в соседнюю страну. С нами в джипе ехал случайно попавшийся китаец. Он тоже вылез на границе. Оказалось — крутой путешественник, из Шанхая, англоговорящий. Был во многих странах Азии.
Вскоре с таджикской стороны поднялась «Нива», привезла туристов, а обратно ушла, полная таможенников (они там все ездят автостопом), и туда же воткнули китайца. С него хотели за подвоз до Каракуля аж 40 долларов, сторговали за 20. Тот уехал. А мы вчетвером остались на солнце и ветру на высокогорном посту Кызыл-Арт на высоте 4100 м, машин не было. Повезло ещё с погодой. Незадолго до нас ехал Луц из Казани, за пару дней, так была пурга и -12. А тут солнце.
Через пару часов приехал грузовик-ЗИЛ, кузов, полный мебели и каких-то коробок, ехал в Мургаб. В кабине уже четверо. С трудом уговорили водителя взять на кузов сверху. Тот всё боялся, что мы замёрзнем и упадём. Всё ж уговорили, и 10 часов ехали (с остановками) до Мургаба на этом кузове, на мебели, держась за верёвки, которыми всё было перевязано — ну чистый Пакистан или Африка получается, только холодно. Случайно разбили водителю какое-то стекло под тентом, а может оно и само разбилось, от тряски.
В 23.35 в Мургабе. Водители думали доставить нас в гостиницу, но мы попросились в мечеть. Всего в Мургабе целых пять мечетей. В одной из них, на южном выезде, я ночевал в 2005 г. Сейчас же мы оказались не в той, а на противоположном конце городка.
Ночью никто не беспокоил, а в 5 утра посетители мечети с удивлением наткнулись на склад рюкзаков. Пришло на утренний намаз человек восемь местных дядек и стариков, побольше, чем в Сары-Таше. После этого один из людей, живущий рядом с мечетью, пригласил нас на чай (+ как обычно, лепёшки, масло и кефир, очень кислый, перебродивший наверное).
Мургаб! Центр огромного района, и самый высокогорный райцентр СССР (3600 м). Здесь оказалось тепло и безветренно (на момент нашего визита). Можно купить почти всё. Если в Оше каждый продавец на рынке продаёт 100 предметов одного вида (арбузов, конфет, шляп…), — то здесь 100 продавцов продаёт каждый по 100 кучек, 100 разнородных предметов. Один арбуз, одна шляпа, три карандаша, бутылка газировки, разбавленная водой из колодца. Только тут в СНГ подделывают простейшую химическую газировку из Узбекистана! (Мы случайно купили такую.)
Ящик подтухших яблок, мешок муки, китайский калькулятор, пара колпаков, иранские жвачки и конфетки, таблетки из РФ от всех болезней. Всё по двойной цене, а что-то и по тройной, и оный же ассортимент есть у всех продавцов. Одни торгуют под навесами из мешковины, а другие из вагончиков, которые остались, наверное, от памирской геологической партии советских лет.
В Мургабе три улицы. Одна ул. Ленина транзитная, другая парадная, облезлая: из неё пытались сделать бульвар. Там ВИЛ, КГБ, здания власти. И третья облезлая улица. Прочие улицы — пыльные щели между домами. Зелени почти нет. Несколько (5) мечетей, и горы по обе стороны посёлка. Народу тысячи две. Зимой тут -50. Электричество есть, но тусклое, его порождает ГЭС. Когда зимой ГЭС плохо работает, электричество дают попеременно — то в правую половину посёлка, то на другой день — в левую.
В центре Мургаба довольно пыльно, ходят люди всякие, бараны. На фоне всего этого прикольно выглядит плакат: «Достойно встретим 16-летие независимости Таджикистана!»
Попытались дозвониться в Россию с местного, весьма законспирированного переговорного пункта. Но в РФ еще спали. Тогда вернулись к мужику, у которого оставили свои рюкзаки, и пообедали, а потом пошли в нужную нам сторону. По моему плану, мы шли в селение Гумбезкол, где должны были заночевать.
Грунтовая дорога шла вдоль по долине реки Мургаб. Долина, ближе к реке, поросла травой, которая тут объект сенокоса. Раз в несколько километров встречались домики или юрты местных жителей. Если заходить в каждый, можно никуда не дойти, т. к. каждый мечтает накормить, поговорить и вспомнить золотые годы СССР. Тогда, по словам местных, Мургаб был «на московском снабжении», и всё, что можно было купить в Москве, продавалось и в Мургабе, у всех была работа и зарплата. Даже жители Оша, якобы, ездили в Мургаб за покупками (!). В 1991 всё развалили, и ещё из-за гражданской войны в Таджикистане прекратился завоз. 10 лет памирцев кормил Ага-Хан гуманитарной помощью (мука, жир и др.), но объёмы её всё уменьшались, чтобы жители привыкли себя обеспечивать сами. И теперь Мургабский район производит только баранов, яков + продукты внутреннего потребления (молочные). Даже картошку и овощи возят из Оша, и стоит она тут 1 доллар за килограмм.
И хотя почти ничего тут нет, голые горы и редко где трава, — памирцы умудряются сохранить радушие и щедрость ко всем гостям, местным и прочим.
В одном месте осуществили самое высокогорное купание. Там, где река делает изгиб, нашлось довольно глубокое место. Там и искупались (на 3600 м). Только ветер не дал долго загорать. Вода была не очень холодная, даже теплее, чем на Хубс-Угле.
Пообедав три раза, дотащились на закате до селища Гумбез. По сути, это не селище, а три двора. Пасутся яки. Навстречу нам вышел памирец, 35-ти лет, отличающийся тем, что в ухе у него была длинная серебряная серьга. Повёл нас в дом.
Тут мы совсем удивились. Дело в том, что этот памирец от всех прочих отличался. Хорошо знал русский язык, всё понимал, во всё «врубался», шутил, вообще был такой сообразительный, чего нельзя было ожидать от пастуха, живущего безвылазно на 3700–4000 метрах над уровнем моря, среди гор, не имея телевизора, света, радио, газет и других связей с внешней реальностью. Некоторые наши свойства, для памирцев чудные и непонятные (например, наливать чай в тарелку из-под каши), он сразу понял и веселился от души. Мы подарили ему книгу «От -50 до +50» и «ПВП».
Вместе с хозяином жил его брат (31 год), жена и дети в неопределённом количестве. Жили они тут и зимой, когда температура падает до -45 и даже -50 гр. Отопление — кизяками. Яки всё время гадят, и на пастбище, и в загоне. Когда они в загоне, дерьмо трамбуют, потом режут на кирпичи лопатой и сушат.
