срок, - грустно произнес Дуглас. Еще в Лемаке до слуха путешественника доходили разговоры стражников о черноморском царевиче, который нашел прибежище в государевом дворце, находясь при этом на краю гибели от жаровой болезни. По дороге в Минор эти события были любимой темой обсуждения на постоялых дворах и трактирах, в которых останавливался спешивший в столицу всадник. Дуглас слушал страшные истории об оборотнях, которые уже заполонили Алмааг, о том, что ежели государь признает своего внука, то наследники престола Орфилона навлекут на себя проклятье черноморцев и не видать им спасения даже в чертогах Моря. Он не особо доверял этим пересудам. Дуглас знал, что Ортек непременно хотел пробраться во дворец и встретиться с Дарвином, отцом Веллинга Релия, но признание и примирение родственников не должно было помешать исполнить обещание прибыть на место встречи в назначенный срок. Рудокоп всю дорогу боялся, что не успеет застать своих друзей в гостинице и, тем самым, заставит их переживать и беспокоиться об его участи. Но хозяин 'Чайки' бросил на чужака презренный взгляд, стоило Дугласу лишь завести расспросы о Вине. Он пробурчал в ответ парню, что никто не останавливался в его комнатах под таким именем, а капитана Одноглазого он даже в лицо не видывал. Только после того, как трактирщик увидел в ладони клиента золотую монету, он сменил свой взгляд на более дружелюбный и признался, что слыхивал что-то об этом человеке, но в городе тот давно не появлялся. Дуглас ожидал друзей, пока у него не закончились деньги.
Но с пустым кошельком он очень быстро оказался на пороге трактира и мог бы пополнить ряды портовых попрошаек. Однако рудокоп знал, куда держать путь, а для черноморца и релийца он оставил записку, в которой просил их позаботиться о судьбе Лиссы.
- Как звали твоих спутников, Дуглас, и каково полное имя девушки, которую ты назвал просто Им?
- Я не могу назвать вам их имена.
- Отчего же?! Разве ты давал клятву не произносить их имена вслух? Или их настоящие имена слишком известны и значимы, чтобы твое признание могло навредить их владельцам?
Дуглас молчал, он нахмурился и не пожелал отвечать на расспросы колдуна. Мало ли на что способны эти чародеи?! И хотя Лисса, являясь повелительницей колдовского духа, лишь смеялась над опасениями Ортека о всемогуществе колдунов, которые якобы могли на расстоянии загубить жизнь своих врагов или навести проклятье, зная лишь имя человека и представив его облик, Дуглас же убедился наяву в необычайных силах чародеев, которые тем не менее свои помыслы всегда скрывали под молчаливым покровом.
- Обещаю, все, что ты мне нынче поведал, останется лишь в моей памяти, - сказал Молох, вновь доброжелательно взглянув на своего гостя. - Но я должен получить ответы на все свои вопросы, прежде чем отправить тебя в путь, Дуглас.
На следующий день Молох вновь заглянул к рудокопу. С самого утра в его жилище наведывались деревенские жители: сперва высокая белокурая женщина с мягкими чертами лица. Колдунья Агриона испросила разрешения осмотреть его раны на прокаженном теле. Она провела ладонью по его обожженным ядом рукам, спине, которая уже почернела, и парень при каждом наклоне своего тела содрогался от жжения. Затем в комнату пожаловал молодой парень, который выглядел на несколько лет моложе Дугласа. Юноша также носил коричневый балахон, и рудокоп решил даже не пытаться разгадать, каков же был его действительный возраст, ведь над колдунами время не обладало властью.
- Меня зовут Сэм, - парень приветливо кивнул с широкой улыбкой на лице. - Тебя не стоит беспокоить, как наказал Молох, хотя признаюсь, мне было очень любопытно взглянуть на рудокопа. Я здесь совсем недавно - всего тринадцать лет. Но в Мории за эти годы меня уже давно бы казнили, заметив, что я остался навек пятнадцатилетним шалопаем, - ухмыльнулся юнец.
- А ты здесь что делаешь?
