— Вы совершенно правильно поступили, — одобрил мужчина. — К сожалению, не каждый столь благоразумен, как вы.
Карл хотел было сказать, что зазывная реклама не действует, причем как раз в силу своей грандиозности. Но промолчал, ведь этот человек был вовсе не руководитель труппы, а кроме того, пристало ли ему, еще не принятому на работу, соваться со своими предложениями. Поэтому он лишь заметил:
— За помостом ждет еще один желающий поступить к вам, он-то и послал меня вперед. Вы позволите привести его?
— Конечно, чем больше придет людей, тем лучше.
— У него с собой жена и младенец в коляске. Им тоже прийти?
— Конечно, — ответил человек, словно бы усмехнувшись сомнениям Карла. — У нас всем дело найдется.
— Я тотчас вернусь, — сказал Карл и побежал к краю помоста. Жестом он подозвал супружескую пару и крикнул, что всем можно подойти. Он помог поднять на помост коляску, и они зашагали вместе.
Парни, увидев это, посовещались, а затем нерешительно, руки в брюки, тоже поднялись на помост и в конце концов последовали за Карлом и семейством. Из станции подземки вышли новые пассажиры и, увидев помост с ангелами, в изумлении всплеснули руками. Ну, кажется, теперь претендентов на работу станет побольше. Карл порадовался, что приехал рано, чуть ли не самым первым; супружеская пара оробела и все допытывалась, велики ли требования к поступающим. Карл сказал, что пока толком не знает, но у него в самом деле создалось впечатление, что принимают всех подряд. Он считает, что волноваться не стоит. Заведующий кадрами уже шел им навстречу, чрезвычайно довольный, что претендентов так много, потирал руки, легким поклоном приветствовал каждого в отдельности и выстроил всех в одну шеренгу. Карл стоял первым, за ним — супружеская пара и лишь затем — остальные. Когда они построились — парни сначала беспорядочно толкались, и прошло несколько секунд, прежде чем установился порядок, — трубы смолкли, и заведующий сказал:
— От имени Оклахомского театра приветствую вас. Вы пришли рано (хотя время уже близилось к полудню), наплыв пока невелик, поэтому формальности будут скоро закончены. Документы у вас, разумеется, при себе.
Парни тотчас достали из карманов какие-то бумаги и протянули их заведующему, муж толкнул в бок жену, и она вытащила из-под матрасика коляски целую пачку документов. У Карла же ничего не было. Вдруг его из-за этого не примут? По опыту Карл знал, что, если действовать решительно, такие правила легко обойти. Это вполне возможно. Заведующий обозрел шеренгу, удостоверился, что документы есть у всех, а поскольку Карл тоже поднял руку, естественно пустую, он решил, что с ним тоже все в порядке.
— Хорошо, — сказал шеф и жестом остановил парней, хотевших тут же развернуть свои бумаги, — документы проверяют в приемных пунктах. Как вы поняли из нашего объявления, мы найдем дело каждому. Но, естественно, нам надо знать вашу прежнюю профессию, с тем чтобы определить на соответствующее место, где вы могли бы использовать свои навыки.
«Ведь это театр», — подумал Карл с сомнением и стал слушать очень внимательно.
— Для этого, — продолжал заведующий кадрами, — мы оборудовали в букмекерских конторках приемные пункты: каждая — для одной профессиональной группы. Итак, каждый назовет мне сейчас свою профессию; семейство определится по профессии мужа. Затем я отведу вас в приемные пункты, где для начала проверят ваши документы, а также ваши профессиональные знания, проверка совсем коротенькая, бояться не стоит. После этого вас сразу оформят и снабдят дальнейшими инструкциями. Итак, начнем. Первый пункт, как значится на табличке, предназначен для инженеров. Среди вас, может, есть инженер?
Карл выступил вперед. Он считал, что, раз у него нет документов, нужно покончить со всеми формальностями как можно быстрее; у него имелось даже крохотное обоснование своего шага, ведь он хотел стать инженером. Но когда парни увидели, что Карл выступил вперед, то от зависти тоже сказались инженерами, — вперед выступили все. Шеф по кадрам выпрямился и спросил парней:
— Вы действительно инженеры?
