ступеньки лестницы, по которой она к этой цели шла. А как там зовут очередную ступеньку, остался ли на ней мокрый след от ее кроссовок, – знать об этом совершенно не обязательно. Лестничные площадки типа Саши Велихова или Гамлета, она еще помнила, но постепенно и они стирались из ее памяти. Там, наверху, на последнем этаже ее ждала наилучшая площадка, точнее – целый пент-хаус. Поэтому новая виза с помощью доблестного пограничника, – благосклонно закрывшего старую, – была получена легко. Хорошо еще, мужик был не противный, красивый даже… А дальше – с глаз долой, из сердца вон (это так, к слову, поскольку он к Ветиному сердцу и близко не подошел).
Короткие сборы, прощальный поцелуй маме с обещанием завтра же позвонить, прощальный поцелуй официальному лицу с обещанием аналогичным, перелет в уютный город Женеву, и, наконец, Марио в аэропорту с огромным букетом роз и всеобъемлющим счастьем на лице. Все! Вернулась!
В Бельгии ее ждала новая квартира, возможность покупать, что хочется, ее любимый двухместный «мерседес», на котором она могла теперь свободно перемещаться по городу и по городам, а главное – свобода и легальное положение. Положение теперь надлежало упрочить еще больше, нужно было теперь женить Марио на себе и получить бельгийское гражданство.
И развод Марио все-таки состоялся. Правда, не сразу, с трудностями, но все же состоялся. Уже через неделю после приезда Веты он (как и все другие слепые влюбленные в его положении) ошибочно решил, что без Виолетты он жить не может. Хотя, в действительности – строго наоборот, – это с ней он жить не может. Не сможет, но пока об этом не знает. Но решил, значит, решил и, стало быть, решительно признался жене, что у него есть другая, и что он хочет развода. Жена восприняла, как ни странно, это известие спокойно. Когда с ней практически не живут, а все время где-то пропадают, – надо готовиться к худшему. Она была готова. И тем не менее развода Марио не давала, несмотря на то, что ей и детям он оставлял все. А в том случае, если жена развода не дает, по их законам в конечном итоге все же разведут, но только через 3 года.
Женой была добропорядочная женщина немецкого происхождения, с которой Марио некогда познакомился в немецкоговорящей части Швейцарии. По злой иронии судьбы ее звали в рифму с нашей героиней – Генриеттой. Но Марио ради краткости и шутливости называл ее Генри. Тогда, давно, до рождения троих детей, она была очень хорошенькой, такая типичная немецкая фрау из рекламы про сосиски и пиво. Да и сейчас она была совсем ничего. Она нигде не работала, целиком посвятив себя семье, что при положении Марио было вполне естественно. И в семье, в ее незыблемости был весь смысл ее жизни. Оставлять такую женщину, да еще с тремя детьми – нехорошо, но, как известно, пламенная любовь сметает все на своем пути, оставляя позади себя пепелища домашних очагов, разоренные семейные гнезда и свалки бывших в употреблении моральных принципов. Пламенная любовь непобедима, пока сама не исчерпает свою энергию. Генриетта и надеялась, что исчерпает, а пока она с разводом подождет. Любовь, знаете ли любовью, а семья – семьей. Или, по неприятной поговорке: «суп – отдельно, а мухи – отдельно». Что в данном случае суп, а что мухи, она знала твердо. Однако, когда по прошествии полугода ничего не изменилось, а Марио почти совсем перестал бывать дома, Генриетта призадумалась. Нельзя же сохранить то, чего нет. А ей действительно стало казаться, что уже ничего нет, более того, в нем появилось другое – враждебность, почти ненависть за то, что она не дает развода. Только раздражение видела она, когда Марио приходил навещать детей. Когда однажды она попыталась обнять его при встрече и тем самым сделать хотя бы крохотный шаг к примирению, – Марио шарахнулся от нее с такой гримасой отвращения на лице, будто к нему приблизилась годами не мывшаяся прокаженная. Вот после этого Генриетта и решила, что терять больше нечего и согласилась на развод.
