— На кухне. Пытается приготовить завтрак.
— Какой завтрак? — Я ощутил, как предательски заурчало в желудке.
— В кладовке керосинку нашли и макароны. Скоро будут готовы.
— Тогда поедим и в — путь. — Подал голос Дядя Арчил. — Я помогу побыстрее приготовить.
— Арчил Филиппович, пять минут. Не более. Не успеем, все равно уходим. — Неприятное предчувствие торопило меня, но донесшийся из кухни запах вынуждал немного притормозить. — Если что, заберем еду с собой.
— Что-то происходит? — Инквизитор, пропустив Дядю Арчила на кухню, приблизился поближе.
— Еще нет. Но что-то мне подсказывает, нужно уходить. Можете назвать это бзиком, психозом, еще чем, но ощущение опасности меня ни еще когда не подводило. — Постарался озвучить свои страхи, и подошел к окну.
До восхода солнца оставалось достаточно времени, но в утренних сумерках уже отчетливо прорисовывались детали пейзажа. Ночная мгла потихоньку рассеивалась, невесть откуда появившиеся клочья тумана белесой пеленой выплывали из-за домов и, сплетаясь, вместе с сумерками подчеркивали нереальность окружающей обстановки.
— Красиво и страшно. — Светка прижалась ко мне со спины и положила подбородок на плечо. — Стены дома, как убежище, создают иллюзию защищенности, а за дверями нас ждет чужой мир, полный опасностей, о которых мы не знаем.
— Светик, ты чего? Разве можно думать о плохом? Ведь страхи и дурные мысли имеют привычку материализовываться. Давай уберем слово «страшно» и оставим только красоту. — Я осторожно прижал девушку к себе. — Представь. Раннее утро, люди еще спят, но рассвет очень скоро вскинет оранжевое солнце над горизонтом, воздух станет чистым и прозрачным. Зазвенят первые трамваи, зашоркают метлами по асфальту дворники, и ранние пешеходы, изумлено глядя на такую красоту, выйдут по своим делам, а…
— Да, я, конечно, дико извиняюсь, но, господин поэт, нас ждут дальнейшие дела. — Голос Дяди Арчила вернул к действительности. — Пару минут назад, кто-то очень сильно нас торопил и не собирался мечтать у окна.
Язвительный голос полковника вернул к действительности. И, в самом деле, пора сматываться, хотя на душе стало чуть поспокойнее.
— Кто будет кушать? — Из кухни послышался голос Фелиции. — Как сказал Иннокентий Константинович, получился постный кулеш.
— А что еще могло получиться в гнезде кулешей, только кулеш. Угощайтесь. — Прокомментировал сказанное Инквизитор, появляясь с тарелкой в руках.
Эти слова снова вызвали неприятные ощущения. Кулеши. Небольшие сущности, которых можно отнести к демонам или мелкой нечисти. Такие могут напакостить втихаря, за спиной, оставаясь при этом в стороне.
— Все. Собираемся, кушаем на ходу и срочно уходим. — Я забрал предложенную тарелку, сунул ее в руки Светке и по привычке проверил оружие. — Через минуту жду всех на выходе.
Несмотря на мои опасения, на лестнице стояла тишина и ни кто нас не ожидал. Дверь, ведущая на улицу, оставалась закрытой и подпертой куском перил. Я прислушался, но за ней ни каких настораживающих звуков не ощущалось.
— Мы готовы. — Мастурадзе шепнул мне в спину, но шаги четырех человек, не умеющих передвигаться тихо, я услышал и так.
Осторожно убрав деревянную рейку, которая когда-то служила частью перил, я медленно приоткрыл дверь, выставляя ствол «Бушмена» в образовавшийся проем. Тихо. Какая-то неестественная тишина, непривычная, словно в вакууме. Полупрозрачный туман полосами струился над асфальтовыми дорожками и запущенными газонами, что вкупе с отсутствием любых звуков вызывало чувство тревоги.
Немного выждав, я первым шагнул на улицу, огляделся — тихо. Взмахнул рукой, подзывая остальных, как сверху послышалось взбаламошенное хлопанье крыльев. Оружие взметнулось раньше, чем я вскинул взгляд. Короткая очередь заставила изменить траекторию полета падающей на меня черной, похожей на курицу-переростка, птицы. Усеянный острыми зубами клюв клацнул возле уха, но удар прикладом откинул тварь в сторону. Хриплый многоголосый стон разнесся сверху. Со всей силы опуская ногу на шею корчившейся на асфальте твари, я посмотрел наверх. Еще несколько подобных существ, словно стервятники, сидели по краю крыши и, издавая протяжные вопли, расправляли крылья.
