Народ затих и с жадностью ловил каждое слово ведущейся возле дома старосты беседы.
- Вот кольцо дома де Терро с его родовой печатью, - Вин поднял вверх свою ладонь, на среднем пальце которой блистал большой зеленый камень, вставленный в золотую оправу. - Я потерял возле озера своих спутниц, которых теперь вижу привязанными к столбам. Я требую их немедленного освобождения, потому что они являются моими крепостными, то есть собственностью, и могут быть осуждены лишь своим хозяином.
- Это в ваших владениях, сударь, - лукаво ответил Брист. - А на нашей земле вы можете быть осуждены вместе с ними, ежели не признаете их вину и не накажете со всей строгостью, как того требуют законы Мории. - В эту минуту староста внезапно изменился в лице. Его рот скривился в ужасающей гримасе боли, руки выпустили на землю листок бумаги, на котором был записан суровый беспощадный приговор для преступниц. Минорец запрыгал на месте и заголосил, он наклонился к земле, руками спешно разорвал на груди камзол и извлек на всеобщее обозрение украшение, которое до этого послужило веским доказательством вины захваченных у озера ведьм.
- Я узнаю эту цепочку и драгоценность на ней, - медленно произнес Вин. Он вынул из ножен длинный меч и его острием дотронулся до груди Бриста.
- Снимите! Снимите с меня это! - орал староста. - Огонь уже охватил мою душу. О, Море, сжалься надо мною! Тайра, помоги! - он упал на землю, преклонившись перед изумленной толпой.
Вин легко сдернул с него цепочку, которая сперва обожгла его руку, но затем очень быстро остыла. В голове графа раздался незнакомый голос:
- Ты должен вернуть меня Лиссе. Одень ей на шею солонку.
- Вы захватили моих людей, а после ограбили их, - громко произнес Вин. - При этом вы еще обвиняете несчастных измученных девушек в колдовстве?!
Но его слова не могли удовлетворить людскую жажду крови и огненного зрелища.
Толпа требовала жертвы. Жги костер! Спалите ведьм! Их чары сводят с ума честных людей! Крики доносились со всех сторон. К помосту полетели камни и угрозы. Ясное небо над головой внезапно занесло тучами, но люди уже не замечали ни света, ни спустившейся на землю тени: их глаза представляли яркое пламя праведного костра.
- Зажигай! - крикнул один из мужиков, в руках которого горел большой факел. Он бросил его в кучу дров, которые вспыхнули желтым огнем. В тот же миг в его лицо врезался твердый кулак черноморца. Ортек спешился и придерживал за узды коня.
После скорой расправы с одним из поджигателей, царевич обнажил меч. Его окружили вооруженные крестьяне, факелы полетели в сухие дрова с другой стороны эшафота.
Костер вспыхнул с неимоверной силой. Ортек отступал в пламя огня, кружил вокруг него, высматривая место, по которому можно было подняться наверх и помочь пленницам освободиться.
В этот миг с неба ударила молния, повалившая высокое дерево на разъяренных крестьян, загремел гром, и с неба полил дождь. Холодные струи хлестали по спинам испуганных жителей Арона. Дождь шел как из ведра, очень быстро залив огонь и намочив до голого тела любопытных зрителей, многие из которых поспешили разбежаться по домам или под надежные навесы.
Перекресток широких дорог почти опустел, тучи полностью скрыли дневной свет, под ногами разрастались лужи, и мешалась грязь. Ортек взобрался на деревянный помост, не обращая внимания на крупные капли дождя, насквозь промочившие одежду. Острием меча он перерезал веревки, связывавшие конечности девушек. Он подхватил на руки опавшую на дрова Лиссу и передал ее Вину, который уже добрался до места казни и усадил девушку к себе в седло. Затем Ортек помог спуститься Марго, взобрался на лошадь, и рядом с ним устроилась далийка.
Люди, на которых с неба лил несмолкаемый дождь, расступились перед дворянином, восседавшим на коне с бессознательной девицей в седле. Ей на шею он набросил золотой медальон. Копыта утопали в месиве из грязи и мелких камней. Вслед за релийцем двинулся его спутник. Молчаливые аронцы, большая часть которых придвинулись к домам, крепко сжимали ладони в кулаки, произнося при этом молитвы Морю. Вода, льющаяся с неба, была доказательством божьей милости. Но кого пощадило Море, гадали испуганные сельчане: мирных жителей, избавив их от колдовских чар, или невинных девушек, павших жертвой обмана, клеветы и слепой ненависти.