Тогда все они медленно опустили руки, Карл же стоял на своем. Шеф, правда, посмотрел на него недоверчиво, поскольку Карл был очень уж плохо одет, да чересчур молод для инженера, однако ничего не добавил — может быть, из благодарности за то, что Карл, по крайней мере по его мнению, привел ему кандидатов. Он только сделал приглашающий жест в сторону приемного пункта, и Карл направился туда, тогда как шеф занялся остальными.
В канцелярии для инженеров за прямоугольной конторкой сидели два господина, сверяя огромные списки, лежавшие перед ними. Один читал вслух, а другой отчеркивал названные имена в своем списке. Когда Карл, войдя, поздоровался, они тотчас отложили списки, достали гроссбухи и раскрыли их.
Один, по-видимому писарь, сказал:
— Прошу ваши документы.
— К сожалению, у меня нет их при себе, — ответил Карл.
— У него нет их при себе, — сказал писарь другому господину и тут же записал ответ в свою книгу.
— Вы инженер? — спросил тогда второй, с виду начальник.
— Пока еще нет, — быстро сказал Карл, — но…
— Достаточно, — еще быстрее сказал господин, — в таком случае вы к нам отношения не имеете. Извольте обратить внимание на табличку. — Карл стиснул зубы, по-видимому заметив это, тот продолжил: — Вы не волнуйтесь. Мы для всех дело найдем. — И он подозвал служителя, праздно расхаживавшего между барьерами: — Отведите этого господина в приемный пункт для кандидатов с техническим уклоном.
Служитель понял приказ дословно и схватил Карла за руку. Они прошли между многочисленными киосками, в одном из них Карл увидел парня, который уже был принят и благодарно жал руку какому-то господину. В канцелярии, куда привели Карла, процедура была примерно такая же, как и в первой, он догадался правильно. Только отсюда, едва услышав, что он посещал среднюю школу, его направили в приемный пункт для бывших учеников средней школы. Но когда Карл сообщил там, что учился в Европе, ему сказали, что он и здесь не по адресу, и велели идти в бюро для школьников-европейцев. Оно располагалось на дальнем краю и было не просто меньше, но и ниже других. Служитель, приведший сюда Карла, рассвирепел из-за долгих хождений и многочисленных отказов, виноват в которых, по его мнению, был один только Карл. Он не стал дожидаться новых вопросов, а сразу удрал. Да, в общем, и идти отсюда было больше некуда — последняя инстанция. Увидев здешнего начальника, Карл прямо-таки перепугался — до того он был похож на некоего преподавателя, который, быть может, и сейчас еще работает в реальном училище у него на родине. Впрочем, сразу же выяснилось, что сходство заключалось только в деталях, но очки на коротком носу, светлая, на диво холеная окладистая борода, чуть сутулая спина и неожиданно громкий голос еще некоторое время держали Карла в напряжении. К счастью, от него не требовалось особой сосредоточенности, так как здесь все было проще, чем в других пунктах. Хотя и тут записали, что у него нет документов, и начальник назвал это непонятной небрежностью, однако писарь, распоряжавшийся здесь, быстро перешел к другим проблемам и после двух-трех кратких вопросов начальника сказал Карлу, что он принят. Начальник, собиравшийся как раз задать вопрос потруднее, с открытым ртом повернулся к писарю, но тот жестом показал, что дело сделано, сказал: «Принят» — и зафиксировал решение в гроссбухе. Писарь явно считал, что быть учеником европейской средней школы — обстоятельство настолько постыдное, что каждому, кто себя таковым называет, можно сразу и поверить. В свою очередь Карл ничего не имел против такого поворота событий, он подошел к писарю и хотел поблагодарить его. Но случилась еще маленькая заминка, когда его спросили насчет имени. Карл ответил не сразу, он робел назвать свое подлинное имя и позволить зарегистрировать его. Вот когда он получит хоть самую маленькую должность и будет удовлетворительно с нею справляться, настанет пора узнать его настоящее имя, но не теперь; слишком долго он его скрывал, чтобы выболтать сейчас. Однако в голову ничего не приходило, поэтому он назвал прозвище со своего последнего места:
— Негро.
— Негро? — переспросил начальник, повернул голову и скорчил гримасу, словно это был уже предел недостоверности.