— Не подпускайте их к себе! — Заорала накки. — Черная стая!
Выскочившая следом за мной, Фелиция, не целясь, выпустила длинную очередь Ни одна игла цели не достигла, но птицеобразная нечисть, хлопая крыльями скрылась из виду.
— Уходим к лесу! — Я показал направление. — Все бегом, не отставать!
Мы двигались быстро. От дома неслись раздраженные крики тварей, которых Фелиция назвала черной стаей, но преследовать нас они не стали.
Опушка леса тонула в сгустившемся тумане. Я резко остановился и огляделся. Остальные, тяжело дыша, столпились за моей спиной. Крики со стороны городка утихли, но заброшенные дома, словно скалы, точащие из белесой мглы, к себе не манили, даже, если бы возникло желание вновь использовать их в качестве убежища. Мрачный полутемный лес, стоящий в десятке шагов, казался не менее опасным.
— Пока стоим здесь. — Я указал Дяде Арчилу и Инквизитору сектора наблюдения и приблизился к накки.
— Ну, ошиблась, с кем не бывает. — В голосе Фелиции прозвучали интонации маленькой школьницы, уверенной, что за совершенные проказы ее сильно не накажут. — Мне показалось, что в доме обитают коргоруши. Вон, даже Иннокентий Константинович не смог догадаться.
— Да причем здесь пернатые. — Я демонстративно пожал плечами и тотчас поинтересовался. — А о чем ты говорила с погонщиком собак?
— Погонщиком? — Недоуменно переспросила водяная дева.
— Чью собачку ты съела.
— А-а, с Псарем? Мне пришлось откупиться. Сделка прошла удачно, раз нас не встретила свора у дверей дома. В ином случае, проблем стало бы больше.
— Чем, или кем откупилась?
— Сначала я им предложила колдунов, что ушли в военный городок, но Псарь даже не захотел слушать. Потом я подумала, что те люди у лаборатории и арки нас, наверняка, еще ждут и предложила в качестве искупления их. — Немного наивным голосом, словно не так давно не отправила стаю хищных тварей на поиск людей, ответила она. — Ведь эти люди — наши враги?
— Но они — люди, а ты на них нечисть оправила.
— Сергей Иванович. — Не поворачивая головы, подал голос Урманский. — Цель оправдывает средства. Либо они нас, либо мы их, — другого не дано. Мы для них представляем помеху, которую можно устранить одним способом. Наша смерть им во благо, ибо тогда руки будут развязаны. Что они хотели для нас, то получат сами.
— А вы кровожадный человек. — Криво усмехнулся я.
— А чего вы хотели? Бог с ней, с властью, она мне не в радость, но есть долг. Долг перед людьми, перед всем миром. Я же говорил вам, что запретные знания в руках недоумков или чересчур амбициозных людей приведут к слишком опасным потрясениям. Даже то, с чем мы столкнулись сейчас — это всего лишь верхушка айсберга, а некоторые знания и умения могут быть фатально опасны для всего нашего мира. Люди, которые переступают через жизни других, преследуя свои цели, не могут быть допущены к ним. Вспомните череду революций, от Великой Французской до Октябрьской. Они сделали мир лучше, добрее, правильнее? Ради фальшивого лозунга о счастливом будущем, уничтожали всех, кто не вписывался в это будущее, кто не хотел рушить устоявшиеся традиции. Подменили одну религию другой. Вместо рая коммунизм, вместо церкви райком, святые апостолы Маркс и Энгельс, и Ленин вместо Христа. Говорили, что религия оболванивает и закабаляет человека, что инквизиция уничтожила тысячи неповинных людей, а сами ввели диктатуру пролетариата и создали НКВД. Нынешние властители страны не чуть не лучше предыдущих. Лозунги, пиар, вседозволенность имущих, выпячивание новых лидеров, тотальный обман народа — ни чего не изменилось. Вот и сейчас, кто-то хочет хапнуть кусочек власти больше, чем имеет.