Всадники проскакали десяток лиг под проливным дождем. Возле крупного валуна, застывшего у корней старого дуба, Вин спешился. Деревня осталась далеко позади, и на небе уже рассеялись темные тучи. Граф осторожно опустил тайю на влажную землю около камня. Она до сих пор не пришла в чувства. К подруге подбежала Марго.
Она схватила Лиссу за голову и замерла над девушкой, не спуская взора с ее бледного лица. Через некоторое время ведьмочка поднялась с земли. Тайя вздрогнула и открыла глаза. Она недоуменно оглядывалась кругом, ее рука тут же потянулась к солонке на груди:
- Ланс! - тихо проговорила Лисса мужским басом. - Ланс! - девушка слабо улыбнулась, из ее горла вырвался прежний девичий голосок.
- С ней будет все в порядке, - устало произнесла Марго, смущенно поглядывая на своих спасителей. - Теперь она быстро наберется свежих сил и вернет здоровье.
Вин присел возле Лиссы. Девушка поднялась с земли, опираясь спиной на валун.
Руками она сжимала виски, в которых с ее пробуждением заколотил невидимый молоток. Тело опять чувствовало боль от ушибов и ссадин, желудок требовал еды, но сердце радостно забилось при виде невредимых людей, окружавших ее, и от голоса Ланса, вновь зазвучавшего в ее голове.
- Лисса, как ты себя чувствуешь? - обеспокоено спросил граф.
Она пристально взглянула в его серые глаза и ответила жестким тоном:
- Где Дуглас?
Дождь над Ароном орошал землю до позднего вечера. Вода залила поля, дороги превратились в сплошное месиво грязи. Люди радовались и удивлялись столь нежданным весенним осадкам. Но более до окончания жаркого лета небо над минорской деревней не омрачалось дождевыми тучами, и неслыханная засуха постигла сельчан в тот год. Их соседи, на чью долю достались редкие пасмурные дни, собрали скудный урожай, не забывая и за это благодарить Море и Тайру. На помощь провинившимся перед богами аронцам посылали бродячих видиев, но даже их прошения на берегу лесного озера, почти высохшего в тот сезон, не помогли избавить несчастных крестьян от голода и нищеты. И молитвы служителей Моря оглашали в те времена не один поселок и город на северном побережье Великого моря, ибо нарушился привычный период ветров и дождей, и небо низвергало на морийцев то бури и ураганы, то жаркое солнце в безветренной тиши.
Ворота закрывались с заходом солнца, но подъемный мост через широкий ров, заросший травой, залитый дождевой водой и отбросами из домов горожан, давно не трогался с места, ибо враги не подступали к морийской твердыни со времен гарунских войн. Стражники отворили тяжелые затворы, заслышав громкий стук рукоятки меча о железный покров ворот, и без лишних расспросов пропустили в минорскую столицу четырех пеших крестьян, которые не забыли отблагодарить за это золотой монетой.
Две молодые девушки, скрывавшие хорошенькие личика под кружевами накрахмаленных чепцов, держали в руках большие корзины, полные свежей выпечкой. Их спутники были наряжены в добротные холщовые одежды, в которых местные землепашцы обрабатывали окружные поля. Мужчины спросили ближайшую дорогу в порт и поспешили по широкой мостовой, освещаемой факелами, прикрепленными к стенам домов.
Крестьянки последовали за ними, игриво подмигнув при этом ночным караульным и угостив их горячими пирогами. Странники были безоружны, их простые бесхитростные лица не вызвали у солдат ни тени подозрения в злом умысле: разве это грех пропустить в город запоздавший рабочий люд да еще и получить за это, хвала Морю, немалое вознаграждение.
С востока дул несильный ветер, приносивший прохладу и соленые запахи моря.
Свернув в темный переулок, путники изменили свой облик. Со дна корзин мужчины достали длинные мечи и черные плащи, крестьянская шапка была заменена глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Их дамы также набросили на плечи плащи - ночи были звездными и холодными, а складки темной ткани согревали тело и прятали его от любопытных глаз.
