— Понимаешь… — осторожно начала Флоренс, не зная, как бы получше приступить к делу, — я тут экспериментировала со своим голосом и, кажется, зря. — То-то, наверное, сейчас Ричард будет смеяться. Самой Флоренс, правда, было не до смеха. — Ты когда-нибудь слышал о таком музыкантском поверье, что, мол, просто невозможно нормально творить, петь, например, пока не лишишься девственности?
Ричард аж поперхнулся. А Флоренс смутилась еще сильнее.
— Звучит невероятно глупо. Но так уж у нас принято считать. Говорят, пока ты не…
Ричард вскинул руку.
— Да-да, я уже понял.
— Отлично.
Молодая женщина кивнула, радуясь, что сумела преодолеть первую, подготовительную часть мучительного для нее разговора, поскольку объяснять все это приходилось именно Ричарду. Однако Флоренс чувствовала, что просто обязана объясниться, пока злодейка-совесть окончательно ее не замучила, раз и навсегда лишив возможности петь.
— Наверное, подсознательно я имела это поверье в виду, еще когда мы только впервые встретились с тобой. И мне, точнее какой-то частице меня, вдруг до ужаса захотелось это проверить. Так что получается, я использовала наши отношения для того, чтобы…
Ричард снова вскинул руку.
— Постой-постой. Давай разберемся. Я правильно понял, что ты начала размышлять обо мне в этом ключе с самой первой нашей встречи? С мальчишника Билла?
Флоренс не нашла в себе сил отрицать очевидное.
— Конечно, это было преждевременно…
— Так ты с первого дня думала обо мне именно так?
Молодая женщина неуютно заерзала на скамейке. И почему это от его вопросов она начинает чувствовать себя самой распутной женщиной на земле?
— Боюсь, что да.
Внезапно Ричард широко улыбнулся.
— Слушай, неужели ты и впрямь думала, что я буду против того, что ты захотела залучить меня в постель, едва увидев? Черт возьми, впервые выступаю в роли объекта сексуальных домогательств. И знаешь, мне эта роль очень даже по вкусу.
Флоренс нахмурилась.
— Честное слово, с тобой просто невозможно говорить серьезно!
— А что ты сделала такого страшного? Я как-то не уловил.
— Получается, я отчасти использовала наши отношения для того, чтобы проверить суеверие. Но теперь не могу даже насладиться плодами своего поступка, потому что с тех пор, как мы… как мы… ну, сам знаешь что… не могла даже испытать голос.
Флоренс умирала от чудовищной неловкости всей ситуации. Никогда еще ни перед кем она не открывала душу так полно и безоглядно, как сейчас перед Ричардом. Обычно она предпочитала скрывать самые сокровенные свои мысли и чувства.
Ричард рассеянно следил за полетом быстрокрылой стрекозы над гладью пруда.
— И ты думаешь, что, признавшись мне, заставишь голос вернуться?
— Не знаю. Но больше ничего придумать не могу. Я уже пробовала и горячий душ, и травяные чаи, и…
— Ты подошла к делу не с той стороны, — авторитетно заявил Ричард, снова устремляя взгляд на пылающее румянцем лицо Флоренс. — А мне вот совершенно ясно, что по каким-то непонятным причинам тот первый раз не сработал. Голос у тебя стал не лучше, а хуже. И какой же отсюда вывод? Очень простой: надо попробовать еще раз.
Флоренс ахнула.
— Ты считаешь, что, если мы снова станем близки, это решит проблему?
Ричард кивнул со всей важностью, на какую только был способен, но в глубине его синих глаз плясали чертики.
— Видишь ли, Флоренс, для работы очень важно, чтобы ты находилась в хорошей форме. Так что, если таким образом можно вернуть тебе голос, я готов предложить свои услуги. Исключительно из самых что ни на есть бескорыстных соображений.
— Какое благородство! — Губы Флоренс тронула легкая улыбка. Ну до чего же мило со стороны Ричарда так сгладить неловкий момент! Шарм этого человека в который раз преодолевал все выставленные ею вокруг себя защитные барьеры. — Готова поспорить, ты еще в школе отличался умением уговорить даже самую неприступную девчонку?
Ричард отвесил игривый полупоклон.
— А где, по-твоему, я научился так мастерски вести переговоры?
Он придвинулся к ней ближе, погладил шелковистые волосы. И по коже молодой женщины пробежала сладкая дрожь.
— Так вот как становятся директорами рекламных агентств? — нашла в себе силы пошутить она. — Соблазняя девчонок в школе?
— Я же, можно сказать, дитя улицы. Такие, как я, берут уроки везде, где только могут.
Флоренс прекрасно понимала: он просто дразнит ее. Однако помимо насмешливых ноток в голосе Ричарда слышалась и некоторая гордость. Так гордится собой человек, на пути которого оказалось много препятствий, но который их преодолел и добился успеха.
И Флоренс вдруг нашла ответ на мучивший ее вопрос, почему Ричард пожертвовал творчеством ради престижа, вдохновением ради стабильности. Должно быть, нищий мальчишка, каким он был когда-то, все еще жил внутри него.
Ей вдруг отчаянно захотелось стать той женщиной, которая сумеет что-то дать ему, ничего не прося взамен. Пусть он поймет: в жизни есть место и для таких подарков, в ней бывают приятные сюрпризы и неожиданности.
— А как насчет суеверных певиц с большими мечтами и с еще большими провалами? — поинтересовалась она, позволяя себе дотронуться кончиками пальцев до губ Ричарда. — Их ты тоже берешь везде, где только можешь? Даже в беседках?
— Нет. Множественное число тут совершенно не подходит. Только одну суеверную певицу. Вот эту. И да, ее я беру везде, где мне только выпадет это счастье… Но только когда она и сама не против.
О, Флоренс была не против. Еще как не против. Больше всего на свете ей хотелось сейчас закрыть глаза и отдаться на волю Ричарда Кембелла. Снова изведать волшебство его ласк. Снова…
Но вдруг все это сплошная ошибка? О да, им будет хорошо, очень хорошо. Но чем все кончится? Стоит ли даже самый потрясающий секс разбитого сердца?
Рука Ричарда скользнула чуть ниже, пробралась под край крохотного топа. Пальцы уже взбирались на один из холмиков ее груди. И Флоренс отбросила прочь колебания.
Несколько минут пролетело единой секундой в самых упоительных ласках. Но вдруг Ричард приподнял подбородок молодой женщины и заглянул ей в глаза.
— Флоренс, ты как, не передумала?
Джентльмен до мозга костей! Он давал ей возможность отступить. Потрясающий мужчина! Тот, кто завернет в скатерть в нелегкую минуту. Тот, кто сумеет вывести из комнаты, битком набитой подгулявшими весельчаками из хороших семей. Тот, кто силой одного лишь обаяния сможет поладить даже с неприступными супругами Саузи. Но сейчас его джентльменство сулило молодой женщине только лишние мгновения проволочки.
— По-моему, ты мог бы и сам понять, что нет, не передумала. И вообще, давай договоримся: на сегодня никаких игр в благородство. Ты не спрашиваешь меня, уверена ли я, что хочу этого, а я не испытываю мук совести из-за того, что использую тебя, когда расстегиваю на тебе рубашку… целую в губы… в шею… в плечо…
Паузы между словами становились все длиннее по мере того, как Флоренс исполняла то, о чем говорила, и наконец голос ее затих совсем. В беседке слышались только слабые стоны наслаждения. Через некоторое время изрядно растрепанный и уже полуодетый Ричард выскочил из беседки, добежал до машины
