принятию какого-то политического или экономического решения. Они, как малые дети, верят телевизору, газетам и Интернету. Да ну их. — Виктор повернулся ко мне и, заговорщицки подмигнув, предложил. — Пойдем, покурим?
По тамбуру стелился такой табачный дым, что в пору топор вешать. Двое крепких на вид молодых человека, не выпуская изо рта сигарет, вполголоса обсуждали какую-то Маню, строящую из себя недотрогу. На нас, занявших другую половину маленького отсека для курения, они особого внимания не обратили.
— Мужики, вы хоть бы дверку приоткрыли. Задохнетесь. — Добродушно улыбаясь, произнес Виктор, чуть повернув голову в сторону курильщиков.
— Да мы уже все. — Ответил один из них и, приоткрыв дверь прохода, закинул окурок в грохочущий железом полумрак.
Только мы остались вдвоем, как послышалась мелодия мобильника. Виктор досадливо поморщился и извлек из кармана телефон.
— Да? Погоди. — Он прихлопнул спиной дверку перехода. — Говорите… В Котласе?… Зачем?… Ну, надо, так — надо. Все, отбой связи.
Помолчав минуту, затем, убрав телефон в карман, Виктор с каким-то странным выражением лица посмотрел на меня и негромко произнес:
— Придется скоро выходить. Появились срочные дела.
— Да ты ж вроде в Москву ехал. — Что-то в голове не складывалось.
— Я же говорю — дела. — Он неопределенно взмахнул рукой и неожиданно сказал. — Вообще-то, я — сотрудник особого отдела ФСБ по Архангельскому гарнизону и оказался в одном с вами вагоне не случайно. Просто мне необходимо вас предупредить о некоторых вещах, да и присмотреть, чтобы с вами в дороге ни чего не случилось. Погодите. — Видно Виктор что-то уловил в моем взгляде. — Ваша контора всегда была у нас на виду. Не знаю, обратили ли вы, что в такой серьезной организации, как ваш институт, не имелось штатных представителей нашей службы.
Я неопределенно пожал плечами, одновременно прикидывая, к чему этот разговор. Вербовка? Попытка организации «стукачества» на какого-нибудь сослуживца? Переманивание в свою контору?
— Наша служба негласно курирует все организации, которые занимаются деятельностью подобной вашей. Нам по сути дела плевать на исполнение законности, так как интересы государства выше законов, принятых напыщенными депутатами. К вам с нашей стороны претензий нет, даже не смотря на кучу трупов в Накки-ярви. Они заслужили такую участь, но сейчас речь о другом. Как нам стало известно, ваш отдел расформируют, а институт переподчинят, как и все подобные научные организации, новому руководству, которое станет заниматься только чистой наукой и новыми технологиями. Естественно, что из подчинения министерства обороны их выведут. Что из этого получится? То же самое, что везде и всегда в нашей стране. Надеюсь, пояснять не нужно. Конечно, некоторые перспективные направления мы возьмем под свой контроль, но только те, что представляют интерес в вопросах безопасности страны. Проект «Накки-ярви» относится к таковым, но наша контора не может напрямую вмешиваться в деятельность различных общественных организаций и структур из-за сложившейся обстановки в стране, хотя ряд мер принимается. Есть мнение, что самым лучшим способом решения проблем, связанных с такой деятельностью, является подбор на ключевые посты честных и порядочных людей, для которых слово Отчизна не пустой звук, которые смогут правильно применить свои силы и умения для того, чтобы государство не захлебнулось в возможном потоке хаоса.
— Это напоминает обычную вербовку. — Я ощутил, как мое лицо расплылось в хищной ухмылке.
— Отнюдь, я с вами откровенен, как молодая прихожанка на первой исповеди. Вас вербовать бесполезно и глупо. Вы нужны таким, как вы есть сейчас. Не мне, не нашей конторе, а государству. Пусть звучит выспренно, но мы стараемся опираться в работе на нормальных и адекватных людей. И чем их будет больше на различных должностях, постах и в ключевых местах, нам будет проще заниматься именно своими функциями. Не надо ни чего говорить, просто задумайтесь о том, что вы еще не сделали для своей Родины. И еще, мой маленький совет: увольняйтесь из армии пока не поздно, иначе вас просто сожрут или уберут с жизненного горизонта, как носителя многих интересных для различных властных группировок секретов. — Виктор мельком взглянул на часы. — Через полчаса я схожу. Говорить: «до встречи», не буду, но запомните, что я очень рад нашему сегодняшнему знакомству. Кстати, в купе вы до Москвы доедете без соседей — незачем иметь в попутчиках непонятных посторонних пассажиров. И будьте осторожны. Любой передел важной собственности всегда сопровождается чередой внезапных смертей. Удачи.
Фээсбэшник вышел, а я остался в тамбуре обдумывая услышанное. Не маленький тревожный звоночек, а бой тяжелых колоколов. Получается, что почти все силовые структуры нацелились на паранормальные явления, и что самое интересное — не зависимо друг от друга. Вроде бы ревнители государственных интересов, но как-то сами по себе, словно противоборствующие банды. А самое поганое, что во всех их действиях люди — не более, чем расходный материал. Самая свара почему-то идет в родном министерстве обороны, но, по всей видимости, и в других структурах взаимоотношения не лучше. Уволиться из армии и стать вольным стрелком, перспектива утопичная. Тут Виктор намекнул правильно, говоря о носителях интересных секретов. Оставаться на службе? Но если отдел расформируют, переходить непонятно куда и в чье подчинение, вопрос еще тот. Вернуться в войска? Большого желания нет. Ну, найдут должность начфиза или поставят командиром роты, а дальше? С той дуристикой, что творится в линейных частях, где показуха является самым важным показателем служебной деятельности, даже мельком соприкасаться не хочется. Ладно, приеду в Москву, а там решу.
В купе Виктор спокойно собирал сумку, а Светка сидела в уголке, уткнувшись в толстый журнал. Увидев меня, она встрепенулась и с укоризной сказала:
— Долго куришь, я уже соскучиться успела.
— До свидания, счастливого пути. — Виктор махнул ладонью и вышел из купе, а через несколько минут поезд начал торможение.
— Он не собирался ехать до Москвы. — Спокойным будничным голосом произнесла Светка, и, внимательно посмотрев на меня, спросила. — О чем вы говорили в тамбуре?
— Да так, — я придал лицу безразличное выражение, — в общем-то, ни о чем. О перспективах военной службы, о королях и капусте, а также об общей обстановке в стране. Ни чего такого, на чем стоит заострять внимание.
— Ну-ну. — Протянула с непонятной усмешкой девушка и, отвернувшись к окну, почти сразу воскликнула. — Смотри!
По перрону в сопровождении нескольких человек шел Виктор. Повернув голову в нашу сторону, он приветливо помахал рукой, затем резко повернулся и направился к большой черной машине, стоявшей возле въезда на платформы.
Поезд мчал сквозь темную зимнюю ночь, но в вагоне не спали. Та умиротворенность, когда под общей крышей люди выпадают из обыденности в объятья Морфея, не наступала. Шорох шагов по коридору, хлопанье дверей, приглушенные разговоры касались слуха на грани восприимчивости, и сквозь шум вагонных колес, призванный стереть живые звуки в качающийся усыпляющий ритм, слышалась песня. Под гитарный перебор сквозь какофонию дорожного шума доносились слова.