- Я учусь, постигаю тайны колдовства. Многое я уже освоил, но Молох все равно называет меня никудышным учеником. Он говорит, что я не проживу среди людей и несколько лет. Частенько ругает меня за лень и небрежность. Ну да мне и здесь хорошо, - Сэм с любопытством оглядывал Дугласа. - Что делать среди людей?! В Алмааге я был, на Серебряную Стену уже посмотрел, а в остальной Мории жизнь идет одинаково: крестьяне пашут землю, ремесленники трудятся над изделиями, торговцы зарабатывают деньги. Я просто собираюсь, когда научусь уму разуму, в горы отправиться. А ты я слышал рудокоп. Только не очень ты на него похож. Обычный мориец, - немного разочарованно произнес паренек.
- Тогда погляди на это, - Дуглас закатал рукава и снял перчатки. На его черной руке блистала меда.
- Ох, так ты еще и прокаженный, - Сэм боязливо отстранился от рудокопа. - Исцелять я никогда не смогу. Для этого надо изучить строение человеческого тела, а мне плохо становится уже при виде крови. Ну да меня ты не заразишь. Я ведь колдун - никогда не болею и не старею. А этот браслет и есть метка рудокопа, да?
Ладно, Дуглас, ты ко мне обращайся, если надо что-то быстро сломать либо поджечь.
На это я мастер, а с твоей бедой даже не знаю, кто тебе поможет.
- Мне поможет лишь живая вода, - Дуглас вновь надел перчатки. Он сомневался, что после увиденного колдун, который более напоминал озорного мальчишку, дотронется до него рукой.
- Живая вода - это сказки, сочиненные людьми. Хотя Молох рассказывал мне что-то об этом, но да я невнимательный слушатель, - Сэм махнул на прощание рукой.
Молох столкнулся со своим учеником на пороге. Он вошел в избушку и запер за собой дверь, давая понять Дугласу, что собирался поговорить с ним наедине.
- Агриона лучше всех из нас постигла тайны врачевания, - сказал колдун. - Ее отец был военным лекарем, он не раз залечивал ранения от меча и стрел и передал свои знания и умения дочери, но даже она не в силах тебе помочь. Болезнь уже охватила многие органы, и надежда на выздоровление у тебя лишь одна - чудо.
Здесь в Деревне чудеса совершаем мы, колдуны, но человек ведь никогда не теряет надежду на чудеса и милость богов. Ты уже готов продолжить наш с тобой разговор, Дуглас?
Парень виновато опустил голову вниз.
- Нет.
- Если ты не хочешь говорить о своих спутниках и назвать их имена, то давай я расскажу тебе о своем друге. Ты знаешь, кто такой Элбет ла Ронэт?
- Нет.
- Это мой старый друг и ученик. Сейчас он находится в Алмааге и имя его, то которое я тебе назвал, у многих на слуху. Я постоянно получаю от него письма с голубями.
Дуглас подозрительно поглядел на колдуна. Он не понимал к чему, тот клонит.
- Здесь в Деревне мы в курсе всех событий, что волнуют жизнь морийцев, - продолжал Молох.
- У вас везде соглядатаи?
- Можно сказать и так. Но Элбет, как я уже говорил, не обычный человек. Он давно предупредил меня о том, что в столице появился черноморский наследник, сын Релия, который желает отправиться на поиски живой воды. Черноморец прибыл в Алмааг не один, к тому же в беседах с моим другом он рассказал историю своих странствий, в которой упоминал ссыльного из Истары, избравшего путь обреченного на мучительную смерть вместо быстрой казни. Элбет написал мне, что этот несчастный, который происходит из племени рудокопов, следует в Северный лес, и просил оказать ему помощь и облегчить его страдания, - колдун замолчал и вопросительно посмотрел на собеседника, от которого ожидал замечания на высказанные слова. Но Дуглас молчал.
- Я ждал тебя всю зиму, а теперь уже на дворе середина весны. Я рад, что ты сумел найти в себе сил дойти до Деревни, но, как ты понимаешь, дальнейшую дорогу ты не одолеешь в одиночку, Дуглас.
- То вы обещаете мне поддержку, то лишаете последней надежды, - пробормотал рудокоп.
- Я жду от тебя ответа на свой вопрос. Неужели ты так и не назовешь мне имен своих спутников? Скажи хотя бы как зовут царевича и его друга, о которых писал мне Элбет. Этим ты подтвердишь мои догадки.
- Хм, - Дуглас ухмыльнулся, пытаясь сдержать смешок. - Сейчас их имена известны каждой уличной собаке в Мории! Они ведь уже не составят мне компанию.
- А должны были?