«Сбылась мечта идиота», – так и захотелось подытожить усилия Марио в этой области, а почему так грубо – «идиота» – об этом чуть ниже. Но буквально «чуть». Позволим себе пару каламбуров по этому случаю. Брак нашей героини с Марио оказался именно браком. Как хорошо, что в русском языке есть двоякое значение слова «брак». Во втором значении – это все, что испорчено при изготовлении. Так оно, собственно, и получилось. Брак был
У ее мамы были родственники на Украине, немало там было родственников и даже родная сестра. Вот на имя сестры в Киеве и племянницы в Одессе и были оформлены магазины фирмы «Пионер», которые действительно явились пионерами продаж подобной техники на Украине. Почему через родственников? Не вдаваясь в подробности нового бизнеса Марио, не вникая, так сказать, в схему (тем более, что автор в таких схемах разбирается примерно так же, как в квантовой механике или нюансах языка суахили) обнародуем только конечный результат. С помощью Веты Марио таким образом наладил безналоговую торговлю с Украиной. Все было сделано быстро и в атакующем стиле. Несколько разведывательных телефонных звонков, затем Марио слетал в Киев, буквально на три дня, вместе с Виолеттой, разумеется (он тогда не мог с ней расстаться ни на минуту), и на столько же дней в Одессу. Вложены были немалые средства и в обустройство магазинов, и в рекламу, но и получил Марио гораздо больше, чем предполагал. Прибыль, полученная фирмой «Пионер» в результате украинского десанта, была впечатляющей, особенно в первый год. Успех этой сделки был значительно крупнее, чем все предыдущие успехи Марио в «пионерском» бизнесе. Фирма оценила его успех по справедливости, и Марио был введен в совет директоров. Он ликовал: ему досталась не только непревзойденная в постели красавица, но и(что совершенно неожиданно) – потрясающая помощница в его делах. О таком повороте он даже и не мечтал.
И вот тут-то Вета впервые показала ему не просто обольстительную улыбку, но и то, что за ней скрывалось, а именно – зубы. Зубы крепкие, здоровые, не знакомые до сей поры со стоматологом. Неприятное открытие еще одной новой черты в супруге ожидало Марио, когда Вета объявила ему, что хочет оговорить себе проценты от сделок на Украине и будущих мероприятий, если она будет принимать в них участие. Бесчувственная, сухая деловитость в отношениях любящих молодоженов, которые столько выстрадали, чтобы воссоединиться?! Нет! Это невозможно! А как же доверие, нежность, любовь в конце концов? А где же бесшабашная русская душа, в которой, вроде бы, не должно быть места вульгарной математике? Он же ей все дал!! Все! Так чего же она?!
Марио был почти потрясен услышанным. Но его детский идеализм по отношению к широте русской души супруги был несколько утешен ее последующим объяснением. Вета ведь продумала разговор заранее, и реакцию мужа предвидела. Причина такого ее предложения должна была быть глубоко нравственна, хотя и не привычна для западноевропейца. Вета сказала, что ей нужен процент, чтобы помогать маме. Мол, мама бедствует в России и кроме нее ей помочь некому. Родственники в Украине – уже на зарплате, которая для Украины – суперзарплата. А мама что? У нее же нет магазина.
– Я знаю, что в Бельгии не принято содержать семью жены, ее родителей, – продолжала Вета. – Тут у вас не принято даже своих детей содержать, когда им исполнится 18, да-да, знаю и это. Сыну 18, он получает дорогой подарок или какую-то сумму денег, чтобы что-то начать, учиться там или работать, а дальше – сам. Гуляй, дружок! Иди, куда хочешь, делай, что хочешь! – говорила Вета с растущим гневом на западноевропейский менталитет. – У вас тут сын может у родного папы только взаймы попросить. Да и то – под расписку! У нас в России все – не так! Мы умеем любить и жалеть, понятно?! – почти кричала она в экстазе от своей (уже знакомой) роли защитницы менталитета русского, хотя пульс ее при этом не участился даже на три удара в минуту.
– Ну что ты, что ты, милая, – успокаивающе обнял жену Марио, – я понимаю, я понимаю, – поглаживал он Вету по спине, в то время, как плечи ее убедительно вздрагивали от «горького плача». – Ну давай мы ей в Москве хорошую квартиру купим. Она будет сдавать и на это жить, хочешь?
– Нет, пусть будут проценты, – по-детски всхлипывала Вета у него на плече, – пусть будет не подарок твой, а мои деньги. За-ра-ботанные, – по слогам проплакала Вета последнее слово, в то же самое время подумав, что мысль о покупке квартиры в Москве очень перспективна. И к ней надо будет потом вернуться. Можно и не одну купить. Так, на всякий случай…
